«Я устал. Я безнадежно устал. Устал от вчерашнего дня, от нынешнего и заранее устал от завтрашнего. Дни, месяцы, годы-все слилось в отвратительную серую жижу. Мерзко, до подступающей к горлу рвоты. Каждый день сотни таких же людей, как я, отыгрывают роль взрослых порядочных людей, прилежных студентов или профессионалов своего дела, прикрываются маской серьезности и строгости…Пф, ну не клоуны ли?»
Сзади послышались голоса, грубо вырывающие меня из забытья:
— Хороших выходных!
— Удачи!
— Хорошо отдохните!
» И чего так радоваться выходным? 2 дня бессмысленного валяния перед телевизором и поедания всякой дряни.»
— Игорь, ты домой собираешься?-обратилась ко мне, вечно сующая везде свой нос, Лидочка.
— Мгм.
Я снял очки и потер, отливающую синевой, переносицу-подарок недосыпа, затем встал и слегка потянулся.
— Ты такой рассеянный! Не напомни, что рабочий день закончен, так в универе и ночевать будешь!-хихикала девушка. Не обращая внимания на ее пустую болтовню, я прямиком направился в раздевалку, а оттуда-сразу на улицу.
Я остановился, вдохнул влажный прохладный воздух и поднял глаза в небо. Завод-великан исправно выдыхал черный дым, застилающий все вокруг, отгораживающий плотным куполом город от неба так, что звезд не видно. Этот оскверненный воздух в нашей крови, в каждой клетке нашего тела, медленно отравляет нас изнутри.
Машинально добредя до съемной квартиры, я, не раздеваясь прошел на кухню и включил электрический чайник. Добравшись до дивана, я привычно плюхнулся на него и прикрыл глаза. Квартира наполнилась шумом закипающей воды.
Очнувшись, я понял, что проспал около 2 часов. Все тело ломило, голова раскалывалась.
«Надо чего-нибудь поесть»-проползла ленивая мысль. Скинув с себя измятое пальто, я бросил его на стул, приставленный к письменному столу, и направился на кухню. Чайник уже давно остыл. Желая вернуть воде былое тепло, я вновь нажал на кнопку. Прибор исправно разогнал полумрак помещеньица голубым светом и зашумел.
Не в состоянии приготовить что-либо съедобное на ужин, я не придумал ничего лучше, чем достать упаковку с лапшой быстрого приготовления и залить кипятком. Закончив с готовкой, я уселся в комнате за компьютерным столом, предварительно отбросив везде мешающее, кочующее из одного места в другое, пальто на диван.
Я громко отхлебнул из чашки, горло охватило жаром, а язык ощутил знакомый горьковатый вкус дешевого растворимого кофе. Вкус безысходности. Чтобы заглушить давящую тишину, пришлось включить телевизор. В эфире в который раз спорили о наследстве, с годами мало что изменилось.
Крики людей жутко раздражали, и я переключил канал. На экране плавал огромный кит, своим величием излучая спокойствие. «Он большой, наверно, оттого и спокойный, хотел бы и я…»
Выдохнув, я опустил чашку на стол, ложечка в ней мелодично звякнула.
Немного потыкав вилкой в макароны, я отбросил ее в сторону. Не лезет. Есть только из необходимости, не из-за того, что хочется, заниматься нелюбимым делом, чтоб не показаться людям странным и неправильным, жить как все… Ведь намного легче во всем потакать обществу, чем иди своей дорогой.
Даже в этой квартире не чувствуется спокойствия. Мертвая каменная коробка, она сдерживает меня, давит своим холодом, стараясь максимально уменьшить и, в конце концов, раздавить. Эти стены-рамки души моей, лежащей в коматозе где-то на дне моего сознания. Гроб для нее готов, такой же как и у сотни тысяч людей. У одних он больше, у других-меньше, но суть одна. Он ждет, ждет часа, когда его погрузят в утробу земли. Но моя душа не до конца еще умерла, правда? Я ведь не умер. МЕНЯ РАНО ХОРОНИТЬ!- кричало все мое существо, срывая голос.
