Башне, Крематорию и лучшему консультанту по вопросу “пап, пап, а как вы лазили?”
Действующие лица:
Студенты.
Лена Михельсон – лезет на Башню, потому что хочет устроить там свадебную фотосессию. Заставила всех встать в такую рань.
Лёнька Кондратенко – лезет, потому что жених.
Клим Яшмов – лезет, потому что лезет. Может быть, заставила Лена.
Леся Овсянникова – лезет на Башню за хорошими фотками и потому что она хорошая подружка невесты. И хорошая подруга. И вообще хорошая.
Четверо стоят под Телебашней. До рассвета – час с хвостиком.
Лена. Да ты чего, реально ни одной легенды про башню не слышала?
Леся. Ну типо. Я же не из Еката, Лен, ты знаешь.
Лена. Так учишься-то ты не в своей забытой Богом Копейке, живёшь здесь. (разворачивая леденец) Да и ты же сюда приходила вроде, не?
Леся. Приходила. Но я чисто с нижней тусовкой сидела.
Клим. Овсянникова, ну ты даёшь! Нижняя тусовка – одни алкоголики и трусы.
Леся. И музыканты. С ними хорошо посидеть.
Клим. Нормальные музыканты наверху, прошли лестницу в небо. Красавчики!
Леся. Красота у нас теперь измеряется количеством падений?
Лена. Мальчики, Лесь, ну вы чего! Не о том говорите. О легендах надо! Человек, не знающий легенды о нашей Телебашне не может считаться екатеринбуржцем!
Лёнька. Ну ты загнула.
Клим. Она права. Башня – это ваще лучшее, что тут есть, сердце города.
Леся. Мне говорили, что сердце города – это плотинка.
Клим. Че? Плотинка? Да это самое банальное место в городе, там всё забито влюблёнными парочками!
Лёнька. Что не так с влюблёнными парочками и плотинкой? Тоже часть Ёбурга.
Клим. Ребята с верхней тусовки всё равно особенные.
Леся. Ну это всем понятно – только отбитые вверх полезут!
Лёнька. Лесь, погодь, так ты же тоже с нами лезешь?
Леся. И это проблема! У нас из защиты – только перчатки (поднимает упаковку на уровень глаз) хозяйственные, хлопковые. Верх безопасности.
Клим. Туше, Лёнь, против таких аргументов не попрёшь!
Лена. Всё, ребят, спокойнее, хватит наезжать.
Лёнька. Да это кто ещё наезжает…
Клим. Нет, господа, ну что же вы? Вполне интеллигентный разговор. И я бы с радостью вёл его поспокойнее, но, Лен, мы упихиваем твою фату! Упихиваем так, чтобы не помялась! Поверх драгоценного фотика Овсянниковой! Это, родная, вообще не способствует спокойствию.
Леся. Господи, Клим, у тебя руки точно не из плечей растут. Дай, сама сложу.
Клим. Спасибо, Овсянникова, что снизошла, но обойдусь без помощи. Видишь? Не из жопы у меня руки. Кстати, зацензурила фразочку ты очаровательно.
Лена. Боже, всё, надевай рюкзак, полезли уже.
Клим. Ага, все мы здесь стараемся только ради нашей Леночки и её фантазиях о свадебных фотках не просто на рассвете, а на рассвете на высоте в пару сотен метров.
Леся закатывает глаза, Клим толкает в бок Лёньку и преувеличенно её пародирует. Лена отвешивает подзатыльник Климу. Компания наконец начинает восхождение.
На первом этаже заварены двери – от всех скалолазов, спортсменов, бейсджамперов , фотографов и простых любопытствующих. Никого не останавливает – все лезли по внешней стороне Башни до второго этажа. Пыхтят и студенты, и вообще любые покорители Башни в любое время суток – со второго этажа нужно лезть по всегда тёмной внутрянке, снаружи “только кукухой поехавшие забираются”. Внутри Башни – металлические сетки. Сравнительно удобные. Чуть в сторону и эхом от стен отскакивает трехэтажный мат. Ибо трубы там уже ржавые. И шершавые.
Леся. Так чё, легенды рассказывать в итоге кто-то будет?
Клим. Ой, так всё-таки интересуешься?
Лёнька. Клим, да расскажи, всё равно скучно в тишине лезть.
