Я выросла в библиотеке. Ну,по крайней мере,мне так кажется. Жила я в пригороде Кливленда,где всего в нескольких кварталах была расположена сеть библиотек Бертрам Вудс. В течение всего моего детства,начиная с самых ранних лет,несколько раз в неделю я с мамой посещала одну их них. Попадая внутрь,мы тут же расходились по разным разделам. И да, библиотека стала для меня первым местом,где я была независима ни от кого, где я впервые получила свою автономность. Даже когда мне было лет пять,там я была предоставлена сама себе. Обычно с мамой я встречалась лишь спустя некоторое время на месте, где все наши находки отмечались в нашем формуляре библиотекарем. Он ставил штамп — такой огромный кулак,который громко колотит карточку и отмечает дату под строчкой других,принадлежащих совершенно разным людям.
Ни один из наших визитов не утомлял меня. А так как места было предостаточно, я любила бродить между книжными полками, просматривая каждую книгу до тех пор,пока в поле моего зрения не попадало что-нибудь интересное. Каждое посещение было волшебно по-своему: я знала,что выйдя оттуда,я стану чуточку богаче,чем прежде. Также ни один из походов в библиотеку не был сравним с посещением магазина, так как там мы с мамой постоянно играли в перетягивание каната: я выбирала то,что нужно и интересно мне,но мама всегда думала иначе и брала то,что сама считала нужным. В библиотеке же я могла выбрать все,чего желала моя душа.После проверки мне нравилось сидеть в машине и раскладывать взятые мною книги на коленях,так крепко прижимать их к себе,чтоб их твердые обложки-покрывала прижимались к моим ногам,оставляя следы. Это место вызывало у меня дикий восторг, потому что тебе не нужно было платить за то,чтоб прочесть парочку новых книг. По дороге домой мы обычно обсуждали порядок чтения книг,правила возврата. Торжественный разговор, в ходе которого мы решали, как будем читать,лишь добавлял трепета,желания поскорее прочесть книгу,чтоб наверняка успеть до сдачи. Каждого библиотекаря мы считали прекрасным и в течение нескольких минут могли говорить об этом. И тогда моя мама говорила,что, если бы могла выбрать профессию,от которой была бы счастлива,она хотела бы быть библиотекарем. Казалось, все затихало в момент нашего таинственного обсуждения.
Став старше, я сама могла ходить в библиотеку и набирать с собой столько книг,сколько только могла унести. Но даже будучи на финальном году обучения в школе, я все так же посещала то священное книгохранилище вместе с мамой, и наша поездка проходила так же,как в детстве: присутствовали все те же паузы,комментарии восхищения,тот же приятный ритм,что преследовал нас и раньше. Теперь матери нет,и,когда я скучаю по ней,мне нравится прокручивать у себя в голове ту чудесную поездку в Бертрам Вудс.
Раньше моя семья была частым гостем в библиотеке. Все ее члены были читающими и считали,что книгу лучше взять взаймы,чем купить. Родители с трепетом относились к ним, потому что, проживая трудные,безденежные времена, они осознавали всю рутинную сущность финансов. И именно их отсутствие привело к тому, что они приучили себя не покупать книги, а просто посещать библиотеку,брать их там. Эта бережливость или, наверное,зависимость от нее заставила их поверить, что такой опыт поможет прочесть им множество литературы. Ведь тебе не не обязательно не обязательно иметь книгу в своем владении,чтоб познакомиться с ее героями и ждать момента,когда она пригодится вновь. Чтение — это нечто большее. Чтение — это небольшое путешествие, после возвращения из которого тебе не нужны сувениры,подарки.
К моменту моего рождения финансовое состояние родителей улучшилось,и они,наконец, научились тратить деньги. Но все-таки их менталитет нелегкого времени не позволял им покупать книги,которые запросто можно было взять в библиотеке. Однако,наши книжные полки всегда были полны различными энциклопедиями,которые могли бы пригодиться в любой момент (поэтому они и хранились у нас дома),также у нас были книги,что по непонятной причине мои родители все-таки купили. В их список входили руководства по психологии(например: «Идеальный брак: его идеология и техника). Я запомнила эту книгу,потому что,конечно же,читала ее,когда родителей не было дома. Думаю,что они купили ее только потому,что им было бы неловко стоять с нею в библиотеке,ожидая оформления. Еще на наших полках можно было найти всякие путеводители,настольные журналы,книги и романы,которые,вероятно,были подарками или же литературой,заслуживающей свое место на нашей полке.
