Равномерный свет, ненавязчивая музыка на фоне и отсутствие часов. Я в платье из тридцатых годов, изящно улыбаясь, прохожу между столами. Элегантно сев за покерный стол, внимательным взглядом пронзаю крупье. Ставки сделаны. Приговор оглашен. Казино опять в выигрыше. Фишки заканчиваются быстро, а денег, кажется, никогда не было. В счет ставки идут украшения. Туфли. Желание жить. Сначала администратор отказывает, но видя сумасшедшей блеск в глаза, уступает. «Не в покер, так в рулетку проиграет», — видимо решил он. А я уже ставила. В голове звучало: «Фулл-хаус». Но удача вновь не на моей стороне. Прохожу по помещению, будто по подиуму, презрительно разглядывая посетителей. У них есть все, но я уже знала, что выйдут они без ничего. Вон тот седовласый господин явно ставит свою совесть. А вот так синеокая дева поставила честь. Лица крупье ничего не выражали, но я готова поклясться, что внутри они потешались над всеми нами.
Меня все чаще накрывает паника. Я умоляю позволить сыграть на моральные принципы, но администратор с доброй улыбкой отказывает. Забиваюсь куда-то в угол, комкая в руках платье, в надежде успокоиться. Ничего не помогает. Мне хочется играть. Я плачу и кричу, вскоре перейдя на всхлипы. Рука ненавязчиво проникают в волосы, разрушая остатки прически. Мимо меня проходят посетители, поглядывая, как на побитую собаку. Вроде жалко, а домой не заберешь. Я хватаю их за подолы платье, за дорогие пиджаки. А они стряхивают мои руки, будто грязь, а лица полны отвращения. Я нахожу в себе силы улыбнуться – все они скоро будут в этой ситуации. Кто-то отшатывается. Я же до боли кусаю губу, ощущая солоноватый привкус. Крупье не впечатлены театром одного актера.
Пригладив волосы, я прохожу вновь к администратору. Пытаюсь обменять чувство собственного достоинства на фишки, но отвечают, что я оставила его на полу.
— Аккуратность?
— У вас ее никогда не было.
— Совесть?
— Уже проиграна.
— Жизненные цели?
— Пожалуй.
Получив заветный шанс, я подхожу к столу с русской рулеткой. Черный револьвер, казалось, насмехается. Крупье перемешивает барабан, раздается выстрел. Я просыпаюсь. Я жива. Это всего лишь сон. Не могу отдышаться, жадно хватая воздух. На мне уже не платье, а старая пижама. Подомной не плиты, а кровать. Я впиваюсь ногтями в свои собственные ладони. Я готова сделать все, чтобы почувствовать жизнь. «Это все в голове», — приходит мысль на выдохе. Но если это так, где желание жить? Возвожу глаза в потолок, пытаясь отыскать ответ.
— Еще не поздно его воспитать, — произношу в полной тишине комнаты и, откидываясь на простыни, засыпаю опять.