Клим. Ладно! Только это всё не легенды, (подтягивается к следующей балке) а факты. Первый – Башня не любит пьяных. Да, Лен?
Лена. Эй! Я тут причём?
Клим. Чо, думаешь, не слышу, как у тебя в рюкзаке бренчит?
Лена. У меня в рюкзаке туфли! (рюкзак предательски бренчит ещё раз) Ладно, настоечка тоже есть! Но как праздновать свадьбу без выпивки?
Клим. Если с выпивкой – стоя ножками на земле!
Лена. Да ладно, пусть Башня войдёт в положение, что ей, жалко?
Лёнька. Вот именно. Мы ж не пьяненькие будем даже, так… Немножко навеселе.
Клим. (передразнивая) Немножко навеселе… Твоя настоечка – чистый спирт. Сколько, говоришь, у тебя бутылок?
Леся. Отстань от человека! Её свадьба, празднует, как хочет.
Лена. Да! Себе трезвую устраивай.
Лёнька. И давай всё-таки о легендах.
Клим. О фактах. Ок. Был тут пацан. Из тех, которые сами. Полез с компанией, никто друг друга не знал. Поговаривают, тот пацан сел курить наверху, на перилах. Кинул бычок, не повернувшись сказал “ну всё, капец” – и через перила. Так тут и бродит… Ты осторожно, если увидишь огонёк, похожий на конец сигареты, не спеши звать.
Леся. А что будет-то?
Клим. Те, кто звали, уже никому ничего не рассказывали.
Лена. Так! Я передумала. Спасибо, Клим, больше историй не надо. Жути нагоняешь.
Клим. Жути… А чо, думаешь, её Башней смерти просто так называют?
Лена. Одно дело – падения, а другое – мистика твоя.
Клим. Ну и карабкайтесь тогда без моей мистики.
Леся. А долго ещё?
Лёнька. Не совсем. Видишь “юбку”? Ну, ободок деревянный? Это место привала. Можно, конечно, сразу до вершины лезть, но это тяжело.
Юбка грязная по меркам земли. Не то чтобы тут кто-то особо убирался, но доски ещё видны. По меркам Башни это чисто, потому что главный критерий – отсутствие любых частей упавших сверху.
Клим. Ты называешь бутербродами это? Батон с майонезом?
Лёнька. Ну, не все из нас живут с родаками.
Лена. Ох, Ваше Высочество Клим, простите, недостойны вас! В таком случае, извольте их не есть.
Клим. Премного благодарен за понимание, Елена, но моё высочество голодно. Не сочту за оскорбление принять в дар кусок батона…
Леся. Кушайте, не обляпайтесь.
Лёнька. Ещё раз – мы залезаем на верхушку, переодеваемся в свадебные наряды, которые дай Бог не помялись, фоткаемся, переодеваемся обратно и спускаемся?
Клим. Фоткаетесь непременно, самым обязательным образом, именно на рассвете.
Лёнька. Точно!
Лена. Леся, Клим, вас тоже пофоткать нужно. Из Леси же натурально феечка!
Клим. Из этого злобного гоблина?
Леся. Представь себе. Но я б ещё что-нибудь написала наверху. Раз уж забралась.
Клим. Ну, ещё не забралась Но вперёд. Оставь свой след в истории, Овсянникова.
Леся. Напишу “Клим – дурак”.
Лена. Там таких надписей с десяток.
Леся. Ну, значит, не ошибаюсь.
Клим. Эй! Нет там таких!
Лёнька. Ну, сейчас и проверим. Давайте, натягивайте перчатки, погнали.
В стены нет куска. Внушительного. Место, где отчётливо видно, на какой ты высоте. Сносит одновременно крышу – от впечатлений, и тебя – от ветра.
Лена. Леся! Здесь фотки делают, хочешь, тоже?
Леся. Я наверху!
Лёнька. Поторопитесь. У меня рюкзак тяжёлый.
Клим. Реально, хватит копаться!
Лена. Да всё!
Площадка Башни покрыта буквами всяческих размеров и алфавитов. Огорожена очень ржавыми перилами – на вид они хрупкие. Город – картинка, схема из разобранного пульта. В предрассветное сонное никого здесь нет.
Лёнька. Девочки, вы там доставайте платье, мы на той стороне постоим.
