XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Я часто удивляюсь, до чего недалёким может порой быть человек. Он постоянно что-то выдумывает, изобретает, видит то, чего на самом деле нет и в помине. И в конце концов оказывается, что он чрезвычайно глуп.

Другое дело мы – жуки-колорады. Мы никогда не придумываем себе лишних проблем, во всяком случае, я. В то время, когда люди копаются в грязной земле и в поте лица работают, мы спокойно сидим себе на картошке и кушаем до отвала. Что ещё нужно для жизни?

Нет, вот скажите мне на милость – кому мы мешаем? Живём себе и живём, едим и едим. Зачем нас убивать? Жалко, люди это вряд ли поймут.

Первый день своей жизни я помню очень хорошо. Мы вместе со своими многочисленными братьями и сёстрами родились летом. На огороде стояла жаркая, душная погода, всюду летали мухи, комары и слепни – в общем, благодать. Сверху картошки находилось чистое голубое небо, без единого облачка. А наше семейство сидело на картошке. Её листва была до того красивой, зелёной и аппетитной, что мы тут же вгрызлись в сочный листок картошки. Так прошло некоторое время. Я чувствовал себя наверху блаженства или, как говорят люди, на седьмом небе от счастья.

Но вдруг пришла беда – в лице потного лысого мужичка с перчатками на руках и очень злобным лицом. Он ходил по дорожкам между рядами картошки и что-то делал своими липкими конечностями. Мои братики и сестрички были слишком поглощены сытным обедом (а может, завтраком, полдником или ужином), чтобы заметить приближающуюся опасность.

Человек всегда несёт с собой неприятности. И теперь они произошли быстрее, чем мы думали.

Страшный мужичок подошёл к нашему чудесному кустику и с гаденькой улыбочкой произнёс:

— Так-так-так, что это у нас тут такое? (Как будто он сам не видел перед собой нас – самых прекрасных существ на земле!) Жрём мою картошку, значит?

— Почему это твою? – возмутился я, однако он меня не услышал или не понял.

Дальше произошло нечто ужасное. Мужичок стал совершать убийства – одно за другим. Он давил толстыми руками в перчатках моих бедненьких братьев и сестёр или бросал их в огромную банку. Они вопили на разные голоса:

— Помогите, убивают!

— Бежим отсюда!

— Я не успел доесть тот вкуснейший листок!

— Не хочу умирать!

Я быстренько спрыгнул на землю и укрылся за сереньким камушком. Мужичок обсматривал каждый листик картошки. Мне стало страшно впервые в жизни, и ещё чуть-чуть, моё единственное сердце выпрыгнуло бы из груди. К счастью, этого не случилось. Ещё к большему счастью, мужичок не стал меня искать, а пошёл дальше – совершать своё гнусное дело.

Я обползал весь куст в надежде найти хоть кого-нибудь живым, но тщетно. В свой первый день я пережил такое великое горе, что пришлось его заесть дополнительным зелёным листочком. Так я и жил – один-одинёшинек.

И вот в один прекрасный день я почувствовал себя большим. Не настолько, чтобы сравняться с тем мужичком, однако явно крупнее, чем раньше. Поглядев в капельку росы, упавшую на картошку ранним утром, я осознал ещё больше – я теперь красивый! Вместо прежней красной шкурки (или как её назвать) на мне было великолепное полосатое бело-чёрное одеяние. Я прекрасен! Никогда не видел ничего лучше, чем своё отражение.

И тут я заметил… её. Она шла по тропинке прямо ко мне – в коротеньком синем платье и с беленькими руками. (Не то, что у того мужичка!) Она была не менее красива чем я. Мне стало так хорошо, как никогда прежде. Я не променял бы её на целый огород картошки! Я в неё влюблён! (не зря же у меня есть сердце)

Она подошла прямо ко мне со словами:

— Ах ты, мерзость какая! Тут ещё один полосатый! Мам, что делать?

Её голос звучал как музыка.

— Кинь его в банку с ядом, — послышался ответ.

— Хорошо!

Она взяла меня в свои пальцы (на них тоже были перчатки, но это неважно) и кинула в огромную банку. Мне вдруг стало плохо. Очень плохо. Я даже забыл про неё.

«Эх, если бы человечество было добрее к нам, колорадским жукам! Я бы зажил вместе с ней счастливой жизнью», — подумал я, тяжело вздохнул и помер.