X Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Там, где кончается земля, неистовствуют невиданные метели, пронзительно воют дикой волчьей песней ветра.

Там, где ударяют крепкие и колючие морозы, а зимой солнце редко можно увидеть. Оно встает поздним утром и заходит в начале вечера. И тогда, когда ночная мгла покроет синие небеса и зажжет звёзды, во тьме запляшут зеленые огни северного сияния.

Там, где кончается земля, царит природа. Слепящие белизной просторы раскинулись на многие мили, покрытые нетронутым снегом, под которым дремлют скалы и зловещей тенью поднимаются густые леса… Земли на границе света сумели сохранить в себе тот самый первобытный блеск свободы, некогда царившей в том мире, который был юн и еще не знал владычества людей. Ведь Север, хранитель векового наследия зари времён, никогда не прощает ошибок и готовит смельчакам страшные испытания.

И сейчас он внимательно следит за странником, одним из тех, кто осмелился бросить вызов ему, грозному и могучему.

Среди снежных просторов мчится упряжка. Собаки рвутся вперед, к теплому и уютному месту, где, как они знают, можно отдохнуть и расслабиться. Где их ждет дом. Они лают, подбадривая друг друга, не смея оборачиваться назад.

Назад вместо них поглядывает каюр. Он кричит, срывая голос и умоляя свою упряжку бежать быстрее: за ними гонится пурга.

Но разве можно ускользнуть от испытаний Севера? Пурга нагоняет их, и человек со своими собаками оказывается поглощен бураном. Они продолжают бороться! Продираются сквозь густую пелену метели вперед, к дому!

Снег валит на землю лохматыми хлопьями. Нарты со скрипом скользят по взрытой собачьими лапами тропе. Дороги совсем не видно. Проделанные полозьями борозды тут же исчезают, поглощенные ненасытной стеной снегопада. Собаки бегут так быстро, как им позволяет еще рыхлый, свежевыпавший снег.

Стая тащит нарты вверх по склону. Потрёпанная упряжка натягивается и угрожающе дрожит, предупреждая об опасности, но никто не обращает внимания. Когда собаки делают очередной рывок, она разрывается. Первые три собаки оказываются на свободе, а остальные быстро мчатся мимо, не замечая потери: все борются за жизнь в густой пелене бурана. Ошарашенные псы сначала не понимают, что случилось. Упряжка исчезает с глаз, будто ее и не было. Следы быстро заметает снегом, словно напоминая о том, что Север никогда не медлит. Собаки освобождаются от шлеек и бросаются по исчезающим следам вперёд, за товарищами, за своим хозяином! Вдалеке слышатся крики каюра. Он окликает их по имени. Но следы уже совсем исчезают…

Один из потерявшихся псов заскулил и уткнулся носом в снег. Это Бруно – самый юный из всей своры, наивный и полный надежд. Это была его первая поездка, его первое испытание, обернувшееся провалом. Крупные же псы продолжали прислушиваться к затихающему лаю собак и окликам человека. Это Бархан и Аляска — самая первая и опытная пара упряжки. Все их очень уважали и любили, с благоговейным трепетом склоняясь перед их мудростью и глубоким знанием законов Севера и жизни.

Вокруг стояла плотная белая стена, не позволявшая вглядеться вдаль; по-волчьи завывал ветер, пробираясь под шерсть. Аляска тряхнула усыпанной снежными хлопьями шерстью и проворчала, окидывая серо-стальными глазами густую метель: «Нужно найти укрытие, пока нас тут совсем не замело».

Бархан оглянулся, щурясь от залетавшего в глаза снега. Медленно побрел на ощупь, отдавая всего себя в лапы своей интуиции. Его решимость стала лучом света во тьме бурана, и пёс смог найти огромный сугроб. Он кинулся к нему и принялся рыть лапами небольшую нору, отчаянно борясь с холодом северной метели. Отчаянно желая выжить. Аляска и Бруно, все-таки отвлекшись от раздумий над своей нелегкой участью, присоединились к нему — пламя во взгляде их вожака зажгло потухшие глаза. Вскоре они выкопали нору, в которой худо-бедно могли поместиться. Так они провели первую ночь вдали от дома, вдали от тепла и еды, оставшись одни среди неистового бурана.