Леся. Ага, шуруйте.
Мальчики уходят. Девочки влажными салфетками очищаются до максимальной чистоты. Свадебное платье натягивается на Лену. Ботинки заменяются на туфли, ибо “а вдруг из-под подола выглянут” и “нет, я точно хочу фотку на перилах, там видно ноги!”.
Леся. Щас не дёргайся, причёску буду делать. (громко) Пацаны, выходите! Будете мне невидимки держать!
Лёнька выходит, одетый во фрак. Клим просто чище, чем раньше.
Лена. Леся, планы меняются. Расчеши сначала это недоразумение.
Лёнька. Да нормально у меня…
Лена. Да не ты. Он.
Клим. А чо я? Я не жених… Мне можно.
Лена. Не на моей свадьбе.
Леся. У тебя же свадебная фотосессия, а не свадьба, не?
Лена. Лёня хочет перед Башней клятвы дать.
Клим. Превосходно. А я каким боком?
Лена. А ты гость.
Клим. Я думал, что я вьючный мул. Елена, а что ж вы раньше не сказали?
Лена. Лесь, не слушай Его Высочество. Клим, Лёнька тебя всё равно догонит.
Клим. Да, эта женщина и коня на скаку, и в горящую избу, и расчёской по хребту… Лёнька. Она и не такое может.
Леся. Подтверждаю. Затащить меня на Башню.
Лена. Так тебе реально в портфолио фотографии хорошо.
Клим. Погодите, а она ж на геолога учится? Ей зачем портфолио?
Лёнька. Хобби у человека. Почаще б приходил к нам – давно бы знал.
Лена. Может, и личную фотосессию получил бы.
Леся. Да мы каждую минуту ругаемся, какие фотосессии? Тем более личные.
Клим. Что, галантная леди, будешь фоткать меня только когда я среди курса, четвёртый в третьем ряду?
Леся. Прекратишь вести себя, как осёл, и я подумаю.
Лёнька. Давай другие условия, эти не потянет…
Клим. (драматично) И ты, Брут?
Лёнька. Прости, друг, но я хочу видеть тебя на фотографиях со свадьбы. А ты ж всё свободное время здесь болтаешься! Вообще, ты только послушай, это из нашей клятвы, шедевр же: “и пока ты стоишь в Ёбурге, Башня, клянёмся быть друг с другом…”
Лена сидит на перилах. Лёнька – стоит рядом, держит её за талию. Леся у другого края, фотографирует. Клим стоит за ней и на лице его написано, что ему происходящее не нравится. Розовато-жёлтое солнце нежно швыряет лучи в Башню.
Клим. Овсянникова, долго ещё?
Леся. Терпи. Щас ещё фотку с поцелуем бахнем.
Лёнька. В поцелуе участвовать будем мы с Леной, да?
Леся. Да! Нет, ну хочешь – можешь Клима засосать, я не против.
Лена. Я против. Лёнька, чья свадьба, тот и целуется.
Лёнька. У нас есть букет швырнуть в Лесю?
Леся. Так. Во-первых, букета нет. Во-вторых, я уже сказала – я боюсь отсюда сверзиться! Так что он будет терпеть и стоять-страховать меня! В-третьих, замолчите! Я вас фоткаю! Говорить можно только Климу, он мотает мне не плёнку, а нервы!
Клим. Премного благодарен за разрешение.
Леся. Да пожалуйста! А теперь целуйтесь, солнце прям хорошо ложится! Лёня, поправь фату на Лене!
Лёнька ответственно поправляет фату и целует Лену. Клим, несмотря на демонстративную позу, ответственно подходит к страховке.
Леся. Щас я выше поднимусь, вообще ракурс будет. Клим, за мной, подержи фотик.
Клим. Давай повежливее, леди.
Леся. Если мы щас не сделаем нормальных фоток – Лена нас убьёт. И мы по-новой полезем на Башню со свадебным платьем, давай сюда камеру, и со всеми прилагающимися свадебными атрибутами, вот, молодожёны, посмотрите на город, да, правильно, приобними Лену, Клим, я второй раз не потащусь,Лёнь, давай больше левым боком ко мне…
Лена. Лесь, Лесь, давай тебя тоже щёлкнем! Так же честно будет!
