Моя бабушка, бабуля, бабулечка. Как мы только ее не называем. А для меня — это один из самых дорогих людей в жизни, моя бабушка, бабуля Лида. Она с рождения была со мной, видела мои первые шаги, первый зубик, первые слова. Она качала мою кроватку, когда я не могла уснуть, пела мне колыбельные. Всегда купала только сама, никому не доверяла. Гуляла со мной и рассказывала, что и где происходит. Хвалила. Ругала. Жалела, помогала справиться с неприятностями. Она учила меня читать, писать, общаться с подружками. Когда я болела, она сидела ночами у моей кровати и очень переживала. Она научила меня молитвам, всегда говорила, что если волнуешься или не можешь заснуть, то помолись. Я очень ей благодарна за всё.
А какие праздники мы готовили вместе! Тут и концерты, и конкурсы. А как замечательно она пела… Кошка Мурка всегда приходила к ней, залезала на колени и слушала, как она поёт. А что говорить про бабушкины ценные советы, иногда критичные по отношению к учёбе и рисованию. Мне не всегда нравились замечания, но получалось, получалось потом, что глаз не отвести. Многие работы продолжают висеть в её, бабушкиной, комнате. А как она переживала, если у меня что-то не получалось, и как радовалась, когда у меня всё было хорошо. Она говорила, что я её лучик света…
Бабуля Лида любила стоять у окна. Она заботилась о поливке цветов, ей нравилось смотреть на людей. Она всегда ждала, когда приду из школы. Обязательно спросит, как дела, а еще она гордилась тем, что я хорошо учусь. Долгими вечерами, когда все уроки сделаны, мы все вместе сидели за столом, пили чай, и бабуля рассказывала про свою жизнь…
Как-то осенним вечером мы с бабушкой остались дома одни. Холодный ветер за окном навевал тоску, и, чтобы совсем не заскучать, я стала расспрашивать бабушку о её жизни, что она запомнила. И вот, что она мне поведала:
«Моя бабаня»
«Моя любимая бабаня, Бобылева Евдокия Тимофеевна, родилась еще в дореволюционное время в 1880 году. Это была небольшая сухенькая старушка. У нее было два фартука, как и у всех женщин, один – праздничный (Евдокия Тимофеевна его надевала в гости, когда шла в магазин или в церковь), другой был для кухни. В карманчике всегда лежал чистый платочек, на голове завязанный под подбородком платок.
Когда началась война, ее дочь, моя мама, была уже замужем и имела троих детей, четвертый родился в сентябре 1941 года. Муж мамы, мой отец, ушел на фронт с первых дней войны.
Маме стало очень трудно следить за домом. Нужно было успеть накормить всех детей, натопить печь и успеть сделать много чего. А еще ее посылали на колхозные поля, несмотря на то, что у нее маленькие дети.
И бабаня, так мы все ее называли, приехала из Соль — Илецка в Акбулак. Она купила небольшую сараюшку, рядом с нашим домом, прорубила в ней два окошка, построила печь, побелила в комнатах, повесила шторы, перед окнами посадила сирень, смазала земляной пол, повесила иконы, и дома стало уютно».
Как меня крестили.
«Я большую часть времени проводила у Евдокии Тимофеевны. Она нас, внучат, учила молитвам. Я до сих пор помню «Отче наш» (в следующей главе обязательно расскажу, как она молилась поподробнее). Она много рассказывала, как на Голгофе был казнен Иисус Христос, как его Иуда продал за 30 серебряников.
Бабаня хорошо шила и вязала. У нее была немецкая машинка «Зингер», которая до сих пор жива. Бабуля обшивала и нас, внучат, кому пальто, платье, рубашку, подшивала штаны.
Один раз мы с бабушкой сидели на завалинке и разговаривали. И тут она говорит:
-Неплохо бы тебя, Лидуня, окрестить.
И вот, перед тем как пойти в первый класс, меня и двух моих сестер окрестили. Крёстной стала соседская тетя Дуся. Тогда не разрешали крестить, и вообще, отвергали веру в Бога. Но церковь работала. Евдокия Тимофеевна нас туда отвела, с кем-то договорилась и нас окрестили».
Молитва
«Каждое утро у бабани начиналось очень рано. Она вставала, заправляла кровать, умывалась и шла к уголку комнаты, где у нее стояла икона. Икона Божьей Матери. Осенив себя крестом, она начинала читать молитву. Читала она негромко, но усердно, тщательно, старательно. Некоторые молитвы она читала на церковном языке.
До меня доходили чуть слышные слова, в которых она просила у Бога всем своим родным добра, мира, здоровья. Потом она опускалась на колени, читая молитвы, прося прощения за какие-то грехи. И лбом касалась земли, осеняя себя крестом.
Вечером, перед сном, она совершала вечернее богослужение. Евдокия Тимофеевна зажигала лампадку. Так же долго чуть слышно молилась. И заканчивала такими словами «Спаси, сохрани и помилуй. Аминь. Аминь. Аминь»
Дар Евдокии Тимофеевны
«Евдокия Тимофеевна была очень набожная, знала много лечебных трав, у нее всегда рядом с иконами стояла баночка со святой водой. Она лечила людей. Очень часто молодые мамы приходили к ней по ночам, и Евдокия Тимофеевна им помогала. Бабаня лечила от сглаза, ангины, испуга, умела заговорить зубы, грыжи. Плату она никогда не брала. Но может кто-нибудь в благодарность за помощь принесет пяток яичек или молочка немного. Я до сих пор помню слова молитвы для исцеления зубов: «Месяц князев, ты на море, у моря камень, корень в лесу. Зубы Анастасии не болят, не щемят, не двигнутся, не ворохнутся. Так у раб(ы/а) (Имя) зубы не болят, не двигнутся, не ворохнутся. Аминь. Аминь. Аминь». И так читала этот заговор три раза. А руки у нее были мягкие, добрые, волшебные, от них исходило тепло, и наверное, от того человеку становилось легче, лучше. Люди шли к ней за помощью и говорили, что ее молитвы помогают».
Как уголь собирали.
«В послевоенное время в Акбулаке останавливались поезда, которые отапливались углем. Их чистили от шлака, золы. Уголь выгорал не весь, много оставалось перегара. Мы, вооружившись кочергами, раскапывали всю золу, набирали целые, не совсем сгоревшие угли. Собирали в мешки, вёдра и несли домой. Зимой этим углем топили печки. С нами всегда была бабушка. Ей тоже завозили такой уголь. Иногда мы просили у машиниста скинуть немного хорошего угля. И он залезал на тендр, бросал большой кусок карагандинского угля. Перегар привозили, складывали в сарай и потом топили печь.
Для нас, ребятишек, бабаня не только шила, но и делала ледянки из коровьего навоза. Она обмазывала им корзинки, которые сама плела из тольняка, заливала водой, которая замерзала на морозе. И мы катались с горки на них. Горка находилась за нашей землянкой. В то время машин не было. Никто не мешал. Землянка наша стояла на месте, где сейчас находится магазин «Магнит», на пересечении улиц Шевченко и Мельниковой, бывшей Новостройки. Вечером со всех сторон собирались дети. Было очень весело. Особенно много детей было в каникулы».
Эти рассказы моей дорогой бабушки навсегда в моём сердце.
Для меня бабуля Лида — это не только бабушка, это — моя няня. С самого моего рождения она была рядом, как у А.С.Пушкина…