***

По иронии Судьбы, на следующий день стояло безветренное ясное утро, как будто никакой бури вчера не было. Высокие ели трещали от мороза, на свежем снегу уже протянулись следы песца, а впереди простирались бесконечные снежные дали. Бархан совершенно не узнавал этих мест. Он не знал, куда же они забрели в погоне за следами своих друзей. Пёс принюхался, надеясь, что что-то живое и теплое будет в калейдоскопе запахов белого безмолвия. Но, кроме своих друзей, он ничего не почуял… К вожаку подошёл Бруно, склонив голову и едва поджав хвост. Его морда приняла страдальческое выражение.

«Я так хочу домой», — вздохнул юный пес и повёл лапой по снегу.

Бархан не был по своей натуре разговорчив: воспитанный суровыми законами Севера, он стал подобен своему холодному учителю. Вожак всегда относился к Бруно с толикой презрения, как обычно старики относятся к неопытным новичкам, но морда старшего не выражала никаких эмоций. Пёс вглядывался вдаль. Туда, где сейчас низко сияло солнце, едва оторвавшись от горизонта. Туда, где, возможно, трещали задорные огоньки костра, наперебой говорили люди, весело лаяли собаки…

«Я тоже хочу», — честно ответил Бархан.

Аляска так громко чихнула у его уха, что пёс подскочил. Когда же он обернулся, в негодовании приподняв верхнюю губу, она рассмеялась. И Бархан увидел в ее серых глазах задорную искорку. Тогда пёс с едва заметной ухмылкой резко вскинул лапу и обрушил на Аляску волну снега. Бруно, стоя немного в стороне, недовольно откашлялся и буркнул:

«Куда мы пойдем дальше?»

***

Ясный свет дня продержался недолго, и золотой царь вскоре скрылся за белой линией горизонта. Вновь взвыл ветер, вновь погнал снежинки со страшной скоростью, неистовствуя и представая во всей своей дикой силе, силе безраздельного властелина снежных просторов. Бархан брел первым, шатаясь под напором порывов ветра и с трудом разбирая дорогу. Седина на его шкуре почти скрылась под покровом снежных хлопьев. Бруно плёлся сразу за ним, щуря глаза и пригибаясь ближе к снегу, в его глазах читался страх — юный пёс только начинал познавать нрав Севера, не щадящего тех, кто не справляется с его испытаниями. Аляска шла сзади, иногда подбадривая своего маленького товарища. Наконец вдалеке Бархан различил большое голое дерево, раскинувшее свои корявые ветки, будто руки. Оно казалось мёртвым, иссохшим… Север не пощадил его. Собаки добрались до дерева и спрятались в снегу под большой обломанной веткой, с трепетом поглядывая на иссохшее величие, что все еще гордо высилось над снежной равниной. Они были очень голодны.

Тучи расползлись, обнажая широкое темное небо, усыпанное звёздами. Бархан в безмолвии смотрел ввысь, словно задавая небу немой вопрос. Рядом беспечно сопели Аляска и Бруно, а сам вожак погрузился в воспоминания. Когда-то он так же сидел с темноволосым мальчиком длинной и холодной ночью. Мальчик что-то рассказывал ему, увлеченно жестикулируя. Бархан не понимал, что говорил юный хозяин, но все равно внимательно слушал. Звёзды, казалось, побледнели с тех давних пор, когда Бархан был еще совсем щенком, постарели вместе с ним. В детстве они казались ему родными, неизменными, казались защитниками. Сейчас же они были безразличны и холодны к его горю, равнодушны к его мольбам и расспросам.

«Может, мой хозяин сейчас тоже смотрит на звёзды? Для него они остались все такими же. Сидит и думает обо мне… А может, у него уже есть другой пес? Может, он даже не расстроился от вести, что старого может больше и нет в живых? — Бархан помотал головой, отгоняя плохие мысли. — Как я могу так думать о хозяине? Наверняка он ищет нас, беспокоится…»

Пёс зевнул. По небу резво проплыла маленькая тучка и на секунду закрыла собой бледноликую луну. Рядом глубоко вздохнул Бруно и дёрнул лапой. Бархан про себя усмехнулся:

«Наверное, зайца загоняет. Как же хочется есть!»

