Никак не могу забыть услышанную несколько лет назад исповедь человека, прожившего сложную и довольно тяжелую жизнь, которую он сам себе и создал. А дело было так…
В один из теплых июльских вечеров мы вместе с моим дедушкой заехали в устье реки Боровой, где раньше стояла пристань. Дедушка с приятелями и я вместе с ними рыбачили под высоковольтной линией возле деревни Григорово, и нас послали забрать еще одного рыбака, который отработав смену, затаривался едой, водкой и должен был ждать нас на пристани. Не найдя его на берегу, мы развалились на сидении лодки и стали дожидаться пассажира. Мне в глаза бросилась одинокая фигура сгорбившегося старичка, прохаживающегося по берегу и постоянно всматривающегося вдаль реки. За плечами его висел рюкзак. Обут он был не по-летнему, в кирзовые сапоги. Заметив, что мы пока не собираемся уезжать, старичок подошел к нам и прошамкал:
— Добрые люди, отвезите меня в деревню Тетерино. Очень надо, я вас не обижу.
— Не могу, отец, ждём пассажира, — сказал дедушка
Увидев, что старик продолжает ходить вдоль берега, смотреть вдаль реки, мне стало жаль его.
— Дедушка, давай заберём его. Лодок других нет, скоро уже вечер и куда он пойдёт, где будет спать?
Немного помолчав, и поразмыслив, дедушка сказал старику:
— Ну, хорошо, дед, садись в лодку, сейчас товарищ подойдет и поедем. Отвезем тебя в Тетерино, а затем будем рыбачить.
Старик, кряхтя, залез в лодку и расположился рядом с нами. Увидев пачку «Беломора», лежащую на сидении, он спросил разрешения закурить. Закурив вместе, дедушка спросил:
— Вы ждали друзей или знакомых? Кто вас должен был увезти в Тетерино
— Нет у меня друзей и знакомых, которые бы меня переправили через реку Каму. Я надеялся попросить кого-нибудь из лодочников увезти меня. Но сегодня меня отпустили поздно, и только к вечеру я пришёл на причал.
Мне и дедушке стало интересно, откуда и кто мог отпустить этого старичка. Я спросила:
— Откуда вас могли отпустить, и кто вас держал так долго?
— Ой, внученька, не приведи господи быть там, где я был и откуда отпускают.
Тогда я догадалась, что дед освободился из мест лишения свободы.
— Интересно, за что, такой как вы, в возрасте человек может отбывать срок? Я думала, что в таком возрасте в тюрьму вообще не садят.
— Наверное, в таком возрасте и не отправляют в заключение, но уж больно велик мой грех и совершенное мной преступление.
Недоверчиво покосившись, я улыбнулась, тем самым, видимо, очень обидела собеседника.
-Ты что, не веришь мне? Да я и сам себе не всегда верю, но перед тобой убийца, вечный грешник.
Дед глубоко затянулся папироской, посмотрел куда-то вдаль.
— Расскажу вам… Мало кому об этом рассказывал, чем-то ты с внучкой располагаешь к себе и мне надо выговориться. И главное, хочу рассказать вам потому, что все вы, по реке ездите на лодке пьяные, бесшабашные, а особенно на рыбалке. Это может привести к печальным последствиям, горю родных и близких. Так вот… Жили мы с бабкой тихо, мирно на Тетеринском участке. Вырастили трех дочерей, отдали их замуж. Они народили нам внуков и разъехались по сторонам, кто в город Пермь, кто в Березники, а младшая Оленька осталась в Соликамске. Она с мужем работала на АО «Соликамскбумпром». Две внучки ходили в школу. В семье был достаток. Регулярно приезжали к нам в деревню то за грибочками, то за ягодами или за мясцом. Мы в меру своих сил держали пару козочек, поросеночка и с десяток курей. В общем, полная идиллия в жизни. В тот злополучный год приобрел я кабанчика. Кабанчик этот на удивление всем рос смышлёным, даже на свист отзывался. Бывало, гуляет по деревне, лежит в луже, я выйду из дома, крикну: «Васька, домой!», свистну два раза, а он хрюкает в ответ и бежит ко мне. Хлеб из руки берет осторожно, чтобы меня не укусить. В общем, ручной был. Я все время думал, как колоть его буду. Рука у меня не подымится. Мою проблему обещал решить зять. Как Кама встанет на октябрьские праздники, приеду к тебе и кабанчика приберем.
