XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Признать честно – мне не дано вспомнить, когда я разорвал тишь этого мира своим криком. Мне известно только то, что когда-то это случилось, и именно с того момента начался мой путь в этом мире.

Когда я появился, этим своим первым поступком я осчастливил одну женщину – мою маму, даже не понимая этого. Пусть тогда я кричал, как всякий новорожденный, эта мудрая женщина знала самую важную истину обо мне, невзирая на душераздирающий вопль: я рожден, и это всё, что мне нужно, чтобы быть счастливым.

Шли скучные годы, которые совершенно не отложились в моей памяти – удивительное дело, но без эмоций нам так мало удается запомнить. Мелькают лишь ёмкие образы, недостаточно красочные, чтобы силиться их вспомнить. Лишь иногда мои губы трогает улыбка умиления воспоминаниям – я вспоминаю свои дружеские потасовки с приятелями.

Сжимаю в руках букет цветов, словно хватаюсь за свое прошлое, стараясь унять волнение перед встречей с той, что так щедро наделила меня даром жизни. Сколько себя помню, моя матушка неизменно заботливо и бережно обходилась со мной! Даже когда я хулиганил, и она глядела на меня требовательно и строго, я понимал, что она это делает только из благих побуждений. Но самое главное, что она могла сделать и сделала для меня, так это донести истину «Я рожден, и это всё, что нужно мне, чтобы быть счастливым!»

Остается всего несколько остановок до нужной мне, а поэтому я продолжаю коротать досуг за попытками выжать хоть что-то интересное из своей памяти.

Надо отдать должное этой глупой и неуместной шутке природы (иначе свою память я назвать просто не могу, кроме как решетом, но это не вяжется с моей манерой выражаться) — она смогла приятно удивить меня интересной историей.

В классе восьмом, когда среди подростков буйствуют самые противные и мерзкие отношения, я стал объектом самой настоящей травли, да еще и от самого заядлого хулигана. Сейчас мне это кажется скорее отрывком слезливой подростковой драмы, чем фрагментом моей биографии, однако именно моей жизненной страницей и была эта ситуация.

Именно мне выпала роль груши для битья самого страшного паренька школы. Был он эдаким типичным шкафом: широкие плечи и огромный рост. До этого у нас учился пару лет один рослый паренек, и был он самым высоким в школе. Так этот шкаф был выше него аж на голову! Парень частенько пользовался своим физическим могуществом, когда издевался. Толкал, пинал по филейным частям человеческого тела или даже избивал.

И ведь все боялись ему в ответ хоть слово сказать на такие пакости! Ну, почти все. Именно я дерзнул приказать ему извиниться за небрежный толчок посреди почти пустого коридора. Впрочем, люди тогда быстро подтянулись, желая запечатлеть смерть наивного дурачка.

Кажется, именно тогда он и решил превратить мою жизнь в сущий ад. Как он только не издевался… Бил, словами резал, еду мою с чувством топтал… Один раз даже мертвую крысу мне в рюкзак подбросил.

Всё это действо было, конечно, замечательным, однако, бесполезным – я, невзирая ни на что, оставался самым счастливым человеком в этой истории. Уже тогда я свято верил в мамину истину, а потому и решил, что раз уж у меня есть возможность быть счастливым, я буду ею пользоваться. А потому и все старания этого парня были напрасны – меня ничто из этого не печалило дольше пяти минут. Да и те были лишь жестом вежливости.

Однако всё это вовсе прекратилось в один момент. В тот день я застал хулигана за школой не в лучшем виде – парень сжался в комок размером с мой портфель (который был довольно мал). Этот комок подрагивал и всхлипывал, а потому так захватил мое внимание, что я рискнул подойти и сесть рядом с этим чудом природы. Я сделал это настолько плавно и незаметно, что задира даже не сразу меня заметил, а потому ему показалось, будто я возник из ниоткуда. Может, он тогда и вовсе был слегка выпивши и подумал, что я — его алкогольная галлюцинация, кто знает? В любом случае, он дико вздрогнул, неловко махнул на меня рукой, словно пытаясь прогнать неприятное видение, но быстро усмирил свой суеверный ужас , ведь я до сих пор еще ни разу никому не наносил вред специально. Он первый начал наш диалог:

— Какого хрена забыл здесь, ушлепок? – боюсь, что даже если мой товарищ находился под действием алкоголя, то мое появление заставило его протрезветь.