Леся. А ты что, умеешь фоткать?
Лена. Не унижай меня! Ткнуть на кнопочку я смогу.
Леся. И будут у нас фотки: свадьба, свадьба, Леся в кофте, свадьба, свадьба…
Лена. Олеся Овсянникова, так! Получи свою фотку с Башни! Какую-никакую! Чего? Ничего не страшно, Леся, поставь страховать Клима. Что? Всё ты хочешь, Клим, вставайте.
Клим. А если…
Лёнька. Да ладно, видно же, что вам обоим тоже хочется фотку.
Леся. И ничего мне не хочется!
Клим. (перебивает, аздражённо) Хорошо, хорошо, Овсянникова, идём, изобразим из себя.
Леся. Лена, уронишь камеру – убью.
Лена. Уу, какая грозная. Давай, пока Солнце.
Леся. Пока Солнце без одежды и стыда исполняет танец живота. Ага.
Если Солнце исполняет какой-то танец, этого не видно. Оно висит, почти напоровшись на торчащую трубу-Башню. Клим и Леся сидят на своих ветровках. Клим – по-турецки, Леся – обхватив колени. Молодожёны – вместе.
Лена. За нас! (пьёт из горла, передаёт бутылку Лёне) И за Ёбург!
Лена. Ребят, да вы чоо, выпейте тоже! Теплее! Ой, Клим, не смотри на меня так, я поняла, поняла, ты трясёшься над Башней! Лесь, ну а ты? Ты же не поверила этому выдумщику, да?
Леся. Я не пью.
Клим. Правильная, значит?
Леся. Мм.
Лёнька. Да, Леся у нас очень правильная. Бросила пить после летней сессии, когда её после бутылки шампанского унесло. Она тогда ещё пошла скандалить к Павлу Николаевичу, потому…
Леся. (перебивая) Лёнька! Я про тебя тоже много чё помню. Задумайся.
Лёнька. Доходчиво.
Клим. Чё, реально пошла ругаться с химиком? С Микробычем?
Леся. Пошла. Вот больше и не пью.
Лена. Да мы тогда так переживали… Так и не поняла, как её тогда не отчислили, она же…
Леся. Лена!
Лена. Скучные вы. Сидите, я пока ещё бутылку достать пойду…
Клим. Я тут, единственный в неведении?
Леся. Расскажу, когда закончишь институт. А то ты Микробычу и в глаза смотреть не сможешь…
Клим. Что, даже так?
Леся. Что? Нет, господи! Тут не догадаться.
Клим. Овсянникова, поклянись мне, что когда выпустимся из Горного, ты расскажешь обязательно. Я не могу умереть, не зная отгадку.
Леся. Ну, клянусь, когда-нибудь после Горного.
Лёнька. Леся, ты ему подольше не рассказывай про Павла Николаевича. Он же реально не сиганёт со своей любимой Башни, пока не узнает…
Леся. В плане – сиганёт? Как?
Лёнька. Ну, как… Ласточкой. Он же хочет, чтобы его Башня забрала.
Лена. (кричит) Лёня! Ребят! У нас проблемы…
Леся. (немного нервно) Ты что-то с моим фотиком сделала?
Лена. (много нервно) Хуже!
Клим. Что может быть хуже царапинки на её драгоценном фотике?
Лена. У меня рюкзак упал! Я случайно!
Леся. Каким образом вообще?
Лёнька. Другой вопрос – чей?
Лена. Свой! И Клима…
Леся. Чё, реально два?
Лена. Нет, Лесь, шучу!
Клим. Елена, да лучше б вы шутить изволили.
Лена. Ну, извини! Они зацепились.
Лёнька. Не дай бог на голову кому…
Лена. С этим потом разберёмся! Клим, чё в твоём рюкзаке лежало?
Клим. Две пары перчаток. Маркер, имена сегодня не напишем. И, к слову, вся твоя одежда.
Лена. Господи! Я в свадебном платье осталась тут!
Лёнька. А в твоём?
Лена. Что-то по мелочи, настойка, пустые бутылки… И конспекты по минералогии… Кажется, ещё пропуск в общагу…
Леся. Не, все пропуски у меня в ветровке остались.
Клим. А ведь Лёнька правильно говорит, не дай бог кому на голову. Набор сумасшедший.
