XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Глубокая ночь.

Во всём цеху не было ни души, ну а впрочем, и во всём Освенцимском концлагере смерти заснули почти все эсэсовцы ,майоры и пленные.

Но вдруг раздался чей-то грозный,низкий голос, который параллельно прожорливо лузгал семечки. Немецкий акцент резал уши. В миг стало понятно, что на рабочее место на проверку пришел один из эсэсовцев.

-Игаль! Не гони коней, главное — сделай все слаженно. На починку пять дней выделили, на шестой им уже обратно в Германию ехать нужно.

-Постараюсь успеть…

— Что значит «постараюсь»? -возразил голос. — Грузовиков почти не осталось, а ты мямлишь!

На миг в помещении стало тихо, только капли дождевой воды стекали с труб.

Ударив кулаком о стол, эсэсовец пригрозил:

-Ты знаешь, что было с твоим братом. И, наверное, предполагаешь, что при такой дерзости станет с тобой. Да?!

Игаль будто язык проглотил. Пленные давно привыкли к такому менталитету, но Игаля жутко ранили любые воспоминания о своих родных и близких.

Грубо шаркая берцами, эсэсовец нервно захлопнул дверь и удалился.

В помещении было темно. Лишь одна свечка спасала ситуацию. Тень от засохшего в вазе цветка падала на силуэт измученного , уже два дня не евшего Игаля.

Возможно, два дня это не так уж и много, но в мирное время человек не может прожить без еды и полдня, ему нужно постоянно что-то жевать.

Но в Освенциме найти дохлую муху и сжевать ее уже считалось находкой…

На рабочем месте все больше и больше холодело. Игаль машинально вытер холодный пот со лба, подвинул стоящий рядом стул, на котором висела его сменная одежда, и надел куртку.

Куртка эта была вся проедена молью, нитки торчали во все стороны. Но даже такая одежда очень ценилась в то непростое, тяжкое время…

Взяв в руки штифт и стамеску, он принялся чинить газель немцев, на которой они по приказу генерала Вензэля должны были поехать в Германию, дабы пополнить запасы оружия.

Работать было сложно. Безумно хотелось есть. Горло мертвой схваткой душила жажда, а вместе с ней и тяжкие воспоминания…

Однажды Игаль случайно опрокинул ведро с водой на землю. От сильной жажды он стал слизывать воду прямо с земли. Жидкость попала и на его одежду, немедля сняв ее с себя он начал выжимать воду прямо себе в рот.

Одежда была грязная. Ее не штопают и не перешивают даже новым пленным — не заслужили. Подручные снимают одёжку с трупов и будто передают ее по наследству следующим хозяевам — братьям по несчастью. Вся полосатая форма провоняла горем, пытками и смертью, а бело-синяя полоска вводила в ступор…

Слегка мотнув головой в разные стороны, будто прогоняя нахлынувшие воспоминания, Игаль вернулся в реальность. Выдохнув, он произнес:

-На сегодня ,пожалуй, хватит…

Встав, начал переодевать рабочую одежду на полосатую форму, на левой грудной клетке которой был вышит его особый номер: «110541».

Для Игаля это был не просто набор цифр. Смотря четко вперед на оконную раму, он медленно засунул руку в карман штанов. Казалось, будто бы он повторял это движение раз за разом.

Высунув руку из кармана, он резко опустил свою выбритую наголо голову.

К кончику носа подступила слеза, которая мгновенно упала на кафель. В руке его был клочок бумаги. Фотография.

-Прости меня, Линда…-он шмыгнул носом и поднял взгляд наверх. С канализационных труб продолжала капать вода. Трубы были похожи на Игаля: тоже плакали. — Прости! Прости! Я подлец. Я не успел…

Мужчина упал на пол весь в слезах, прижав к лицу маленькую фотографию своей жены.

11 мая 1941 года он проводил время в кругу своей пусть и небольшой, но дружной семьи. Их было трое. Он, жена и сын.

Жили они счастливо, строили большие планы, но, как известно, все хорошее рано или поздно заканчивается.

В город вновь вторглись фашисты ,и если в первый раз им удалось избежать опасности, то в этот раз кара была неизбежна.

Супругу пристрелили на заднем дворе их дома, она пыталась спрятать Льебера — их семилетнего сына. Но удалось ей это или нет, Игаль до сих пор не знает…

Игаль детально помнит, как склонился над телом. Помнит, как с ее стеклянно-голубых глаз скатилась слеза. Помнит то, как один из фрицев указывал:

— Женщине волосы сбрить, тело увезти в лагерь! Пленным на питание сгодится.