— Шел мимо да увидел, что у тебя стряслось что-то – вон как сидишь! – и решил удостовериться, все ли в порядке.

— Отвали! Пошел нахрен отсюда! – мой собеседник не совсем был расположен к беседе.

Не знаю, что меня тогда сподвигло настоять на своем, но я болтал с ним, силясь понять, что же произошло. Через некоторое время он перестал сыпать угрозами в ответ на мои реплики. А после всё же рассказал правду. У бедняги были ужасающие проблемы в семье. Скандалы, алкоголь и насилие – всё это каждодневно встречало его на пороге.

Тогда я поведал ему, в сущности, простую истину нашей с мамой маленькой семьи. Я направил его мысли в другое русло…

Я сходил на платформу, когда столкнулся с очень высоким и широкоплечим мужчиной. Он тут же начал было извиняться, однако при взгляде на мой потрепанный лик его выражение лица приобрело удивленный и радостный вид. Спустя мгновение и я узнал героя своих воспоминаний.

Мы поздоровались, словно старые приятели. Я принялся было расспрашивать его, что да как. История тогда ведь закончилась очень загадочно! Однако мой старый товарищ сам охотно начал рассказывать.

— В общем-то, после того нашего разговора я задумался над словами твоей маменьки. Все-таки, и вправду мне ничего не помешает быть счастливым, кроме отсутствия жизни. Сбежал я из школы, от родителей и перебрался к дальним родственникам. Представляешь, стал изучать кондитерское дело! Потом долго копил и в итоге открыл свою пекарню. А там уже и жена с детьми, со всеми из этого вытекающими… Я, правда, счастлив! И должен за это сказать тебе спасибо. Тебе и твоей матушке. Вот адрес пекарни – заходите! Мы вам всегда рады!

Я ужасно растрогался от подобных откровений, и мы еще немного поболтали. В конце концов, узнав, что я иду на встречу с матушкой, он попросил передать ей пламенное спасибо и разделить с ней плитку шоколада, что была у него с собой. Я согласился, и на том мы расстались.

Я направился по уже знакомой тропе, истоптанной мной множество раз. Постепенно дорога углубилась в лесную чащу. Замелькали знакомые деревья и приветливо запели птицы. Они словно встречали меня, как старого знакомого, и спешили рассказать о свежих новостях.

Под эти песнопения я и дошел-таки до пункта назначения. Я приоткрыл калитку и пошел по ухоженной тропинке. По бокам ютились памятники мрачного вида с незнакомыми именами и фото на них. Сколько здесь ни прохожу, а все никак не соберусь рассмотреть этих людей.

Впрочем, я пришел сюда не для того, чтобы думать об этих памятниках.

— Привет, мам.

Я остановился перед светло-серой могильной плитой, на которой виднелось фото, с которого как всегда, с улыбкой и нежностью, глядело ее доброе лицо.

— Я встретил сегодня старого знакомого. Он просил разделить это с тобой, однако возьми всё себе, я не хочу. Так же передаю его пламенную благодарность – твоя истина помогла ему обрести счастье.

Я бережно возложил рядом плитку шоколада, между прочим, ужасно дорогого. А затем, всё с той же нежностью возложил рядом цветы, которые немного помял в дороге. Однако, те были всё так же хороши.

— А это уже от меня. У меня по-прежнему всё хорошо. За этот год работа идет всё лучше и лучше. Мои статьи все популярнее, так что живу я прекрасно. По вечерам утыкаюсь в книжку. Пожалуй, я ,правда, обрел счастье в такой жизни. Я так благодарен тебе за то, что ты донесла до меня нашу с тобой истину – я рождён, и это всё, что мне нужно, чтобы быть счастливым!

Мама на это лишь промолчала, однако цветы мягко качнулись на ветру, словно кивая мне, а ветер мягко пощекотал нос. Я не смог удержать довольной улыбки.