А ТОЧНО ЛЮБОВЬ?
Она тебе твердила ведь всегда:
«Не вздумай ты сдаваться никогда!».
Но ты сдался… раз и навсегда.
Вы расстались.
Возможно, вы и не старались,
А, может, вы просто ошибались?
Ладно, скажу я вам ту правду:
Она пыталась сохранить то, что рушил он взаправду.
Сначала он посодействовал разладу,
А после — проявил прохладу.
Она старалась, как могла,
Но ничего не поняла.
И вот, благодаря этому раскладу,
Ночью, во время звездопада,
Положив рядом с собой его лаванду,
Она ушла… раз и навсегда.
И шли те долгие года,
Но он не вздумал забывать о ней.
Винил себя в этом всегда,
Сидя у того дерева корней.
Смотрел он все на ту лаванду,
Что как-то подарил ведь ей,
И думал о той ночи звездопада,
Вспоминая все о ней.
Нельзя сказать, что не любил:
Любовь была взаимна.
Но только ведь, увы, как мина:
Шаг, и понеслось большой лавиной.
«Ну что за чертовщина!» —
Сказал ты и уныл.
Нельзя сказать, что не любил:
Любил большой лавиной;
Лавиною громадной и больной,
Зато своей, родной.
Не любил причинять ей вред,
Но все же делал это:
Утром, ночью и в обед,
Не осознавая это.
Сейчас уже, конечно, думать поздно:
Что было, то прошло.
В то время было все ведь грозно,
Но что было, то ушло.
Если так подумать,
Кое-что она могла продумать.
Возможно, месть,
Но что случилось, то и есть.
Может быть, ему бы было лучше,
Выбрав бы она то мщение.
Не повезло: ему все хуже,
Та выбрала прощение.
Стоя у гроба налегке,
Он понимал, что на холод плевать.
И все писал ей в дневнике,
Что хотел бы тогда поменять.
ЛЮБОВЬ . . .
Помнишь, ты как-то мне сказала раз:
«Ох, как же я хочу станцевать тот вальс».
Тогда, смотря на звёзды,
Пригласил тебя на этот танец,
Пока не было поздно.
И вот, уже кружась мы в вальсе
Ощущали лишь свободу ото всех.
И я тобою любовался,
А ты испытывала смех.
Думаю, сказал бы друг: «Красавец!
Пригласил её ты наконец».
Другой добавил: «Во даёшь ты, молодец!».
И тогда я был так счастлив,
Ведь ты позволила же мне.
Как будто будучи мы в яслях
Держались за руки во сне.
Я помню, как-то ты доверила секрет:
Это было под рассвет;
И в то утро дарил тот самоцвет.
«Не бойся, я помню твой любимый цвет» —
Сказал тогда тебе в ответ.
Честно, из нас так себе дуэт,
Но также честно: мне нравилось с тобой готовить утренний омлет.
Как жаль, что тебя со мной уж больше нет.
Не печалься, я уже ведь не реву,
Как часто делал в ту весну.
И не волнуйся, ту тайну я, конечно же, храню.
Прости, забыл сказать: «Я тебя люблю».
ДУШЕВНОЕ ОПУСТОШЕНИЕ
Внутри так пусто,
Что мне все время грустно.
Хожу и лишь мечтаю.
О чем? Увы, не знаю.
Хоть водой облей —
Не станет веселей.
Конечно, можно попытаться,
Но лучше сразу сдаться.
Да, само собой, чего-то я желаю: Не говорю об этом вслух.
Так будет лучше, я ведь знаю:
Не затрону чей-то дух.
Хожу, брожу и лишь грущу,
Себя я будто и не знаю.
И бремя на плечах я ведь тащу,
Так как себя не понимаю.