Дурацкая мелодия будильника вырвала меня из бредовых мыслей, терзавших мозг даже во сне. Дыхание сбилось, руки подрагивали, разум носился по кругу обезумевшей крысой, в поисках выхода, пути ко спасению. В голове была лишь одна мысль-бежать, как можно скорее, бежать куда-нибудь далеко.
Решение поддаться этому порыву казалось глупостью, бесполезной тратой времени. Но если мне это не поможет, то я пропал, меня уже ничто не спасет. Спустя несколько минут я уже летал по квартире, собирая свой старый походный рюкзак. Схватив со стола телефон, я быстро отыскал нужный номер. Из трубки послышался знакомый веселый голос:
-Да? Игорь?
— Привет-хриплым после сна голосом ответил я.
— Привет! Вот уж не ожидал, что позвонишь, рад тебя слышать!
— Я тоже.
Я слегка улыбнулся в ответ на слова старого друга.
-Слушай, Кирюх, ты все еще живешь в Камышовке?
— А? Ну да, — немного ошарашено ответил он, — У меня ж тут тетка и дед, на кого я их оставлю? А что? Что-то случилось? — нотка беспокойства проскользнула в интонации парня.
— Да нет, просто захотел увидеть…родные места.
— Понятно! Ты когда приезжаешь? Я тебя встречу!
— Автобус через 2 часа.
— Понял! Значит, дома будешь в семь.-радостно сообщил Кирилл.
— Угу.
— Тогда нужно предупредить тетю. До встречи!
— Да, покеда.- я отключился и вздохнул.
«Может, не ехать? Зачем я вообще это затеял?»
Чтобы занять свои руки, я взял со стола, заваленного рисунками, набросками и какими-то заметками, кружку со вчерашним кофе, продолевн расстояние до кухни и выплеснул холодную жидкость в раковину.
Я приехал на вокзал за час до отправки, не мог больше сидеть и тупо пялиться в стену, сомнения все сильнее одолевали меня, сводя с ума. На улице стало легче. И вот, теперь я сижу на лавочке у вокзала под хмурым небом города, собирающимся вот-вот заплакать, и доедаю беляш с начинкой из неизвестно чего, лучше даже не думать об этом. Противный женский голос, прерываемый помехами, произнес название моего рейса, я подскочил и пошел к стоянке автобуса. Бабки, видимо, направляющиеся на дачи, с бранью расталкивают прохожих, маленький мальчик рыдает на руках у матери и никак не желает успокаиваться, полная женщина с собакой, студенты, едущие навестить родителей… Кажется, в этот день я познаю все прелести общественного транспорта.
Автобус приехал в место назначения почти пустым, большая часть народу высадилась в поселках, через которые проходил наш маршрут. В салоне остались только девушка с огромным пушистым котом в переноске, который все 8 часов пути истошно орал, да мужчина с тонкими подкрученными усами, скрывающий свою лысину под клетчатой кепкой. Я в знак благодарности кивнул водителю и вышел на улицу. Не успел и шагу ступить, как сзади на меня кто-то налетел.
— Игорян!-послышалось сзади, -Привет, как доехал?
Я обернулся и увидел улыбающееся лицо Кирилла.
— Привет, давно я не катался на такие расстояния на автобусе…Всю дорогу дремал.
— Ахах, тебе уже скоро 20, а тебя все еще укачивает, как ребенка?
Эти слова я оставил без ответа. Меня действительно сильно укачивает, а в душном автобусе, провонявшем табаком, мандаринами, копченой колбасой и еще чем-то особенным, чем-то, чем пахнет только в автобусах дальнего следования, подпрыгивающем на кочках и ямах, мое состояние только ухудшалось. Сквозь дурноту я слышал то плач ребенка, то лай собаки, тявкающей на верещащего кота. Кошмар. Последний раз, когда я получал такое «наслаждение» был 6 лет назад.
Болтая о какой-то ерунде, мы с Кирюхой дошли до старой деревянной двухэтажки, у крыльца которой, закутавшись в потертый халат в цветочек, нас ждала тетя Нина. Ее голова казалась деформированной из-за бигудей, скрытых под платком, что придавало женщине сходство с инопланетянкой. Только мы подошли к крыльцу, как тетя Нина тут же начала отчитывать Кирилла:
-Кир, вы почему так долго?! Игорь же устал после дороги, а ты его заставил пешком идти, не стыдно? Хоть бы Васю попросил встретить, он бы вас привез, все равно ничего не делает!