Когда я поступила в колледж,у меня появилась отличительная от моих родителей особенность: я сходила с ума от владения множеством книг. Наверное,к этому меня подтолкнула покупка учебников. Все, что я тогда осознавала: медленные темпы чтения — не для меня. Мне хотелось быть полностью окруженной моими книгами, которые формировали особый тотемный столб, повествований,посещенных мною. Вскоре после получения собственной квартиры, мне удалось ее заставить шкафами,заполненными книгами в твердом переплете. Посещение библиотеки колледжа было неотъемлемой частью исследований,но все равно я превратилась в ненасытного покупателя книг. Мне было сложно,войдя в магазин в какой-то книжный магазин, покинуть его без покупки. А как мне нравилось брать в руки только что купленную книгу! В не было прекрасно все : свежий хруст переплета,запах новых чернил. Этого мне так не хватало во время чтения старых книг. Иногда,открывая новую недавнюю покупку,мне казалось,будто ее листы были слегка влажные,напитанные жизнью. И я жадно восполняла утраченное время,когда я не могла прочесть только что купленную книгу. На самом деле,я создала свой маленький книжный мирок. И меня даже посещали мысли об открытии собственного книжного магазина, потому что меня раздражали мамины рассказы об ожидании какой-то книги,в то же врем я не понимала: почему книгу нельзя просто купить,зачем нужно вставать в очередь?
По окончании колледжа мне пришлось изучить некоторые исследовательские работы,прочесть книги из студенческой библиотеки. Посещение этого заведения напомнило мне о поездках в Бертрам Вудс,именно тогда я впервые серьезно задумалась об их значимости. Библиотека — это не просто место,где можно скоротать время,как,например,парк развлечений,который я посещала в детстве. Библиотека- это больше,чем просто место. Она как закладка в моей памяти. Это место мне напоминает о моментах,произошедших давным-давно,некоторые из них связаны с моей мамой,другие- с прошлым. Так библиотека неожиданно вернулась в мою жизнь.
В 2011 году мужу предложили работу в Лос-Анджелесе,нам пришлось уехать из Нью-Йорка. Я плохо ориентировалась в новом городе,хоть и посещала родственников,проживающих там. Став писателем,я часто навещала Лос-Анджелес для работы над журналами,книгами. И за это время я побывала на солнечном пляже,в глубоких каньонах и на высоких горах. Но ни раз я не была в сердце самого города. Лос-Анджелес казался мне стекляшкой,полной офисных зданий,что пустеют к пяти часам вечера. В моем представлении этот город сравним со светящимся пончиком,окруженным молочным океаном и извилистыми горами. Я никогда не ходила там в публичные библиотеки,хоть и предполагала,что где-то в городе они точно есть.
Мой сын был в первом классе,когда мы переехали в Калифорнию. Первым заданием в школе стал небольшой опрос кого-то из городских работников. Я предложила ему поговорить со сборщиком мусора или полицейским, но он сказал,что хотел бы провести беседу с библиотекарем. Мы настолько плохо знали город,что нам пришлось искать адрес в интернете. Ближайшим стал филиал Лос-Анджелесской публичной библиотеки.Он находился буквально в миле от нашего дома,который находился на таком же расстоянии,что и Бертрам Вудс от дома моего детства.
Вскоре мы поехали на встречу с библиотекарем. В тот момент меня охватило особое чувство. Я множество раз ездила в библиотеку с моей мамой. Но теперь все было наоборот: теперь я была родителем, который взял своего ребенка в это удивительное путешествие. Припарковавшись, мы впервые увидели это чудесное место. Снаружи здание выглядело современно: белые стены и мятно-зеленая крыша, похожая на гриб. Со стороны оно не было похоже на мою библиотеку…Но как только мы вошли внутрь,меня будто поразил удар молнией так сильно,что я почувствовала,как задыхаюсь. Прошли десятилетия, и все это время я находилась за 3 тысячи миль от Бертрам Вудс. Тогда мне казалось, что я вернулась обратно к тем прогулкам с матерью. Внутри все было точно так же, как в воспоминаниях моего детства : такие же карандашные пометки в книгах,приглушенный,мягкий свет,исходящий из лампы,что закреплена посредине стола,тот же скрип тележек и шум книг. Приятное чувство ностальгии охватило меня.
