XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Порой мои волосы завиваются от влаги, но чаще ноги от смущения. Рассеянность распространяется, как гриб-паразит на поваленном дереве. Люди вокруг, покрытые неловкостями, деформируются в неуверенные группы саженцев. Среди этого растерянного леса иногда встречаются подросты неизвестных видов, на которых растут целебные грибы. Если приобнять тонкий ствол, не боясь пауков, зарытых в трескающейся коре, и спеть об отдельных экосистемах мхов, распластавшихся по ним, то они опрокнут свою листву на мою спину, нашёптывая что-то нежное. Я помню, зарылась в лесу и услышала:

«Ты пудренница, а твои веснушки около носа — шарики». 

Становится интересна каждая нота скрипа, каждое дрожание усика мотыльков, сидящих на их ветках. 

Прикасаюсь к ранам, надеясь что они исецелят подросты, раскрываю молодым дубам листву, обнажая их заковыристые ветки. Перенасыщаюсь разговорами, покрытыми небесной чистотой просветов между вечерними облакамм, которые заслоняют потоки далёких ночных туманностей.

Развязываются узлы на шнурках грязных кедов, и разглаживаются следы беспокойства, вобравшие в себя золотистые приглушённые слова.

Диффузия судеб проверяет свою интенсивность промежутками случайных встреч. Но структуры общих молекул распадаются на отдельные элементы и застенчиво испаряются от неполноценности. Тогда вязкие фразы тонут в привязанности, как пальцы в банке мёда. 

А дома пар, уходящий от кожи, впитывается в потолок. Стопы и кисти рук уже опущены в таз со льдом. 

Я в перенасыщенном голосами вакууме прислушиваюсь к мастерскому пению каждого.