XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Кто я? Уже не уверен. Ученик великого скрипача? Самодовольный обманщик? Кто я на самом деле? Не знаю, я запутался. Лабиринт противоречивых мыслей уводил меня далеко в глубины самых сокровенных чувств, тогда это были лишь тоска и бесконечная пустота…

Утренний туман, скрывающий волшебство зарождения нового дня, показался мне особенным. Всего через несколько секунд капли утреннего дождя беззаботно летели в разные стороны, разнося солнечные лучи и освещая все вокруг. Прекрасная картина пробуждения природы радовала глаза, но не грела душу. По глади лужи ползли неровные круги, которые утихали у краёв. Я топал ногой и смотрел, как далёкие облака покрывались волной и плыли вместе с ней. Свежий утренний воздух, наполненный сыростью, приносил приятный осенний холодок, который бежал от кончика носа до самых лёгких. Подул ветер, и с дерева полетели вниз капли, словно наперегонки. Одна из них плюхнулась в мою лужу и снова пустила цветные круги. «Мне десять, десять!» – я высоко прокричал в небо. Звук улетел куда-то очень далеко. Он был такой звонкий и лёгкий, что мне показалось, будто я и сам сейчас отправлюсь в полёт…

Итак, мне было десять, когда мой мир наполнился другими звуками, когда мои мысли начали взбираться выше в неизвестную даль. Она пугала меня, ребёнка, который просто решил обмануть жизнь. Я думал, что моё воображение виновато в случившемся, я винил его, как единственный доступный мне на тот момент объект восхищения и в то же время причину стыда, терзавшего мою душу…

Родители мальчика, на которых работала моя мать, обучали своего сына всему самому изысканному, по их мнению. Но я его втайне ненавидел. Презрение. Вот что я чувствовал. Хотя, скорее всего, это была зависть. Именно зависть прожигала тогда меня изнутри, она заставляла детское сердце озлобиться, превратиться в кусок остывающего железа, но которому ещё можно было придать форму.

Когда родителям захотелось научить своего ребёнка игре на скрипке, они наняли лучшего учителя, но он поставил одно условие: мальчик будет заниматься у него дома. Как раз в это время сын заболел, и занятия пришлось перенести. Именно в тот день мой здравый смысл отвернулся от меня и ещё долго не поворачивался лицом. А план был прост: прикинуться этим мальчиком и пойти на уроки музыки. Самое главное, я делал это не из интереса или тяги к скрипке, нет. Этот план появился в моей голове из зависти. Не оценивайте моё желание хотя бы как-нибудь отомстить, детская наивность и самоуверенность исчезали так же быстро, как и пробуждались…

Спустя несколько дней я решился постучать в дверь мастера. Спустя несколько секунд из-за массивной двери на меня смотрело его невозмутимое и холодное лицо, именно оно и убедило меня , что он ни о чём не догадается. Моего учителя звали Давид Яковлевич. То, что находилось за деревянной дверью, мгновенно вырвалось на улицу. Это была музыка. Приглушённая, немного дрожащая мелодия плавно достигала улицы и медленно растворялась в звуках машин. Я быстро объяснил, кто я и зачем пришёл. Если честно, со временем я и сам начал верить в свою игру. Я продолжал ходить на занятия уже не для того, чтобы обмануть или отомстить, мне стало любопытно, сколько я смогу продержаться, хотя уже тогда я врал себе, ведь волшебная дверь перестала пропускать мысли о злости и зависти, они оставались на тёмной улице, заполненной гулом, лязгом, руганью и пылью. Входя в дом, я забывал о своей цели, а уходя из него, я чувствовал, как во мне зарождаются новые эмоции, я не мог понять их, мое сердце трепетало, а детский разум не осознавал силу музыки, но уже чувствовал её превосходство не только над человеком, но и над всем миром…

Глубокое осознание величия мелодий пришло позже. На первых занятиях учитель лишь говорил со мной обо всём, кроме музыки. Он рассказывал о своей молодости, о глубине океана, о строительстве дорог, сортах чая и о многом увлекательном. Мне нравились наши беседы, но любопытство, нетерпение заставили меня спросить, когда же будет скрипка. Учитель помолчал, посмотрел сквозь толстое, идеально начищенное стекло очков и очень тихо сказал: «Ты ещё не готов!». После моих уговоров он, наконец, согласился попробовать. Но мне тогда показалось, что он сдался, и я моментально почувствовал превосходство. Учитель взял инструмент и начал играть. Но мелодия быстро оборвалась… -Что ты увидел?