Кажется,время здесь останавливается. Наверное,все книги, собранные здесь, да и не только здесь существовали в течение всей человеческой жизни. Даже, может быть,время здесь не просто останавливается,оно как бы «консервируется». Библиотека — это не просто место,где собираются рассказы,люди,которые пришли найти их. Это нечто большее. Библиотека — место ,где мельком мы можем увидеть бессмертие. Библиотека — место,где можно жить вечно.
Susan Orlean
The Library Book
I grew up in libraries, or at least it feels that way. I was raised in the suburbs of Cleveland, just a few blocks from the brick-faced Bertram Woods branch of the Shaker Heights Public Library system. Throughout my childhood, starting when I was very young, I went there several times a week with my mother. On those visits, my mother and I walked in together but as soon as we passed through the door, we split up and each headed to our favorite section. The library might have been the first place I was ever given autonomy. Even when I was maybe four or five years old, I was allowed to head off on my own. Then, after a while, my mother and I reunited at the checkout counter with our finds. Together we waited as the librarian at the counter pulled out the date card and stamped it with the checkout machine—that giant fist thumping the card with a loud chunk-chunk, printing a crooked due date underneath a score of previous crooked due dates that belonged to other people, other times.
Our visits to the library were never long enough for me. The place was so bountiful. I loved wandering around the bookshelves, scanning the spines until something happened to catch my eye. Those visits were dreamy, frictionless interludes that promised I would leave richer than I arrived. It wasn’t like going to a store with my mom, which guaranteed a tug-of-war between what I wanted and what my mother was willing to buy me; in the library I could have anything I wanted. After we checked out, I loved being in the car and having all the books we’d gotten stacked on my lap, pressing me under their solid, warm weight, their Mylar covers sticking a bit to my thighs. It was such a thrill leaving a place with things you hadn’t paid for; such a thrill anticipating the new books we would read. On the ride home, my mom and I talked about the order in which we were going to read our books and how long until they had to be returned, a solemn conversation in which we decided how to pace ourselves through this charmed, evanescent period of grace until the books were due. We both thought all of the librarians at the Bertram Woods Branch Library were beautiful. For a few minutes we would discuss their beauty. My mother then always mentioned that if she could have chosen any profession at all, she would have chosen to be a librarian, and the car would grow silent for a moment as we both considered what an amazing thing that would have been.
When I was older, I usually walked to the library myself, lugging back as many books as I could carry. Occasionally, I did go with my mother, and the trip would be as enchanted as it was when I was small. Even when I was in my last year of high school and could drive myself to the library, my mother and I still went together now and then, and the trip unfolded exactly as it did when I was a child, with all the same beats and pauses and comments and reveries, the same perfect pensive rhythm we followed so many times before. When I miss my mother these days, now that she is gone, I like to picture us in the car together, going for one more magnificent trip to Bertram Woods.
My family was big on the library. We were very much a reading family, but we were a borrow-a-book-from-thelibrary family more than a bookshelves-full-of-books family. My parents valued books, but they grew up in the Depression, aware of the quicksilver nature of money, and they learned the hard way that you shouldn’t buy what you could borrow. Because of that frugality, or perhaps independent of it, they also believed that you read a book for the experience of reading it. You didn’t read it in order to have an object that had to be housed and looked after forever, a memento of the purpose for which it was obtained. The reading of the book was a journey. There was no need for souvenirs.
By the time I was born, my parents’ financial circumstances were comfortable, and they learned how to splurge a little, but their Depression-era mentality adhered stubbornly to certain economies, which included not buying books that could be gotten very easily from the library. Our uncrowded bookshelves at home had several sets of encyclopedias (an example of something not convenient to borrow from the library, since you reached for it regularly and urgently) and a random assortment of other books which, for one reason or another, my parents had ended up buying. That included a few mild sex manuals (Ideal Marriage: Its Physiology and Technique is the one I remember best, because of course I read it whenever my parents were out of the house). I assume my parents bought the sex books because they would have been embarrassed to present them at the checkout desk of the library. There were also some travel guides, some coffee table books, a few of my father’s law books, and a dozen or so novels that were either gifts or for some reason managed to justify being owned outright.
