Вечер. Зимний лик Сибири
Сияет пышностью лесов.
На просторе дальновидном
Паровоз состав повёл.
Средь красот, как во романе,
Вёз он с каторги назад
Бунтовщиков, что годом ране
Против царя вели теракт.
Вот ночь внимая на закате,
Тусклый, будто краткий сон,
Вагон вперёд неспешно катит,
Четвёртым классом он клеймён.
Вот и льются страстны песни
О родных краях в задор.
Несётся вдаль как буревестник
Поезд сквозь снегов простор.
Состав стучит по рельсам грубо,
Мчится, сколь обоз Христов,
Паровоз, дымя, как трубка,
Престарелых моряков.
И в мыслях всё витая где-то,
Словно за чертогой ширм,
Во все лохмотия одетым
В вагоне едет пассажир.
На лице свой пыл парадом
Сохранить он смог из сил.
И на колени с мутным взглядом
Смиренно руки положил.
Бьют колёса шпалы томно,
За окном Сибири лик.
Пассажир, склонившись скромно,
В лице своём тогда поник.
Закат, на землю опускаясь,
Накрывает небо мглой.
Летит состав вдаль надрываясь
В поздний час меж днём и тьмой.
На стол преступник, опираясь,
Ставит руки пред собой.
Лицо без слёз держать, стараясь,
Надрывает облик свой.
В прошлом тяготы остались,
Минули каторги года,
Но бунтовщик, клеймённый властью,
Затлел в душе так навсегда.
***
Вот, сошёл — таки с вагона
Блудный сын своей земли.
К порогу собственного дома
Его вновь ноги привели.
Душу счастье раздирало,
Слова блаженства шли из уст,
Ведь воскрес в родном он крае,
Точно воскресал Иисус
В своё христово воскресение.
Тут стук исполнить ум велел,
Да лишь застыл кулак над дверью,
Каторжник вмиг заробел.
Застыло в забытье мгновенье,
Страх сковал серьёзный лик,
Но стук свершить свой дерзновенный
Решился всё же бунтовщик.
Разум сотни чувств навеял,
Лицо сковал и остудил,
Напряжённостью своею
Нерешительность затмил.
Стук со вздохом тихий сделав,
Зажмурил он свои глаза.
Сердце вмиг заледенело,
Стал туманен ум слегка.
***
Вернулся он, да боже правый!
Чувства, как огонь, пылали,
И только удивлённый малый
Отцу сказал в тот миг – «Не ждали!»