Тепло прижавшихся к нему товарищей клонило в сон старого пса. Недалеко затянул свою полночную песню, звенящую холодной тоской и одиночеством, волк. Поежившись, Бархан свернулся рядом с Аляской и уснул.

Наутро его разбудили звуки голосов, необычно звонких от напряжения. Бархан услышал обрывки разговора:

— А я считаю, что это верное решение! Моя мать не могла ошибиться! — воскликнул Бруно.

— Вот и нет! Ты просто самонадеянный щенок, который верит во всякие сказки, — отрезала Аляска.

— Ну, вот и отлично. Ты увидишь, что я был прав, когда мы дойдем до нашего поселения!

— Мы? Мы с Барханом ни за что не пойдем по сомнительному пути, — прорычала Аляска и потом прибавила уже тише, сжалившись над новичком. — Особенно за тобой.

— Тогда я сам пойду! — недовольно взвизгнул Бруно в запале молодого и неопытного пса, еще не познавшего тяжесть жизни на Севере.

Бархан услышал сдавленный вдох Аляски и топот собачьих лап. Пёс быстро вскочил и мотнул головой, судорожно ища щенка взглядом. Бруно быстро бежал к островку голых деревьев.

— Бруно! Остановись! — рявкнул Бархан, собираясь побежать за ним, но молодой пёс, полный энергии и надежды, уже скрылся за сугробами. Куда старому Бархану, растерявшему пыл юных лет, за ним угнаться? Аляска ошеломленно посмотрела вслед Бруно.

— Что ты наделала? — с отчаянием в голосе обратился к подруге пёс, заглядывая в недоуменные серые глаза.

— Я пыталась ему доказать, что он верит в сомнительные истории! — фыркнула Аляска, прикрывая глаза.

— Зачем? Теперь потеряется и точно погибнет… — Бархан вздохнул, качая головой вслед юнцу. Что ж. Теперь его судьба в руках Севера. — Остаться мы тут не можем. Нам нужно идти дальше.

— Нам вдвоём будет намного легче, да и он уже не маленький — может и выйдет на какое-нибудь поселение.

— В чем-то ты права, — вздохнул Бархан.

Под деревом Аляска и Бархан попытались откопать хоть что-то съестное. Все мысли седого вожака были заняты пропавшим Бруно. Он ушел только из-за своего упрямства и гордыни, из-за желания доказать, что его мать не ошибалась, что его сказки правдивы. Лидер упряжки в душе все еще надеялся, что их спутник одумается и вернётся, но этого так и не случилось. Прошло уже два дня с его бегства. И вдруг Бархан вспомнил последний разговор Аляски и Бруно. Они говорили о каком-то сомнительном пути…

— Аляска, а что тебе говорил Бруно перед уходом?

— Он рассказывал мне, что если идти на вой ветра, то он якобы приведет тебя домой! Все ведь знают, что это сказки, да, Бархан? — ответила собака, недовольно сверкая серыми глазами.

Бархан задумался:

— Может быть это и правда? Может, стоит отправиться за ним по вою ветра?

-Бархан! — взвилась Аляска, — Мы можем пойти за ним, заблудиться окончательно и больше никогда не выйти из снежного плена!

-Как скажешь.

А признанный вожак, суровый сын Севера, и сам верил, что полярные зеленые огни могут помочь найти дорогу домой, но он никогда этого никому не доказывал… Видимо, они с Бруно совсем разные.

***

«Где же Аляска? Почему ее так долго нет? — думал Бархан.- Может, зря я не пошел с ней?” Аляска отправилась на охоту почти сутки назад и до сих пор не вернулась. Он полностью доверял своей напарнице, поэтому не предпринимал попыток пойти на ее поиски.

Наступила ночь. До сих пор голодный пёс ждал Аляску, но сейчас в его сердце начали закрадываться сомнения — вернётся ли она? Голод давал о себе знать, гнал его дальше, бежать, искать дом и пропитание. Бархан устало закрыл глаза.