Леся. Так что, а как вниз? У нас две пары перчаток осталось. Кому их?
Лена. На цу е фа?
Лёнька. Усложняете. Возьмём по одной. Меня больше вопрос платья волнует.
Лена. Я его здесь не оставлю.
Леся. Да и перспектива голой по городу бежать не улыбается.
Клим. У тебя подол узлом завяжется?
Лена. (поднимая юбки и примериваясь) Может, и прокатит. Я как бы в юбке сюда забиралась уже… Лесь, а наденешь фату?
Леся. Ни в коем случае. У меня-то не особо больше фотика влезет в рюкзак, я налегке. Оставляй висеть на ближайшей арматуре
Клим. Вот и выйдет, Башне от молодожёнов, в дар – фата.
Внутрянка. Леся держится за прутья как ни за что в своей жизни. Никуда не двигается. Клим выше. Напротив заметно отсутствие стены.
Клим. Овсянникова, ну чё ты зависла? Господи, надо было вместе с нашими голубками тебя отправлять вниз, чё я с тобой в паре спускаюсь? Имей в виду, я не такой терпеливый! Ну, нормально ж наверху на перилах фоткалась!
Леся. Ты ж там страховал! Там не страшно уже было!
Клим. Так трусами нас делает раздумье, Овсянникова! Перестань морочить себе голову!
Леся. Блин, иди ты! Какое раздумье? Я на чёртовой арматуре в чертовой телебашне! Если я перестану об этом думать, это не изменится!
Клим. Ты же на практике в поле явно не цветочки собирала, по пещерам ползать и скважины бурить едва ли тяжелее… Чего, и вправду ссышься?
Леся. Клим!
Клим. Чё? Всё-таки цветочки?
Леся. Да нет же! Ты правда не видишь разницы между грязными скважинами и самым высоким недостроем страны?! (практически истерично) Вот ещё немножко – и без одной перчатки соскользну, и полечу вниз, к тому мужику с сигаретой! Серьёзно, Клим, иди ты к чёрту! Или в баню, тазики пинать! Куда-нибудь иди!
Клим. Да куда я денусь, мне потом твоя Лена голову открутит!
Леся. Не кричи на меня! Идиотина!
Клим. Не кричу. Эй, Овсянникова? А ты там, часом, не ревёшь?
Леся. Не реву!
Клим. Так, погоди одну секунду. Господи, ин вино веритас, лучше б мы и тебя напоили… Посмелей бы была. Ну чё тебе высота после дуэли с Микробычем?
Клим, не переставая говорить, перебирается на другую сторону конструкции, по которой они с Лесей спускаются. Так, чтобы ей в лицо смотреть, когда спустится.
Клим. Овсянникова. Смотри на меня.
Леся. Чё тебе?
Клим. Да я серьёзно. Отвернись от Ёбурга. Какого цвета у меня ветровка?
Леся. Болотная. Вроде.
Клим. Поверишь, если я скажу, что она раньше белой была?
Леся. Нет.
Клим. Ну и ладно. Можешь сейчас посчитать мои веснушки?
Леся. Ты меня за дурочку держишь? Клим, у тебя нет веснушек!
Клим. Ладно. Э. Я просто видел, что Лёнька так делал, когда Елена в первый раз повелела показать ей Башню. Помогало.
Леся. Ну, щас-то они бодренько вдвоём спустились.
Клим. Так ежель они на нас рюкзаки киданули – конечно, бодренько можно.
Леся. И меня на тебя киданули.
Клим. Ну, вообще да. Но ты не обижайся, щас, спущу тебя, и нормально. Можешь одну руку оторвать?
Леся. Зачем?
Клим. Ну на пять сек можешь?
Леся. Не могу.
Клим. Хорошо. А на три?
Леся. Клим, твою ж дивизию, ты вообще как нормальный человек говорить не можешь, да?!
Клим. Не списывай меня со счетов! Аз есмь асбсолютли нормал пипл.
Леся. Ты чё, в речь вставляешь вообще все слова, которые знаешь?
Клим. Ну да. Такова поэтика моей личности.
Леся. Поэтика твоей личности – это дёрганье перед экзаменом химика, тупое ин вино веритас, когда у меня тут мементо мори, и грязная ветровка!
