«Жизнь, действительно, странная штука», — решила Кэролин в тот момент, когда слеза медленно стекла в уголок её рта. Именно тогда, когда она думала, что ничего хорошего от жизни ждать не стоит, — сейчас, когда она держалась за перила автомобильного моста в ста футах над устьем реки, готовая прыгнуть, почему именно сейчас она ощутила успокаивающий тёплый летний ветерок, развевающий её длинные тонкие светлые волосы, овевающий её обнажённую талию и лодыжки, в подвёрнутых джинсах? И почему именно сейчас она заметила изумительную стаю чаек, парящих в чистом синем небе, дома, в своей стихии?
За все свои 19 лет Кэролин не могла вспомнить, чтобы её настолько поражала красота таких простых вещей. Ей было свойственно замечать что-то, когда становилось слишком поздно. И сейчас было уже слишком поздно, ведь она приняла решение.
Она должна была сделать что-нибудь, чтобы унять боль: боль от того, что её бросила мать, боль от долгих лет безразличного отношения в разных детских домах. Ничего из того, что она пробовала до сих пор, не помогало надолго: ни наркотики, ни дрянные дружки. Но в этот раз казалось, что она гарантированно достигнет своей цели.
Она тяжело вздохнула и ослабила хватку. Давление перил на её спину и ноги ослабло, и, взглянув вниз на бурлящие мутные воды, она сделала вдох, закрыла глаза и отпустила перила…
«Привет!» – крикнул кто-то позади неё.
Вздрогнув, Кэролин нащупала перила и снова ухватилась за них, затем резко повернула голову, чтобы посмотреть, кто это был. Она увидела смотрящую на неё невысокую темноволосую женщину средних лет в длинном платье в цветочек.
— Проваливай! – прошипела Кэролин, пытаясь сосредоточиться. – Ты мне помешала. Убирайся и оставь меня в покое.
— Зачем ты туда забралась? – спросила женщина, прикрывая рукой глаза от солнца.
— Перила крашу к зиме! – огрызнулась Кэролин. – А сама как думаешь, глупая корова? Я собираюсь покончить с собой, разве непонятно?
— О, это-то я понимаю, — невозмутимо сказала женщина. — Я хотела спросить, почему ты хочешь сделать это?
Кэролин закатила глаза.
— Тебе-то какое дело? — сказала она, чувствуя, как перила снова впиваются ей в спину, в то время, как хватка усилилась в гневе.
Женщина опустила руку, и, казалось, рассматривала ремешок на передней части своих босоножек.
— Полагаю, это не моё дело. К тому же, я тебя даже не знаю. Но я никак не могу отделаться от мысли, как можно совершить такой ужасный поступок в столь прекрасный летний день.
— А разве погода что-то может изменить?
Женщина пожала плечами.
— Что ж, ты выглядишь так, будто у тебя впереди ещё немало летних дней при обычном ходе вещей, и мне кажется досадным, что тебя здесь не будет, чтобы оценить их по достоинству.
— Это так нелепо. Не прыгай, сегодня такой чудесный день! Будто это достаточное оправдание, — усмехнулась Кэролин.
Женщина выглядела обиженной.
— Я не это имела в виду. В конце концов, у тебя должна быть веская причина находиться там, наверху.
Кэролин не ответила, но женщина всё равно продолжила:
— Мне хотелось бы думать, что есть что-то достаточно важное, ради чего стоит спуститься. Но только тебе решать, стоит ли жить. Я просто рассказываю тебе, как я это вижу. Если бы ты могла поставить себя на моё место, то точно не захотела бы этого делать. Но я не ты. Не так ли?
Кэролин нахмурилась: «Ты несёшь чушь!»
— Возможно, — согласилась женщина. – Или, может быть, я знаю, через что тебе приходится проходить, потому что сама сталкивалась с этим?
«Ага, конечно! — подумала Кэролин, повернувшись и снова посмотрев на женщину, ободряюще улыбающуюся ей. – Лгала ли она? Могла ли она действительно что-либо знать о её боли?» Конечно, это была очевидная уловка для привлечения внимания Кэролин и для того, чтобы помешать ей прыгнуть. Но она была заинтригована; она хотела знать, что эта женщина может сказать такого, что изменит ситуацию.
— Хорошо. Я купилась. Слушаю. Удиви меня.
В течение следующего часа женщина, которую, как выяснилось, звали Джойс, беседовала с Кэролин. С Джойс было легко: ей было не всё равно, у неё была тяжёлая жизнь и она знала о боли всё. И впервые Кэролин почувствовала, что её слушают, а главное – понимают. Джойс не располагала ответами на все вопросы Кэролин, но она помогла найти ей несколько веских причин для того, чтобы жить.
Благодаря предложенной Джойс помощи, Кэролин уже была на полпути вниз от перил, полная решимости наладить свою жизнь, когда к мосту подъехал охранник на небольшом белом фургоне с оранжевой мигалкой.
— Слезай оттуда! – прорычал он Кэролин. – Мне кажется, я уже говорил тебе в прошлый раз, что не хочу тебя здесь больше видеть.
— Ты хочешь сказать, что делала это раньше? – спросила Джойс, приподняв брови.
Кэролин выглядела смущенной.
— На прошлой неделе. Тогда у меня не хватило духу решиться на это. Но на этот раз у меня бы получилось, если бы не ты.
