Июнь 1941 года. Я подал документы в военкомат. Мать долго меня отговаривала, молод я ещё совсем, но я стоял на своем, кто будет Родину защищать если не мы? Быстро прогоним этих немцев обратно, звание может какое дадут, получу медали, награды. А какой солдат не хотел бы стать настоящим героем, защитником? Вот и у меня такая мечта была.
Я открыл глаза. На мгновение ослепив, мне в лицо ударили яркие солнечные лучи. Когда зрение чуть привыкло я увидел нежно — зеленую траву. Рядом росли молодые сосенки, липы, осины. Сам я сидел облокотившись спиной на большой дуб. Слышал как поют птицы, где-то недалеко стучал дятел.
Где я? Что произошло? В моей голове появлялось все больше вопросов, а ответов на них не было. Как долго я тут лежал? Я пытался вспомнить, что же случилось. В моей голове постепенно всплывали недавние события.
Мы с товарищами готовились к наступлению, нужно было освободить маленькую деревушку, имела она важное значение – рядом была небольшая железнодорожная станция. Немцы все вывозили в Германию: продукты, зерно, уголь, дерево, технику и даже людей. Среди них часто были дети – маленькие совсем. И многие маршруты проходили именно через ту деревню. Фашистская гадость так глубоко там засела, что освобождение – задача была не из простых. Сволочи.
Бои шли тяжелые. Я был серьезно ранен. Меня оттащили к большому дереву, я из всех сил старался находится в сознании. Понимал, что если хоть на секунду дам слабину, то проиграю битву со смертью. Веки становились все тяжелее, крики и звуки выстрелов стихали, голова пустела. Я чувствовал как проваливаюсь в пустоту. А дальше не помню. Только темнота и холод.
Встав, я отряхнул свою гимнастерку. Она как и я вся была грязная и в крови, но думал я не об этом. Нужно было скорее найти своих товарищей, сообщить что я жив. Оглянувшись я не поверил своим глазам – неужели тут может быть так тихо и… спокойно? Совсем недавно тут шел бой, гибли солдаты, были слышны крики, мольбы умирающих, громыхали выстрелы. Сейчас казалось будто, это совершенно другое место. Светлые лучи приветливо освещали поляну, все казалось таким ярким, живым. Под ногами росли цветы: ромашки, маки, васильки. Даже воздух был каким-то особенным – свежим. Омрачали этот вид только мертвые тела солдат, друзей, товарищей, которые напоминали о случившимся здесь, и не давали забыть об этом.
Аккуратно ступая по тропинке, я направился в сторону станции. Земля была влажная после дождя, а может от крови, что пролилась здесь. Идти было не так далеко, но по пути заметил я оду странность. Стояла посреди лесной дороги лиса, хотел спугнуть ее, а она будто и не видит меня. Думал, может бешеная какая? Обошел ее со стороны, тут она повернулась в мою сторону и пробежала рядом со мной как ни в чем не бывало. Будто и не заметила меня вовсе. Странно все это, но размышления я решил оставить на потом, нужно скорее идти к деревне. Вдруг кого-то в плен взяли, или помощь нужна?
Чем ближе я подходил к станции, тем громче были голоса, скрипели старые вагоны. Уже думал, с какой стороны зайти лучше, что бы гадости этой фашистской не попасться, но тут разобрал знакомую русскую речь. Столько эмоций меня переполняло, неужели получилось? Я сорвался на бег. Закончилась наконец та лесная тропа, и вышел я к той самой станции. Были видны следы недавнего боя, разрушенные и погоревшие дома, но главное что мы смогли! Наступление к которому мы так усердно готовились было успешным! Мы освободили деревню и станцию. Я испытывал такую гордость за себя, за ребят. Вот думаю напишу маме письмо, расскажу как мы немцев этих проклятых назад гоним, теперь по этому маршруту ни зернышка не вывезут.
Тут увидел я своего хорошего товарища, сидящего на лавке.
Гришка! – окликнул его я. Но тот даже голову не повернул в мою сторону.
Что это он? Не слышит может? Решил подойти поближе.