-Вашу игру, которую Вы оборвали.

-Нет, что возникло перед тобой?

-Да ничего не возникло!

-Я же говорил, ты ещё не готов…

Он решил сыграть ещё раз. Не сразу, через пару недель. Это была та же самая мелодия, но как только он перестал играть, я воскликнул: «Понял! Я вижу море!» -И всё?

-Нет, ещё вижу скалы.

Я перечислил ещё несколько картинок, которые всплывали у меня в голове. Сейчас, повторяя эту простую мелодию, я чувствую запах соли, лёгкий ветер, беспокойство. Картина захлёстывает меня, тянет вниз, на дно бесконечного океана своей фантазии.

Через два года учитель скончался. Я был на его похоронах, играл ту самую мелодию. После церемонии ко мне подошёл его родственник и молча вручил письмо. Немного угловатый почерк, потёкшие чернила. Это Его письмо. Сердце затрепетало, волнение проникло в каждую клеточку моего тела, во мне снова пробудилось давно забыто чувство страха. Да, я боялся , что этот клочок бумаги, врученный чужим человеком, будет содержать строчки неоконченной главы моей жизни, в которой больше нет моего учителя. Лишь спустя неделю я сумел прочитать письмо:

«Дорогой Марк,

За два года мы стали друзьями. Даже больше, я относился к тебе как к сыну. Моё здоровье, кажется, подводит меня, поэтому я решил написать тебе обо всём, что волнует и заботит меня.

Жаль, что ты так и не решился сообщить мне правду. Я ждал, мне было любопытно, когда ты начнёшь мне доверять. Я, конечно же, сразу понял, что ты выдаёшь себя за другого ребёнка. Поверь, это было несложно. Забавно наблюдать за чьей-то игрой и делать вид, что ты ни о чём не догадываешься. Более того, тот мальчик начал ко мне ходить, как только поправился, но у него не было желания, в нем не горел огонь познания. А ты… Знаешь, я ещё верю в хороших людей. Твоё сердце само тянулось к музыке, возможно, будучи ребёнком, ты этого не замечал. Но я увидел желание учиться в тот момент, когда ты впервые появился в моём доме, я прочитал это в твоих глазах, ищущих спасения. Мы долго не начинали уроки не из-за моей вредности, как могло показаться. Я хотел узнать тебя, понять причину твоего беспокойства. Кажется, мне удалось. Надеюсь, ты больше не будешь поддаваться злому умыслу. Это не урок, это просто совет.

Я знаю, как ты мечтал хотя бы дотронуться до моей скрипки. Теперь она твоя. Можешь забрать её завтра. Только не бросай её, пусть в твоих руках она приобретет новую силу и вдохнет жизнь в тебя и окружающих. А я продолжу жить в твоей музыке

Твой наставник и друг

Д.Г.»

Стоит ли говорить, что я испытывал после этого? Письмо не просто потрясло меня, оно заставило посмотреть на себя, как на проигравшего. Что я мог положить к совести, испепеленной правдой жизни?! Как я мог восполнить такую утрату?! И только теперь я понял, каким человеком был Давид Яковлевич. Он оказался не просто мудрым стариком, он был пророком, тем, кто помог увидеть свет в жизни, полной мрака и отчаянья. Он дышал музыкой, видел ее в каждой травинке, растущей возле его дома, в каждом уголке шумного города. Он играл на улицах, часто отказывался от концертов, которые могли принести ему всемирную славу и огромное богатство, но он выбрал другой путь, он безвозмездно дарил мудрость, любовь и величайший дар. Мне кажется, что теперь и я обрёл веру в хороших людей.

Что может понять двенадцатилетний мальчик? Как он может разгадать тайну человеческого величия? Кто я: актер одной роли, недостойный обманщик или простой сирота, прикоснувшийся к великому…