«Если я буду и дальше ждать Аляску, то могу совсем ослабнуть и не смогу идти дальше», — вертелось в голове пса.

Он поднялся на лапы и скрепя сердце вышел из-под ветвей старого дерева. Пёс покрутил головой, чтобы удостовериться, что Аляска не выйдет сейчас из-за какого-нибудь холмика. Он простоял так несколько минут, надежда теплилась в его сердце. Дунул сильный ветер. Сердце Бархана упало. Аляски не было уже третьи сутки. Ждать было бесполезно.

«Прости меня, Аляска, я должен идти».

По небу чиркнула сорвавшаяся с небосвода звезда. Бархан остался один среди бескрайнего Севера. Он не знал, где сейчас его друзья и что они делают. Может быть, Бруно уже нашёл дорогу домой и греется у костра, а Аляска выслеживает добычу. Пёс представил, что будет чувствовать Аляска, когда вернётся радостная к дереву, но не найдёт там своего старого друга… Но ждать больше нельзя, и Бархан начал свой длинный путь домой.

Пёс шёл и шёл вперёд, сквозь однообразную снежную пустыню, совершенно один. Он не слышал за спиной сопения Аляски, не слышал недовольного ворчания Бруно. Что-то ярко вспыхнуло прямо над головой. Бархан резко вскинул голову. Из-за его спины потянулся зеленый пояс пульсирующих огней, по всему небу простёрся!

«Зелёные огни!» — восторженно выдохнул Бархан.

Лапы сами понесли его вперёд. Туда, куда вела огненная небесная тропа, подобная блеску рая. Он забыл обо всем, об Аляске и Бруно, о голоде, терзавшем его уже не первый день. Пёс мчался вперёд, свободный и полный сил, как никогда. Мчался наперегонки со стремительным ветром по рыхлому снегу, мимо низкорослых лесов, грозных скал, спящих равнин. И наконец его ушей коснулся родной звук костра! Вдалеке замаячил блёклый огонек. Он приближался, приближался… Яранга! Людские голоса, лай собак, скрип костра. Такие родные звуки, которые старый пёс слышал с детства.

Бархан резко влетел в круг света, нетерпеливо завертелся и громко залаял, возвещая о своем прибытии. Люди, сидевшие вокруг костра, резко обернулись к нему. Остальные собаки притихли, с удивлением уставившись на прибывшего. Бархан смутился. Разве они его не узнают? Давящую тишину прерывало только потрескивание хвороста в костре… Искры взметнулись вверх, когда мимо костра промчался юноша. Он бросился прямо к Бархану.

«Это мой хозяин! Он не забыл меня!»

Бархан бешено замахал хвостом, вылизывая лицо обожаемого друга, которого знал с самого своего детства. Собаки его упряжки, сильно обрадовавшись возвращению своего вожака, громко залаяли. Человек провел ладонью по его бокам, с болью в глазах качая головой: густая шерсть поредела от голода и свалялась в колтуны, пёс сильно отощал. Юноша тут же поднёс ему еды. Только почувствовав ее запах, Бархан понял, как проголодался. Он жадно набросился на мясо.

Наевшись досыта, пёс счастливо улёгся рядом с хозяином. Пошел легкий снежок. Огни на небе потухли, блеснув на прощанье розоватым светом. Вновь ярко засияли звёзды на островках неба, не прикрытых тучами. Люди теперь радостно переговаривались о чем-то, а Бархан пристально вглядывался в собак, отдыхавших неподалёку. Не лежит ли там Бруно, сказки чьей матери оказались правдой? Или, может быть, Аляска совсем случайно пришла сюда еще до него? Сколько пёс ни вглядывался, он не смог различить красивой шерсти Бруно, не видел его ярких и наивных голубых глаз. Не смог найти среди сильных собак белую шкуру Аляски, на которой даже седина была едва заметна. Бархан почувствовал невыносимую тоску по своим товарищам. Теперь он был так одинок, хотя рядом с ним сидел друг всей его жизни. Он представил серые глаза Аляски, смотревшие на него с таким теплом. Пёс, уставившись вдаль затуманенным взглядом разноцветных глаз, вспомнил, как они встали в самую первую пару упряжки впервые в жизни. Вспомнил, как они пронеслись по неизведанным тропам Севера в качестве признанных вожаков одной из самых сильнейших упряжек. Вспомнил последние её слова: «Я совсем скоро вернусь, и мы поедим досыта. Верь мне — все будет хорошо».

