XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Досадно. Замарал ботинок.

А в прочем, это ничего,

Ведь не миллион души картинок,

Кусочки сердца моего,

Задела грязь, старуха злая,

И снега с лужей  не боясь,

Уселась на моём ботинке.

Паршивка! Вовсе не таясь.

Но я умен, не стал я спорить.

Учтиво, мило попросил,

Чтоб гость незваный, с царской ножки,

Чуть  побыстрее  уходил.

Слова уплыли вдаль, надменно,

Но духом я ещё не пал,

Спустя лишь где-то три секунды,

В раздумьях горьких я пропал.

Я был расстроен, клякса тоже.

Но каждый думал об одном:

,,Читаю я по этой  роже  –

Не уживёмся мы вдвоём”.

А как хотелось! – грязь  шептала.

Фе,  как противно! – думал я.

И недоверие мелькало то от неё, то от меня.

Молчанье длилось час, не меньше,

А я всё думал:  ,,Мыть, не мыть?

Ведь не могу же так безбожно

Сея проблему загубить”.

,, Покрыть ли полностью  мерзавца?” –

В то время думала и грязь –

,,По рылу,  вроде бы, не скажешь,

Дурак  простой иль знатный князь”.

— Эй, что сидишь? – шепнула слякоть.

— Тебе то что? Хочу – сижу.

Не вздумай, кстати, расслабляться,

Я за тобой глаз в глаз слежу!”

—  Глупышка! – выдала с усмешкой

— Сама такая!- буркнул я.

И страсти мигом накалились,

Как будто, камни от огня.

— Так ты у нас ещё и хам!?

— Получше  вас, пожалуй, буду.

— Простите, но, увы, вовек

Я этих слов вам не забуду!

— Так флаг вам в руки!

— Ха-ха-ха!

— Уйди с ботинка! Не позорься!

— Он замарался лишь  чуть-чуть,

Не бойся, душенька, не бойся.

— А я боюсь.  Слезай,  сказали!

— Позвольте вас спросить, а кто?

— Брось, не устраивай комедий!

И этих, как их… шапито!

— А что мне будет?

— Мылом смою…

— Да ты мне, верно, нагло врёшь!

Как шут ты, ряженый, про строгость,

Мне с упоением  ,,поёшь”.

— Ах,  вот ты как!?

— Да-да, вот так.

— Да я, да я тебя сотру!

Лишь только вон у тех прохожих

Сейчас  я щётку попрошу!

И я бежал и спотыкался,

И слёзы лились у меня,

От горькой, траурной досады,

На эту кляксу, без ума.

Я щётку взял, рука дрожала.

Ревела клякса — ,,Боже, нет!”

И я смахнул её щетиной…

Проснулся. В очи бился свет,

И я, разнеженный периной,

Всё полз, поглубже, в тёплый плед.