В тот день Игалю хотелось вырвать свое сердце из груди и закопать глубоко-глубоко в землю, чтобы больше никто и никогда не смог сделать ему больно…

Игаля фашисты убивать не стали, подумали — пускай помучается!

Позже, узнав, что он неплохо разбирается в технике, послали работать в 12-й цех.

От работы было несколько преимуществ. Самым главным было то, что Игаль являлся одним из полезных арестантов.

Поэтому иногда ему разрешалось не бегать 70 кругов вокруг барака; и давалось на 1-2 корки хлеба больше.

Его отец «чистосердечно» перешёл на сторону фашизма. Собственную жену и сыновей отправил по концлагерям… В данный момент тоже находится в Польше, в городке Эльблонг, по вопросу захвата Будённовска.

Вернемся к преимуществам…

Как уже было сказано, Игаль был полезным. С трудом, но все же добивался доверия от многих людей.

У него были особо хорошие отношения с одним эсэсовцем — Розеном. Розен знал лагерь как свои пять пальцев и по возможности всегда старался помочь своему другу Игалю.

Так, они вместе прорабатывали план. План побега.

Прошло несколько дней.

Игаль лежал на полу в своем бараке, думая, что план побега вряд ли сработает. Ведь это практически невозможно.

Но все же, что-то или кто-то изнутри кричал ему: “Не сдавайся!”

Игаль углубился в мысли и даже не заметил, как в барак вошел генерал Вензэль, который хотел сообщить две новости.

Подойдя к Игалю, он заговорил:

-Сегодня привезли пострадавший фургон. Решишь проблему?

Подчиненный мысленно пропустил у себя в голове: “Хм, как будто у меня есть выбор”.

Не произнеся ни слова, он просто коротко кивнул.

Генерал Вензэль оценивающе оглядел Игаля с ног до головы. Усмехнулся. Хотел что-то сказать, уже было открыл рот…

И… Неожиданно позади него возник эсэсовец:

-Господин генерал! Разрешите доложить.

-Ну что еще? — с раздражением спросил генерал.

-Наши войска перехватили евреев!-переводя дух доложил эсэсовец.

Глаза Вензэля загорелись.

-Вот как..- ухмыльнулся генерал. — Везите. Я все решу. — По его выражению лица казалось, будто в его мыслях за секунду нарисовался исход событий и решение этого недоразумения.

Развернув корпус, Вензэль жестом подозвал к себе Розена, стоящего у барака напротив.

Они отошли в сторону, что-то бурно обсуждая.

Игаль знал, что Розен ему все перескажет, потому не волновался. Оставалось только ждать…

Розен вернулся спустя десять минут. И взяв друга за плечо повел из барака в тень.

Игалю не терпелось услышать новые сведения. Он затараторил:

-Ну? Давай говори! Что он тебе такого сказал?

-Да тише ты! Не привлекай к себе внимания. Узнают — пристрелят обоих.- После мимолетного молчания Розен продолжил: — Войска перехватили евреев..

-Стоп. Что?-перебил его Игаль.

-Их всех отправляют сюда. В лагерь.

-Пф-ф,да пусть отправляют! У нас вон — еще 2 барака свободных, -расслабился Игаль

-Их там как наш целый батальон! -процедил Розен.

Игаль в ответ на это лишь удивленно похлопал глазами. Они оба прекрасно понимали, что это значит.

Розен вдруг снова заговорил:

-Варежку не разевай! Может, это сыграет нам на руку…

Дискуссия была проведена шепотом, позади барака. Подальше от посторонних глаз и ушей. Мучал лишь один вопрос. Сработает ли их план?

Прошла неделя. Небо было серое. Мелкие капли дождя срывались с неба, отбивая унылую мелодию по крыше.

В бараке Игаля стояла тишина, лишь двое стариков о чем-то рассуждали. Неожиданно сменив тему, один сказал другому:

-Эх, дружище, сколько же еще дней, а то и месяцев нам тут страдать?

-Понятия не имею. Хочется поскорей увидеть внуков и дочку, а то…

Их разговор прервался: в дверях появился грозный эсэсовец с ружьем наперевес.

-На колонны разделиться! Живо!

В помещении началась давка. Более слабые уже еле как стояли на ногах, падали, с трудом поднимаясь.

Пленные разделились. По громкому выстрелу колонны, сдвинувшись с места, вышли из барака.