Неужели они не смогли добраться домой? Может быть, они просто еще не дошли? Аляска точно не могла бросить его, своего старого друга, и уйти просто так… Наверное, они скоро придут.

Шли дни, складывались в месяцы. Бархан все еще верил, что его друзья живы и что они придут. Сейчас он всматривался в белую стену пурги, пытаясь разглядеть в них очертания товарищей, идущих домой. На секунду ему померещился силуэт Аляски, сложившийся из снежных хлопьев. Она повернула голову, слегка улыбнулась и рассеялась по ветру хрупкими снежинками. Взвыл ветер. Он был так похож на голос Бруно, все такой же звенящий детской надеждой и верой в лучшее… Видимо, старый друг приветствовал его.

***

Бархан так и не дождался своих друзей. Они не вернулись из дальних странствий… Они не смогли выжить в поединке наедине с могучим Севером — и седой вожак понимал это, хотя до самого конца надеялся увидеть их силуэты среди летящего снега. Старый пёс встретил свой конец без сомнений и сожалений. Он верой и правдой служил своему молодому хозяину, пробежал многие мили, ведя одну из сильнейших упряжек как плечом к плечу с Аляской, так и без неё, один… Время пришло.

Ездовой пес взбежал на небо с легкостью в теле и с тяжестью на сердце, обернувшись зелеными огнями, пульсирующими в такт биению сердца Севера. Времена года сменяли друг друга, ясный день сменялся темной ночью, и тогда Бархан выбегал на небо, с затаенной гордостью взирая сверху на родной дом — прекрасный Север.

Порой он обеспокоенно метался по небу, ища взглядом своего темноволосого хозяина, ставшего великим сыном тундры и лучшим каюром известного мира. Порой, когда в белых просторах не было ни души, Бархан с веселым лаем бежал вслед за стремительной метелью, задорно поблескивающей глазами стального цвета, на вой, полный энергии и сил…

***

Где родился, там и пригодился. Много раз мы слышали это пословицу, но не всегда задумывались над ее смыслом, над ее правдой. Попав на Север и выжив в борьбе с его испытаниями, многие становились частью этого края навсегда. Север не любит отпускать.

Так некогда он не отпустил трех собак, одних из бесчисленных путников, затерявшихся в плену белого безмолвия. Да, один из них прожил еще долгую жизнь, но все же в итоге у всех один конец — и Север умеет быть терпеливым.

Потомки волков, взращенные в суровых законах снежной земли, знают это очень хорошо. А чего еще можно ожидать от ездовых собак, детей Севера?..

У них, верных спутников людей, ходят легенды о тех, кто помогает потерявшимся. Кто-то верит в волчий вой ветра, кто-то мчится за белым силуэтом среди хлопьев снега, а кто-то с чуть ли не детской наивностью поднимает взгляд в небо, глядя на зеленые огни…

Как бы то ни было, их сказки — это явь. На Севере мечтать и придумывать опасно.

В яростном буране, застилающем все вокруг белой пеленой снежных хлопьев, смутно различимы очертания бегущей собаки, а блеск будто стальных глаз, когда мерещащийся силуэт поворачивает голову, кажется иллюзией. Громовой рёв затихает, когда звучит вой, вселяющий надежду и веру — вой потомка волков, распевавших ту самую песню, когда мир был молод. В небесной выси среди загорающихся звёзд безмолвно вспыхивают зеленые огни, иногда переливаясь розовым и синеватым цветами, и чудится, будто чей-то проницательный взгляд блестит в зелени небесного пламени…

Словно три давным-давно заблудившихся товарища по упряжке действительно стали частью Севера…

Собаки знают, что если идти за ними, то можно добраться до мест, где есть тепло и уют. И они бегут, тащат за собою нарты с замолкшим в благоговении каюром, и во все могучее горло распевают звенящую радостью и надеждой песню, воздавая хвалу и благодарность тем, кто бежал этими дорогами до них.