Принято заявок
2688

XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Проза на русском языке
Категория от 14 до 17 лет
Художник

Дым тлеющей сигареты тихонько поднимался вверх, но быстро рассеивался, словно его и не было вовсе. Его нес ветер–тихий и спокойный, он немного покачивал ветви деревьев, срывая сухие осенние листья с почти оголенных ветвей. Солнце уже не грело так сильно, как это было ранее–месяца два назад,–когда на земле была одна зелень, а ветви деревьев покрывались великолепным и красивым одеянием. Человек в сером весеннем пальто стоял на самом центре моста, стряхивая пепел пальцами в воду. Тот, в свою очередь, улетал быстрее, чем мог добраться до поверхности воды–все тот же ветер игрался, унося тлеющий табак куда-то вдаль.. Кто знает, где он приземлится.

Настроения не было никакого. Мир совсем не отличался от цвета верхней одежды человека: такой же серый и безвкусный.. Удивительно, ведь впервые этот человек не задумывался какие цвета нужно смешать в палитре, дабы получить цвет дома, например, или цвет кирпича, коим был обложен музей на Лубянке. Жизнь вновь потеряла свои оттенки, а юный художник потерял себя. Его безжизненный взгляд и потухшие янтарные глаза проходились по прохожим, так торопившимся куда-то по делам, серому небу, затянутому тучами, домам, видневшимся вдали.. Эти многоквартирные новостойки казались мертвыми и безжизненными. Старые дома художнику нравились намного больше: они могли рассказать целую историю, могли поведать то, что пережила земля, пережил город и люди, что проживали в этом, обычно, пятиэтажном доме. А новострои.. Новострои были не живыми, словно мертвыми или неродившимися, что ли. Да, лет, эдак, через двадцать, а то и больше, они тоже смогут рассказывать истории как их предки, гордо показывать трещины, заработанные временем, и хвастаться старинными пожелтевшими газетами, наклеенными на голые бетонные стены вместо первых обоев, но это будет потом.. Возможно, в этом будущем человека в сером пальто уже и не будет в живых. Жизнь непредсказуема: она словно река с быстрым течением, так стремительно уносящая те же осенние листья, попадающие в воду. Когда-то все приводит к логическому завершению–даже человеческая жизнь. Кисти будут оставленны в воде на верную гибель, картины останутся недописаны, краски, с треснувшими колпачками, засохнут, а воображение художника увянет вместе с ним. Его безжизненное тело закопают глубоко-глубоко в землю где-то на окраине кладбища, а на его могильном камне выбьют вечную кисточку, обозначающую, что именно здесь лежит тот, кто, будучи мертвым, пройдет через временные коридоры, давая знать о себе благодаря своим картинам. А когда полотно с засохшей краской сожгут, художник сделает последний вдох и его легкие наполнятся тем самым дымом, который и поставит точку в жизни этого человека, который до последнего не умирал. Эти мысли наводили еще большую тоску на человека, продолжавшего рассматривать новые многоэтажные дома. А ведь когда-то и их не станет: их разрушат, оставляя многолетнюю пыль медленно оседать на землю, не давая людям дышать, кирпичи и бетон сольются, создавая некий союз из обломков былого жилья, а души людей, проживавших тут, будут бесспокойно метаться из стороны в сторону, пока художник в сером пальто будет наслаждаться видом на это же здание, запечатленное на холсте много лет назад. Его улыбка будет широкой, ведь пока люди видят хаос–он видит светлое прошлое, которое смогло сохраниться благодаря краскам.

В янтарных глазах появился блеск. Окурок полетел с моста вниз, падая в глубокую синеву реки. Голова поднялась вверх–к самому небу–а глаза осветил падающий луч солнца, тем самым делая янтарь светлее. Художник понял, что все, что он делает–не напрасно. Художник понял, что только он может управлять временем. Художник понял, что его кисть и есть та самая машина времени, так долго изобретавшаяся учеными. Художник понял, что он вечен без всяких эликсиров. Художник понял, что он тот, кто будет жить вечно. Художник понял.. понял..

Глазова Валерия Александровна
Страна: Россия
Город: Егорьевск