When I headed to college, one of the many ways I differentiated myself from my parents was that I went wild for owning books. I think buying textbooks was what got me going. All I know is that I lost my appreciation for the slow pace of making your way through a library and for having books on borrowed time. I wanted to have my books around me, forming a totem pole of the narratives I’d visited. As soon as I got my own apartment, I lined it with bookcases and loaded them with hardcovers. I used the college library for research, but otherwise, I turned into a ravenous buyer of books. I couldn’t walk into a bookstore without leaving with something, or several somethings. I loved the fresh alkaline tang of new ink and paper, a smell that never emanated from a broken-in library book. I loved the crack of a newly flexed spine, and the way the brand-new pages almost felt damp, as if they were wet with creation. I sometimes wondered if I was catching up after spending my childhood amid sparsely settled bookcases. But the reason didn’t matter to me. I actually became a little evangelical about book ownership. Sometimes I fantasized about starting a bookstore. If my mother ever mentioned to me that she was on the waiting list for some book at the library, I got annoyed and asked why she didn’t just go buy it.
Once I was done with college, and done with researching term papers in the stacks of the Harold T. and Vivian B. Shapiro Undergraduate Library, I sloughed off the memory of those wondrous childhood trips to the Bertram Woods branch, and began, for the first time in my life, to wonder what libraries were for. It might have remained that way, and I might have spent the rest of my life thinking about libraries only wistfully, the way I thought wistfully about, say, the amusement park I went to as a kid. Libraries might have become just a bookmark of memory more than an actual place, a way to call up an emotion of a moment that occurred long ago, something that was fused with “mother” and “the past” in my mind. But then libraries came roaring back into my life unexpectedly.
In 2011, my husband accepted a job in Los Angeles, so we left New York and headed west. I didn’t know Los Angeles well, but I’d spent time there over the years, visiting cousins who lived in and around the city. When I became a writer, I went to Los Angeles many times to work on magazine pieces and books. On those isits, I had been to and from the beach, and up and down the canyons, and in and out of the valley, and back and forth to the mountains, but I never gave downtown Los Angeles a second thought, assuming it was just a glassy landscape of office buildings that hollowed out by five o’clock every night. I pictured Los Angeles as a radiant doughnut, rimmed by milky ocean and bristling mountains, with a big hole in the middle. I never went to the public library, never thought about the library, although I’m sure I assumed there was a public library, probably a main branch, probably downtown.
My son was in first grade when we moved to California. One of his first assignments in school was to interview someone who worked for the city. I suggested talking to a garbage collector or a police officer, but he said he wanted to interview a librarian. We were so new to town that we had to look up the address of the closest library, which was the Los Angeles Public Library’s Studio City branch. The branch was about a mile away from our house, which happened to be about the same distance that the Bertram Woods branch was from my childhood home.
As my son and I drove to meet the librarian, I was flooded by a sense of absolute familiarity, a gut-level recollection of this journey, of parent and child on their way to the library. I had taken this trip so many times before, but now it was turned on its head, and I was the parent bringing my child on that special trip. We parked, and my son and I walked toward the library, taking it in for the first time. The building was white and modish, with a mint green mushroom cap of a roof. From the outside, it didn’t look anything like the stout brick Bertram Woods branch, but when we stepped in, the thunderbolt of recognition struck me so hard that it made me gasp. Decades had passed and I was three thousand miles away, but I felt like I had been lifted up and whisked back to that time and place, back to the scenario of walking into the library with my mother. Nothing had changed— there was the same soft tsk-tsk-tsk of pencil on paper, and the muffled murmuring from patrons at the tables in the center of the room, and the creak and groan of book carts, and the occasional papery clunk of a book dropped on a desk. The scarred wooden checkout counters, and the librarians’ desks, as big as boats, and the bulletin board with its fluttering, raggedy notices were all the same. The sense of gentle, steady busyness, like water on a rolling boil, was just the same. The books on the shelves, with some subtractions and additions, were certainly the same.
It wasn’t that time stopped in the library. It was as if it were captured here, collected here, and in all libraries— and not only my time, my life, but all human time as well. In the library, time is dammed up—not just stopped but saved. The library is a gathering pool of narratives and of the people who come to find them. It is where we can glimpse immortality; in the library, we can live forever.