Гриша, представляешь, после такого тяжелого ранения живым остался, даже
не болит ничего. Чудо какое-то! – на моем лице была радостная улыбка, ведь
все обошлось.
Но солдат продолжал сидеть с задумчивым выражением лица, будто меня тут и
вовсе не было.
Гриш, обиду чтоль на меня какую держишь? Прости, если что не так
сделал.
Но тут в нашу сторону подошел еще один солдат. Мой друг встал и направился к нему. Я не выдержал того, как меня старательно не замечают. Подошел к Грише, резко потянул к нему руку, но она прошла сквозь него…
Что?… – мои глаза широко раскрылись от удивления – как такое может
быть? – мне казалось что это все моя фантазия, но когда я протянул руку и попытался взять Гришу за плечо, она опять прошла через него. Меня охватил ужас.
Гриша! Что со мной? – но друг продолжал спокойно вести беседу с другим солдатом.
Вы меня слышите!? – я крикнул так громко, что услышать меня должны
были не только эти двое, но и окружающие нас люди на станции, но совершенно никто не обращал на меня внимания, ни люди, ни животные. Будто меня и не слышали, будто меня здесь… и не было?
В моей голове бушевал вихрь, я нем мог понять, что происходит. Может это все просто сон? Может я в бреду? Но тут в моей голове пронеслась мысль, словно вердикт или приговор. Я умер.
От осознания этого факта меня охватила такая тоска и горечь. Неужели все было зря? Неужели я всех подвел? Медленно опустился на ту же лавку, где недавно сидел Гриша. Как же так? Я задавал себе этот вопрос снова и снова. А как же медали, награды? А как же моя мечта – дойти до Берлина? А как же… мама? Что она подумает? Я обещал, что вернусь, а в итоге соврал. Мое сердце разрывалось от боли. От понимания того, что это конец.
Эти проклятые фашисты не только зерно везли, там еще в отдельном вагоне дети, совсем маленькие – донеслись до меня обрывки разговора.
Ироды, сердца у них нет!
Если б мы не успели, сегодня утром поезд отправился бы в Германию,
вместе с детьми.
Тут старший по званию крикнул солдатам – Нужно детей освободить, а затем разгрузить зерно. Идите к составу! – после распоряжения все солдаты отправились к вагонам. Я пошел за ними.
Лязг цепей, скрежет старой, ржавой двери. Наконец в сырой, темный вагон стало пробираться ласковое солнце. На полу сидели дети. Кто-то был постарше, а кто-то совсем еще малыш. Все были худые, изможденные, в старых лохмотьях, испуганные. Поначалу они попятились, с недоверием смотря на солдат, но когда узнали советскую форму, знакомую речь и увидели улыбки на лицах спасителей, дети ринулись из вагона с радостными криками. Счастливые, заплаканные лица, крепкие объятья, пусть солдаты и не знали этих ребят, но сейчас мы были для них роднее всех, как и они для нас.
Видя это, в моем, уже не бьющимся сердце что-то дрогнуло, мне на мгновение показалось, будто я там, с ними, могу ощутить маленькие детские ладошки которые обнимали бы меня. Столько надежды и благодарности было в их глазах.
Моя смерть не напрасна – я прошептал это так тихо, что будучи живым,
меня бы никто не услышал.
Я погиб не просто так, я погиб за их жизнь их счастье, за из будущее. Как и многие солдаты, отдавшие жизнь за мир. Пусть я не получу наград, но я уже смог совершить подвиг для себя и этих детей. Возможно меня забудут, по мне будет горевать мама, но я уже приложил руку к тому, что бы избавить нашу Родину от фашизма, что бы сделать ее свободной для наших детей, правнуков и их будущего.
Знайте, что каждая смерть солдата была не напрасной. Каждое отданное сердце и душа приблизили нас к победе. К мирному небу. К счастью и любви. И мы всегда будем помнить великий подвиг тех людей, кто навсегда остался спать вечным сном: в лесах, болотах, оврагах, братских могилах. Мы будем помнить о том, что они подарили нам жизнь.
