XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
Широка наша земля, необъятна. Летом расцветает природа-красавица. Разноцветные поля до лилового неба простираются, леса за горизонтом прячутся.
Дед мой живет в деревне. Деревенька эта стоит на Предсалаирской равнине. Берез, осин кругом — не счесть! Реки полноводные зеленые холмы разрезают, озера — лесные поляны украшают. Грибами и ягодами эта местность богата. Воздух чистый – дышать приятно. Жителей в деревне не много, все друг друга знают. Все добрые, отзывчивые.
Дед – пасечник. С напарниками – друзьями своими, — по очереди на пасеку ездят, за пчелами следят, мед качают. От деревни до пасеки километров десять. Вокруг поля да леса. За речкой заповедник начинается. Цветы ароматные поля устилают. Ни одного человека рядом нет! Зато мед какой с этой пасеки – кто бы ни попробовал, оторваться не может! Еще бы — ведь собран он с трав редких, таежных.
Гостила я одним летом в деревне у деда. Однажды утром поехали мы на пасеку вместе. Дед начал меня пасечному делу учить. Надели мы защитные костюмы и принялись ульи вскрывать. Я дымарем пчел окуривала, а дед рамы с медом доставал. Тяжела работа пчеловода: жара стоит, пчелы ужалить норовят, а нам мед надобно собрать. Устали!
К вечеру отдыхали мы в вагончике. Дед рамки чинил. Я венок из трав плела. Вдруг слышим громкий звук – как будто кто-то топором рубит. Дед вскочил, дверь в вагончике закрыл быстро, за ружьем потянулся.
— Смотри, – говорит, — гость к нам наведался.
Я тихонько просунула голову к окошечку вагончика. Ах! Огромный мохнатый зверь улей ломает! Я с перепугу под стол полезла.
– Тише! – дед говорит, — это медведь бурый. Сиди спокойно, чтобы он нас не заметил! Если напугаем его или разозлим – считай, дело плохо!
— Стрелять в него будешь? — спрашиваю, глядя на ружье деда.
— Что ты, это дело наказуемое. Охотники стреляют, только чтобы добыть еду. Нельзя убивать просто так. Убить — не легко, еще попасть нужно. А раненный зверь еще опаснее! Ружье – для защиты. А может и отпугнуть зверя получится, если вверх стрелять. Но пока он нас не заметил – лучше сидеть тихо, — повторил дед.
Мохнатый гость был занят своим делом, и вовсе не думал нас замечать! У него задачи посложнее были – суметь из рамки мед достать, полакомиться. Повалил он улей, разломал. Медовые рамки на траве рассыпались. Ловкий медведь оказался – лапы большие, неуклюжие, да проворно он мед достает и в пасть кладет. Пчелы летают вокруг, кусают, а он отмахивается и рычит на них. Присел медведь, мед с лап слизывает. А испачкался то как! Морда вся мокрая, с лап мед стекает и на пушистое пузо капает. Ну такой милашка!
— Бурый медведь – суровый хищник, — заметил дед, — даже в Красную книгу занесен! Так что редкий спутник нам попался! Только вот повадился в этом году он к нам на пасеку. Уже третий раз за лето приходит.
— Голодный, наверное, тоже мед ему наш нравится, — посмеялась я.
Мед-то медведю точно понравился – наелся, беспорядок после себя оставил и лег отдыхать под деревом. Лежит, мурлычет, как котенок. Только видно, как темная шерсть от дыхания поднимается и опускается.
— Ну, кажись, мы тут надолго застряли, — вздохнул дед.
А что поделать: если спугнем медведя, так он со страху может и нас, как ульи, поколотить. Так и уснула я, наблюдая за гостем-сладкоежкой. А дед всю ночь продежурил, охранял меня.
Утром разбудил меня дедушка: — «Ну, вроде ушел гость наш!»
Вернулись мы в деревню. Стал дед с напарниками по пасеке совет держать – как быть, что придумать, чтобы медведя отвадить.
– Никогда такого не было, столько лет стоим, — говорит Андрей Никитич, — чтобы медведь на пасеку нашу ходил. А в этом то году так часто!
— Спроваживать надо, что тут думать то? — Сергей Петрович кричит.
Долго они совещались, ругались, договаривались.
А мне медведя то жалко – голодный, видимо, он, где же еще такой мед поест? Да и пчел жалко — домик их разрушен.
К утру подошла очередь Андрея Никитича на пасеку ехать. К утру и решение пасечники приняли. Вывел дед за калитку собак домашних – лаек Фейку и Бойку.
— Ну что, теперь охранники вы, служите достойно! – обратился дед к собакам и ласково их погладил.
Так Андрей Никитич с собаками сели в машину, да на пасеку уехали.
— Ну а я кое-что еще придумал, — дед мне шепнул. – Садись, поехали!
Погрузил он в багажник флягу и мешок большой.
Долгими проселочными дорогами пробирались мы по лесу, а потом и вовсе по едва заросшей тропе ехали. На горизонте показался маленький неприметный домик.
— Это дом егеря, товарища моего старого, — пояснил дед.
Выгрузил дед флягу, мешок занес. — Вот и лесные подарки подоспели! – говорит.
Во фляге оказался свежий мед. А в мешке — хлеб и продукты.
— Ты, главное, сам весь мед не съешь, оставь зверям немного! – посмеялся дед, обнимая старого друга.
Оказалось, дед и о медведе позаботился. Егерь знает, где звери живут, в голодные годы их прикармливает. Вот и попросил дед о нашем сладкоежке позаботиться. Может, и перестанет он на пасеку ходить и улья портить.
А я вскоре к себе домой в город уехала. И каждый раз, когда себе чай с медом завариваю, вспоминаю, как искренне сладенькому радовался наш редкий гость бурый мишка.
В то лето медведь больше на пасеку не захаживал. Собакам понравилось на природе жить, но лают они часто. Может быть, их боится медведь, да близко к пасеке не подходит. А может, знает мишка, что есть места, где и его сладким угостят, и о нем позаботятся!