Кирилл виновато посмотрел на меня, но ничего не сказал. Все знали: когда тетя Нина ругается, лучше просто молчать.
-Ладно, идите уже, ужин давно остыл, вот и будете теперь есть холодное! Женщина резко развернулась и стала подниматься на второй этаж.
Ужин был незатейливый: жареная картошка, пара соленых огурцов на закуску, котлеты и бутылка водки-отпраздновать мой приезд. Перспектива впервые за достаточно долгий срок поесть нормальной еды меня обрадовала, а вот от алкоголя я вежливо отказался. После ужина тетя Нина ушла смотреть какой-то свой очередной сериал, а дядя Вася, слегка захмелев, задремал в кресле. Мы же с Кириллом отправились спать. Дальняя комнатка совсем не изменилась: вдоль стены у окна стояла обыкновенная кровать, а напротив-старая тахта. Я плюхнулся на кровать, пружины ее жалобно скрипнули, пытаясь удержать мое тяжелое тело. Да, в последнюю нашу с ней встречу я был намного легче. Цветные дорожки ковра, покрывающего стенку, складывались в причудливые сюжеты.
Кирилл выключил свет, и комнатка, как и мой разум, погрузилась во тьму.
Идти размытой лившими два дня подряд дождями проселочной дороге было приятно: влажная земля мягко пружинила под подошвой кроссовок. Яркое утреннее солнце, отражаясь от блестящих сочных листьев, то и дело норовило проскользнуть нам в глаза. Кирилл весело шагал впереди, попутно болтая о различных мелочах: о том, что дед в этом году решил посадить побольше редиса, о новой ферме на окраине деревни и о девушке, приехавшей совсем недавно на летние каникулы, и которая, очевидно, приглянулась ему. Я с удовольствием слушал его рассказы, предаваясь детским воспоминаниям о том, как мы несколько лет назад точно так же топали на речку, чтобы не столько спастись от жары, сколько немного остудить ребячий огонь озорства.
Полностью захваченный образами из детства, я совершенно не заметил, как перед глазами возник голубой домик, украшенный резьбой. На крыльцо тут же выскочил сгорбленный старичок. Несмотря на преклонный возраст, он даже не пользовался тростью, уверяя всех, что она ему ни к чему, и ходят с ней только совсем дряхлые старики, а ему всего-то 82! Мужчина стиснул в объятиях Кирюху, так крепко и с такой нежностью, будто видел его впервые за долгое время, хотя последний навещает его каждый день.
-Здравствуйте, дядь Яша!-весело поприветствовал старика я. Вместо ответного приветствия, я тоже оказался прижат к груди мужчины.
-Здравствуй, Игорек, -после непродолжительного молчания хриплым голосом произнес Яков, — Давно ты у нас не был, столько лет прошло…
-Да.-тихо отозвался я.
-С тех пор, как Валентина Ивановна…ты больше так и не приезжал.
Эти слова больно ударили в грудь, перекрывая дыхание. Я не мог даже выдохнуть, не то что говорить. Повисла долгая скорбная пауза, давящая на нас всех. Дядя Яша первым неловко попытался нарушить тишину:
-Ой, ну что вы стоите у порога, заходите в дом! Вы ж на реку, небось, еще собираетесь, каждая минута на счету! Давайте, давайте, скорее в дом! Я блинов напек… Последний аргумент стал решающим. С блинами дяди Яши не могли сравниться ни одни блины в мире. Всегда очень тонкие, нежные, всегда безумно вкусные.
После чая мы с Кирюхой, отправились на реку, проходя мимо магазина, я остановился. Старое кирпичное здание с облупившейся желтоватой краской на стенах. Я, словно завороженный схватил друга за руку и потянул внутрь.
— А? Игорь, ты хочешь зайти?
