Меня зовут Динора. Мне одиннадцать лет, и есть одно место, которое я люблю всей душой. Это наш родник — место, куда приходят почти все из деревни.Меня зовут Динора. Мне одиннадцать лет, и есть одно место, которое я люблю всей душой. Это наш родник — место, куда приходят почти все из деревни.
Туда идут с вёдрами и бутылками, потому что вода там удивительно чистая и вкусная. Кто-то говорит, что она даже целебная. А я просто люблю там сидеть — слушать, как она капает, как деревья шумят рядом, как птицы переговариваются.Туда идут с вёдрами и бутылками, потому что вода там удивительно чистая и вкусная. Кто-то говорит, что она даже целебная. А я просто люблю там сидеть — слушать, как она капает, как деревья шумят рядом, как птицы переговариваются.
Я часто прихожу туда одна. Смотрю, как солнце отражается в воде, как муравьи суетятся в траве. Там тихо. И в этой тишине мне хорошо.Я часто прихожу туда одна. Смотрю, как солнце отражается в воде, как муравьи суетятся в траве. Там тихо. И в этой тишине мне хорошо.
Но однажды я пришла и увидела совсем другое. На камнях валялись обёртки. В кустах — пустые бутылки. Кто-то налил воду, но забыл убрать за собой. Или просто не захотел.Но однажды я пришла и увидела совсем другое. На камнях валялись обёртки. В кустах — пустые бутылки. Кто-то налил воду, но забыл убрать за собой. Или просто не захотел.
Родник был всё такой же чистый — вода всё ещё бежала серебристой струйкой. Но вокруг него стало грязно. Не по-настоящему страшно, но обидно.Родник был всё такой же чистый — вода всё ещё бежала серебристой струйкой. Но вокруг него стало грязно. Не по-настоящему страшно, но обидно.
Я села рядом и подумала: раз вода даёт нам здоровье, разве мы не должны заботиться о ней взамен?Я села рядом и подумала: раз вода даёт нам здоровье, разве мы не должны заботиться о ней взамен?
В школе я встала перед классом и рассказала всё.
— Мы все берём воду из родника. Но кто из нас оставляет после себя порядок? Давайте уберём вместе.В школе я встала перед классом и рассказала всё.
На меня сначала смотрели молча. А потом Алия подняла руку:
— А перчатки брать?На меня сначала смотрели молча. А потом Алия подняла руку:
— А перчатки брать?
Мы собрались в субботу. Пришли с вёдрами, мешками, веником и граблями. Убирали молча, но с улыбками. Прохожие удивлялись:
— Вы откуда?
— Мы просто дети, которым не всё равно, — ответил кто-то из нас.Мы собрались в субботу. Пришли с вёдрами, мешками, веником и граблями. Убирали молча, но с улыбками. Прохожие удивлялись:
— Вы откуда?
— Мы просто дети, которым не всё равно, — ответил кто-то из нас.
Когда мы закончили, родник снова стал как в моём детстве — чистый, окружённый травой, а не мусором. Вода пела. А может, благодарила.Когда мы закончили, родник снова стал как в моём детстве — чистый, окружённый травой, а не мусором. Вода пела. А может, благодарила.
С тех пор у нас появилась маленькая табличка:
«Береги чистоту — это вода твоего дома.»
Я сделала её сама из дерева.С тех пор у нас появилась маленькая табличка:
«Береги чистоту — это вода твоего дома.»
Я сделала её сама из дерева.
Теперь, когда я прихожу к роднику и вижу, как кто-то ставит бутылку на камень и уносит мусор — мне становится радостно. Значит, кто-то тоже услышал эту молчаливую просьбу.Теперь, когда я прихожу к роднику и вижу, как кто-то ставит бутылку на камень и уносит мусор — мне становится радостно. Значит, кто-то тоже услышал эту молчаливую просьбу.