— Значит хорошо, что я оказалась здесь, – улыбнулась Джойс.
— Пошевеливайся! Разве тебе некуда пойти? – крикнул охранник.
— Вообще-то, есть. Теперь есть, – улыбнулась Кэролин, потянувшись к протянутой Джойс руке, когда неожиданно почувствовала, что соскальзывает. Она отчаянно схватилась за перила и в этот опасный момент поняла, что не хотела умирать, а просто боялась жить. Но так больше не будет.
Она восстановила равновесие и спустилась вниз к облегчённо вздохнувшей Джойс и свирепому охраннику. «Жизнь, действительно, странная штука», — решила Кэролин, впервые задумавшись о том, что готовит для неё будущее.
Life really is strange, Caroline decided, as a tear trickled down into the corner of her mouth. Just when she thought it held nothing for her – now, when she was clinging to the railings of a road bridge, 100 feet above the estuary, ready to jump – why should it be now that she was aware of a comforting, warm summer breeze brushing around her bare midriff and the hem of her jeans, sifting through her long, fine blonde hair? And why should she now notice a dazzling flock of seagulls soaring in the clear blue sky, at home in their element?
In all her 19 years, Caroline couldn’t remember being so struck by the beauty of these simple things. Trust her to notice when it was too late. And it was too late, because she had made her mind up.
She had to do something to take the pain away: the pain of abandonment by her mother and years of negligence in various foster homes. Nothing she had tried so far worked for long enough. The drugs, the lousy boyfriends — nothing worked. But this seemed guaranteed to do the job.
She sighed, and loosened her grip. The pressure of the railings eased along her back and legs, and glancing down at the churning muddy waters below, she breathed in, closed her eyes and let go…
«Hello there!» A voice from behind her shouted.
Startled, Caroline fumbled and regained her grip on the rails then turned her head sharply to see who was there. She saw a short, dark-haired, middle aged woman in a long flowery dress looking up at her.
«Go away!» Caroline hissed, trying to focus ahead. «You put me off. Go away and leave me alone.»
«Why are you up there?» The woman said, shielding her eyes from the sun with her hand.
«I’m painting the railings for winter!» snapped Caroline. «Why the hell do you think, you dozy cow? I’m going to kill myself, can’t you tell?»
«Oh, I can see that!» the woman said, unperturbed. «I mean why would you want to?»
Caroline rolled her eyes. «What business is it of yours?» she said, feeling the pressure of the railings once more digging into her back as her grip tightened in anger.
The woman dropped her hand and seemed to be inspecting the strap across the front of her open toed sandals. «It’s none of my business, I suppose. In that I don’t even know you. But I can’t help thinking it’s a terrible thing to do, on such a fine summer’s day.»
«What difference does the weather make?»
The woman shrugged her shoulders. «Well, you look like you would still have quite a few summer days to look forward to — in the normal way of things — and it seems a shame that you won’t be here to appreciate them.»
«That’s so lame. Don’t jump, it’s such a nice day! As if that’s a good enough excuse,» Caroline sneered.
The woman looked hurt. «I didn’t mean it like that. You must have good cause to be up there, after all.»
Caroline didn’t respond, but the woman carried on anyway.
«I’d like to think there is something worth coming down for. But only you can decide if life is worth living. I’m just telling you how I see it. If you could see it my way, you wouldn’t want to do it for sure. But I’m not you — am I?»
Caroline frowned. «You’re talking rubbish.»
«Maybe,» the woman agreed. «Or maybe I know what you’re going through because I’ve been there myself.»
Yeah, right! Caroline thought as she turned and looked at the woman again, who was smiling encouragingly at her. Was she lying? Could she really know anything about her pain? Of course, it was obviously a ploy to get her attention and stop her from jumping. But she was intrigued; she wanted to know what this woman could say that could possibly make a difference.
«OK. You’ve got me! I’ll buy it. Give me your best shot.»
Over the next hour, the woman — whose named turned out to be Joyce — talked, and Caroline talked too. It seemed easy with Joyce: she cared, she’d had a hard life, and knew all about the pain. And for the first time ever, Caroline felt that she had been listened to, and more importantly, understood. Joyce didn’t have the answer to all her problems, but she helped her find a few good reasons for continuing.
She was half way down from the railings, determined, — with Joyce’s offer of help — to put her life together, when the bridge security guard drew up in his little white van, with the orange flashing light.
«Get down from there!» he growled at Caroline. «I thought I told you last time that I didn’t want to see you here again.»
«You mean you’ve done this before?» said Joyce, eyebrows raised.
Caroline looked sheepish. «Last week. I didn’t have the nerve to go through with it then. But I would have this time, if it hadn’t been for you.»
«It’s a good job I came along then,» smiled Joyce.
«Get a move on. Haven’t you got a home to go to?» shouted the guard.
«Actually, Yes. I have now.» Caroline grinned, reaching for the hand that Joyce had proffered — when suddenly she felt herself slipping. She grabbed wildly for the railings, and in that moment of scrabbling uncertainty realized that she didn’t want to die — she had just been afraid to live. But not anymore.
She regained her footing and climbed down to a relieved Joyce and a truculent security guard. Life really is strange, Caroline decided, as for the first time she started looking forward to the years ahead.
