XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
Грозовые темно-серые, почти в черноту тучи низко нависли над Керченским проливом. Где-то вдалеке уже слышатся раскаты грома. Волны одна за одной набрасываются на берег песчаного пляжа. Одна… Вторая… Третья…. С ревом. Неистово. Казалось, море хочет вы-браться на сушу и пойти, побежать куда-то по своим, обязательно важным, морским делам. Чайки с тревожным криком носятся над волнами, выискивая в их глубине оглушенную стремительным танцем природы рыбку.
Вдруг, хлопок, как взрыв – неожиданный и слишком громкий. Гром. Удар. Затем еще и еще. Вот сверкнула молния – яркая, острая, быстрая, как копье, брошенное со всей силы богом славян – Перуном. На мгновенье все вокруг осветило. Снова гром. Молния. Уже другая – со множеством щупалец-разрядов. И опять раскат – взрыв.
Порывы ветра становятся все сильнее. Ветер подхватывает брызги волн и дождевые капли и бросает их в неосторожного прохожего, рискнувшего посягнуть на одиночество пустынного берега. Брызги холодные, почти ледяные, колкие, как осколки стекла, пронизывают тело, проникая под одежду, капельками воды стекают вниз. Почти шторм. Как хорошо, что я не на улице. Я в тепле наблюдаю разгул стихии из окна домика. Сижу на подоконнике, смотрю на буйство природы, а в голове звучат строки:
Здесь когда-то рвались снаряды
Было вязко от крови солдат
В битву шли молодые ребята
Погибая от шквала гранат…
В комнату входит мама.
— Любуешься непогодой? – спрашивает она меня.
— Нет. Думаю. А в сорок третьем, во время десанта, была такая же погода?
— Я не знаю, как было в сорок третьем… но, могу предположить…, — ответила мне мама. – Холодно. Ветрено. Мокро. Ноябрь только-только вступает в свои права. Шторм. Ветер набирает силу. Большие волны буквально выбрасывают на берег поставленные под погрузку катера. Десантные группы поднимаются по трапам на боты, пригнувшись от ветра, широко расставляя ноги для большей устойчивости, рискуя упасть в воду из-за сильной качки. Десантники распределяются по судну, стараясь рассредоточиться так, чтобы не вызвать перевес и крен на один борт. Рассаживаются, посмеиваясь, переговариваются между собой, скрывая за разговорами страх перед стихией.
Швартовы отданы. Корабли отчаливают от берега. Переправа через Керченский пролив в сторону Эльтигена и Еникале началась. Волны, кидаются на суда как голодные хищники, пытаясь поглотить их, уничтожить, утопить, но суда держатся. Тогда к волнам присоединяется шквалистый ветер, и вот уже несколько кораблей гибнет, забирая вместе с собой бойцов десанта. Еще одну часть судов морские «хищники» вынуждают повернуть назад. Оставшиеся суда не могут пришвартоваться. Их отгоняют от берега взбесившиеся волны и непрекращающейся артиллерийский огонь фашистов.
Ребята прыгают с кораблей в ледяную воду, и вплавь добираются до берега. Кто-то тонет в ледяной воде. Кто-то подрывается на минах. Тех, кому удается добраться до берега, встречают заминированные поля, проволочные заграждения и немецкие пулеметные очереди. И нет ни одного, даже самого маленького, кусочка земли, который бы не простреливается противником. Потери среди десантников колоссальные.
На вере, на сильнейшем чувстве патриотизма – желании защитить свою семью, свою родину, и на железном упорстве уничтожить, искоренить, очистить весь мир от фашистской преступной идеологии, от нацистских идей, десантникам удается отвоевать у противника участок суши всего километров пять по линии фронта да вглубь километра два. Этот кусочек земли, Эльтиген – «Огненная земля», им придется оборонять больше месяца.
Знаешь, уже никто не сможет нам рассказать, как было тогда. Некому рассказывать, нет их в живых. Только скупые строки официальных документов, да художественные рассказы, где вымысла больше, чем реальности.
Только стоит напоминанием об их героизме каменный Парус, да покрывается холм, на котором он «развевается», принесенными венками и цветами. Три раза в год: День победы, День Керченско-Эльтигенской десантной операции, да в День освобождения Керчи приносят к обелиску их благодарные потомки.
— Мама, давай завтра сходим к обелиску и почтим память, тех, кто отдал самое дорогое — свою жизнь за мирное небо над головой, за счастливое детство без войны, спокойную старость.
Ранним утром, мы поднялись к обелиску. Возложили цветы и почтили память десантников минутой молчания. Возвращаясь, я обратила свой взор на пролив. Увиденное заставило меня замереть в удивлении. Сквозь тучи пробивалось рассветное солнце. Его лучи скользили по зеркальной поверхности, еще вчера бурного моря, придавая ему бирюзовый оттенок. Яркие золотинки переливались в зыби утреннего прилива. Природа просыпалась, отряхиваясь после вчерашнего шторма. В какой-то миг мне показалось, что все воины, ушедшие в небеса, стоят за моей спиной. Стоят, защищая нас от воин, оберегая наш покой. Стоят и вместе со мной любуются этим рассветом. У меня на душе стало так светло, что все переполнявшие меня эмоции, все, что так хотелось сказать погибшим ребятам, все это заставило меня повернуться снова к обелиску и вложить все мои переживания в единственное слово благодарности:
— Спасибо!