Клим. И отсутствие веснушек. Я понял. Или рассмотрела уже?
Леся. Не. Нет их у тебя.
Клим. А у тебя – дофига.
Леся. Не завидуй.
Клим. Не буду. Ты руку вытянуть сможешь? Сейчас страхую, как на перилах.
Леся. Чёрт с тобой. Не поймаешь – убью.
Леся вытягивает руку. Клим, не без помощи зубов, стягивает с себя перчатку и натягивает на Лесю.
Клим. Поправь сама.
Леся. А ты, значит, так полезешь?
Клим. Это вместо спасибо?
Леся. (раздражённо) Ты на вопрос отвечай.
Клим. Да не дрейфь, без перчаток нормально. У меня в рюкзаке ничего не перевесит, там фата только. Даже батон – и тот доели. Давай, теперь той же рукой, которую уже отрывала, перехватись пониже.
Леся. У меня вторая рука не разожмётся уже.
Клим. Бред несёшь, Овсянникова, как всегда. Не разожмётся – разожмём.
Деревянная юбка. Лучи солнца из щелей. Рюкзаки лежат у стен рядом. Клим вытянул одну ногу. Леся ковыряет болотную ветровку. Может, от нервов. Может, проверяет, была ли она, когда-то давным давно, белой ветровкой. Это – передышка в спуске.
Леся. Клим?
Клим. Чё?
Леся. Спасибо.
Где-то всё ещё что-то капает. В Башне всё ещё никого. Это – перемирие двух студентов с кошмарным характером.
Леся. Клим?
Клим. Чё?
Леся. А ты реально хочешь, чтобы тебя забрала Башня?
Клим. Ну да. Однажды. Ты не думай, что я суицидник. Я даже не “лежал в окровавленной ванной и не вкушал дым марихуаны”. Я вот к чему – не перестану же я сюда лазить, когда постарею…
Леся. А что, если в старости, суицид не считается?
Клим. Ну не ерши. Я же стараюсь с тобой по-доброму, трясусь, только б не оскорбить нежные чувства… Ладно. Слушай. Башня – она ж другая. Это как у Крапивина было. Крапивин из Тюмени, конечно, но в Ёбурге… ну, его Свердловске… прожил долго. Так что понимал, как всё работает.
Леся. И ты, значит, понимаешь?
Клим. Понимаю. И вообще, я тебе тут практически душу выворачиваю, Овсянникова, не перебивай. Если просто: есть два слоя реальности. Один видят все, другой – как повезёт. И вот настоящий – это второй.
Леся. И что, значит, прыгнешь с Башни – и останешься во втором слое?
Клим. Да, Овсянникова, да. И смерти больше не будет. Если она пустит. Тоже ведь не каждого… Поэтому прыгать нужно уже после завершения всех своих земных дел. На трамваях там накататься, в кино успеть сходить как минимум сотню раз, узнать страшную тайну Микробыча, переслушать все песни Крематория, Волгу переплыть…
Леся. Прикольные у тебя планы.
Клим. Присоединяйся, я приглашаю.
Леся. Волгу переплывать?
Клим. Овсянникова, всё у тебя не по людски. Натуральный гоблин. В кино я тебя зову.
Леся. Кто бы говорил. Куда пропал весь литературный запас? Эллочка-людоедочка красноречивее изъясняется.
Клим. Вот и шла бы на свидание с людоедом каким-то.
Леся. Ну так я и иду. С тобой. Только на Башню больше не полезу, имей в виду. Мне б вообще щас ещё добраться до земли родименькой… Только в нижнюю тусовку, чтобы под гитару попеть. Башенка-то зловещая. Мало ей, что жизни достаются, ещё какие-то критерии ставит.
Клим. Не дрейфь, все симпатии, влюбённости, дом и работа, Содом и Гоморра – это земное, это наверх тащить необязательно. Я ж не фанатик, я и под Башней жить могу, песни те же, Волга, Горный наш, брат младший есть… Башню ж нужно любить иначе. И верить ей. Она особенная. Сама ж говорила – самый крупный недострой страны. Ей положены и критерии, и зловещесть, и вообще.
Леся. Аргумент. Будь я такой Башней – тоже бы выпендривалась.
Клим. Ты и так выпендриваешься. Не ставь никаких дел на вечер вторника, зайду.