Так незаметно и дожили мы с бабкой до праздников. Приехала дочь с зятем, привезли внучек в аккурат на седьмое ноября. Как водится, вечером, мы с зятем «раздавили» поллитровочку, но мало нам показалось, «наложили наверх» по пару ковшиков овсяной бражки, и спать легли. Утром чуть свет поднялись, женщины стали готовить посуду, воду греть, а мы с зятем ножи принялись точить и паяльные лампы разогревать. Перед тем как к кабанчику идти, мы еще по ковшику бражки замахнули для храбрости, закусывать не стали, помня народную мудрость «Закусь градус крадет». Выгнал я из сарая Ваську, а он, как чувствует чего-то, нехотя идет, все на меня косится. Завалили мы его с зятем на землю, ткнули ножом, он вскочил и убежал с визгом под дом. Что теперь делать? Как кабанчика достать из-под дома? Зять и говорит: «Я буду жердью гнать Ваську из-под дома в проем, а ты, отец, возьми березовую чушку, помощницу при колке дров, и жди его. Как только он вылезет, бей его по голове. Так и сделали. Я взял чушку, приготовился, а зять полез под дом. Слышу, сопит, хрипит и приближается к проёму кабанчик. Зажмурил я глаза, размахнулся и ударил со всего маха по высунувшемуся из проема Ваське. А когда открыл глаза, сердце мое перестало биться. Передо мной лежал зять, и лицо его становилось неестественно бледно-синим. Как потом определили врачи, умер он мгновенно, так как у него перелом основания черепа, это — неизбежная смерть. Вот так, одним ударом, разрушил я все что можно. Старуху оставил на долгие годы одну, детей сделал сиротами, дочку лишил мужа, а главное — человека убил. Зять был такой смирённый, дочку любил, никогда ее не обижал, а уж про внучек я не говорю, души он в них не чаял.
Закончив исповедь, дед выбросил в воду потухшую папиросу, и от пережитых воспоминаний на глазах его появились слезы. Мы все молчали. Я не знала, что должна сказать, чтобы хоть как-то успокоить расстроившегося человека. Финал истории был неожиданный и печальный.
— И какой срок лишения свободы они определили вам? — спросила я первое, что пришло мне на ум.
– Три года, — услышала я в ответ. — Совершенное мною преступление было в состоянии алкогольного опьянения, что является отягчающим вину обстоятельством. И это не первое мое пьяное преступление. В молодые годы я поцарапал ножичком вербованного на нашем Тетеринском рейде, за что получил четыре года. Пьяные мы храбрые. Как говориться, нам море — по колено. Сегодня смотрю на молодежь, которая балуется пивом, водкой, мне жалко становится их. Хочется крикнуть: « Остановитесь! Это добром не кончится!», но вряд ли они меня услышат, а хотелось бы.
В это время к нашей лодке подошел дедушкин приятель, сгибаясь под тяжестью рюкзака, наполненного продуктами. А руку его оттягивала сумка, в которой позвякивали бутылки. Укоризненно наш собеседник поглядел на нас и отвернулся, тяжело вздыхая. Дедушка оттолкнул веслом лодку от берега, завел мотор, и мы, плавно качаясь на волнах, устремились из Затона в Каму. Доехав до Тетеринского участка, высадили деда, пожелали ему успехов и благополучия в жизни, денег за перевоз мы с него не взяли.
Иногда меня посещает мысль: не заложена ли заранее кем-то наша судьба и, не преподносит ли она испытания за грехи, совершенные нами в прошлой жизни? В тоже время жизнь делает крутые виражи, которые невозможно заранее ни предвидеть, ни предугадать. Наша жизнь-случайность, а смерть-закономерность — эта истина известна. Человек — кузнец своей судьбы, и я никогда не соглашусь с теми, кто говорит: «Не мы такие — жизнь такая, и ничего изменить в ней уже нельзя».
Полина Кулик.