Все должны идти строго друг за другом. Тех, кто не в силах идти, — расстреливают. Бедолаги без признаков жизни камнем падают на сырую землю…

Сегодня был главный день в жизни Игаля, и потому не напрасно, выбрав место в самом конце, шел он чётко и уверенно. Справа от него с автоматом в руках шагал Розен.

Он был замыкающим, выполнял роль охраны, дабы никто из пленных не вздумал сбежать.

-Точно все помнишь?-шепнул другу на ухо Розен.

-Да. Точно помню!

*Так…больше половины эсэсовцев не присутствует на построении. Они заняты подготовкой завоза новых пленных. Уж чересчур их много. Еще четверть на другом конце лагеря занимается разгрузкой оружия из Германии. Скоро будем проходить мимо девятого барака, каждый эсэсовец начнет следить за своей частью пленных, нужно будет побежать и скрыться за горой дров… Потом протиснуться к проволоке. Там будет выкопанный Розеном подкоп. В рыхлой земле спрятана одежда. Если выберусь живым, нужно бежать прямо и только прямо…»

Этот план вихрем повторялся у него в голове.

Так, они прошли седьмой, а затем восьмой барак. Похлопав Игаля по плечу, Розен с огромной ,искренней радостью за друга пожелал ему удачи. Ведь, если все получится, Игаль наконец обретёт свободу.

Повернувшись к другу, Игаль с некой тревожностью поинтересовался:

-А ты? С тобой точно все будет хорошо?

-Обещаю, по окончании войны обязательно встретимся!

Уже виднелся девятый барак и та самая куча дров. Оглянувшись по сторонам, Игаль бросился со всех ног за нее.

Позади слышались выстрелы и вопли пленных, которые заставили Игаля бежать быстрее. Добравшись к подкопу, он ловко благодаря своей худобе прошмыгнул под проволокой. Раскопав одежду, босой и голодный пустился вдаль что есть мочи…На щеках застывали слезы. Он знал, что сейчас его товарищи страдают, один за другим задыхаясь в газовых камерах…

Три дня бродил Игаль по лесу. С каждым часом идти было все невыносимее. Ноги шаг за шагом превращались в вату, мысли туманились, а надежда на спасение угасала…

Как вдруг послышался хруст опавших листьев. Человек. Тут человек! И не один…

Игаль обернулся, из-за резкости его ослепил свет фар от газели. Неужели немцы?

Испугавшись от неожиданности, мужчина решил бежать, но из-за изнеможения не смог сделать и шагу. Оступился и упал на землю.

Последнее, что он увидел — крупные силуэты людей, движущихся в его сторону…

Очнулся в окружении советских солдат. Игаль понятия не имел, о чем так бурно говорят эти солдаты, но был уверен, что он в безопасности.

Что вот-вот уже совсем скоро он будет дома…

1947 год.

Открытие музея на территории концлагеря.

На открытии присутствовало множество самых разных людей. Бывших узников, политических деятелей, родственников погибших.

На открытие прибыл и Игаль, человек , который когда-то был частью этого проклятого места…

Когда он зашел внутрь одного из бараков, его тело пробила дрожь.

Во всем помещении царила пустота. Нет давки. Нет страдающих от голода и холода людей. Смерти нет.

Мужчина решил пройтись по улице. Вспомнить то шествие, которое без помощи друга могло бы оказаться последним в его жизни. Вспомнить его — Розена.

Он шел в надежде на то, что увидит друга, обнимет и искренне поблагодарит. Игаль взглядом скользил по людям, искал его в толпе. Но все без толку.

Перед уходом, решив в последний раз взглянуть на барак под номером 9, он поднял взгляд. Взгляд его прилип к какой-то женщине. Мужчина прищурился.

-Это она? -пробормотал себе под нос Игаль. — Да, точно ведь, она! Соседка наша. Успела уехать из города в тот роковой день. — Проскользнув взглядом чуть ниже, он заметил мальчишку лет тринадцати, который держит даму под локоть. Оба стоят и что-то ищут. Но что? Или… кого?

Парнишка, судя по всему, ощутил на себе взгляд Игаля и бросил на него свой взор стеклянно-голубых глаз в ответ.

В тот момент что-то до боли знакомое зажглось внутри мужчины…

Игаль неосознанно подбежал к ним поближе.

-Извините, пожалуйста, а как зовут этого мальчика? -дрожащим голосом поинтересовался Игаль.

Женщина не сразу, но узнала спрашивающего.

Выдохнула. И с легкой улыбкой на лице ответила:

-Льебер.