Ночи нечёрные кажутся манией,
Приоткрывают тайны сознания.
Им невозможно не подчиниться,
В мир Петербурга не погрузиться.
В белую ночь невозможно расстроиться,
Тайна веков в белоноченье кроится.
Тот, кто гулял по Фонтанке ночами,
Не озаботится долгой печалью.
Белая ночь омофором закроет,
От суеты непростительной скроет.
Даже когда заиграет рассвет,
Не обнаружится суетных бед.
В белые ночи нельзя разобидеться,
Только хорошее в людях всем видится.
Будто загадочный белый рентген
Всех доброты излученьем задел.
В белые ночи сложно отчаяться,
Можно в грехах своих скромно покаяться.
Белые их растворят над Невой,
Санкт-Петербург – рассудитель седой.
В белые ночи сердце поправится,
Мозг с меланхолией тягостной справится.
Лёгкое воздухом белым наполнится,
И непременно история вспомнится:
Как все такими же длинными белыми
Пушкин бродил над гранитами серыми.
Как декабристы его «обманули»,
В карцер и каторгу не затянули.
Где на лестнице чёрной живет Мандельштам,
В окна врезался серо-белесый туман.
Память светлая помнит о прежде живых,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
А где Литейный дорогу прокладывал,
Бродский из речи поэзию складывал.
Только в июне ночами нечёрными
Призраки бродят до боли знакомые.
Прямо напротив дворца на Фонтанном
Рыжий поэт обращается к Анне.
Они не обмолвятся о Модильяни.
Их разговор небеса записали.
Может быть, ночи нам кажутся белыми?
Призраки их необычными сделали?
Призраки наших могучих людей.
Люди загадочных белых ночей.