— Да.-решительно ответил я. Именно в этот магазинчик мы с бабушкой ходили так часто. Помню, как мы ждали у входа маленький грузовичок с провизией, помню, как вместе относили продукты домой. Помню, как брал самый тяжелый пакет, говоря, что мне не тяжело. Всегда врал. Бабушка это понимала и на середине дороги каждый раз забирала мою ношу, говоря, что у меня есть более важная миссия-открыть дом. Она давала мне ключ, а я, сломя голову, несся к небольшому, чуть покосившемуся домику. После похода в магазин, бабушка всегда кормила меня из огромной банки слегка подсоленной свежей сметаной. Наверное, поэтому я так люблю этот молочный продукт. А сейчас я стою там же, где стоял и много лет назад. Внутри осталось все то же: потертый линолеум на полу, который я, стоя в очереди, часто разглядывал, все тот же прилавок, выкрашенный белой краской, то же расположение холодильников. Только вот люди поменялись, нет больше ни тети Иры, называвшей меня маленьким помощником, ни тети Глаши, любившей в своей жизни, наверное, только две вещи: яркую помаду и свою маленькую собачку Корлетту. Мы купили мороженное и свернули за магазинчик, где была тропка, ведущая к гаражам для лодок. Вокруг нас летали проворные стрекозы, весело жужжали пузатые шмели, нас окутывал легкий, едва уловимый аромат свежескошенной травой, нежных полевых цветов и солнечного света. Мы дошли до конца тропки, перед нами виднелась армия различных гаражиков: от обычных деревянных с чуть подсгнившими мосточками, до совсем новеньких железных, выкрашенных в яркие цвета. Мы приземлились на мосточки у гаража дяди Яши и, быстро сбросив с себя одежду, нырнули в прохладную лазурь воды. К ноге прицепились колючие водоросли, от чего по спине пробежали мурашки. Всегда не любил эту подводную траву, каждый раз, когда чувствовал ее рукой или ногой, мозг тут же начинал представлять все кошмары, какие знал. Выбравшись из воды, мы достали из рюкзаков еду и термос с горячим чаем. Напиток светился приятным теплым коричневым цветом. Солнце нежно припекало мои отвыкшие от живого тепла обнаженные плечи, ветер игриво трепал отросшие пряди волос, я прикрыл глаза и прислушался. Где-то совсем близко осторожно проплыла уточка, видимо, Кирилл кинул ей хлеба. Убаюканный тихонько журчавшей водой, ударявшейся о поросший травой бережок, я почти услышал сквозь года грозный голос двоюродной сестры:»Игорь, не заплывай так далеко, кому говорю! Не будешь слушаться-на речку больше не возьму! Кирилл, хорошо промой игрушки, с песком домой не пустят!» Помню, как злился на нее за все ее запреты, казавшиеся мне тогда глупостями. Я усмехнулся, и ощутил легкий толчок в плечо.
— Игорь, ты спишь?
— Не-я лениво приоткрыл один глаз.-Брр, как-то прохладно стало, тебе не кажется?- Небо покрылось темно-синим пологом туч, ветер становился все сильнее
— Наверное, сейчас дождь пойдет, давай собираться!
Дождь застиг нас на обратном пути. Кирилл, весь промокший, тихо ворчал на прогноз погоды из интернета, обещавший, что будет целый день солнце. Мы как раз проходили под деревом, когда я, слегка подпрыгнув, ухватился за ветку и потянул ее вниз. Через мгновение она уже взлетела к небесам, осыпая нас крупными прохладными каплями. Кирюха фыркнул, а я, заливаясь звонким смехом, побежал вперед.
Я спешил, нёсся неизвестно куда, неизвестно зачем, шлепая по лужам.
Я бежал, бежал так быстро, как никогда не бегал, до колющей боли в боках. Смех превратился в короткие нервные смешки. Слезы, смешиваясь с дождем, застилали глаза совершенно лишая возможности что-либо рассмотреть. Я рыдал как в 5 лет, когда, упав с велосипеда, разбил в кровь коленки и ободрал локти, но сейчас я чувствовал совсем другую боль, совершенно особенную. Сердце сжималось, рвалось наружу, грозясь раздробить ребра на маленькие кусочки. И вот, я вижу знакомый силуэт дома, пускай теперь он другого цвета, после ремонта стоит прямо, и живут в нем другие люди, но я вижу его таким, каким он отпечатался в моем сознании. Он все еще такой знакомый, но уже чужой. Я проворно перелез через забор, стараясь, чтобы никто из новых хозяев не услышал и припал к стволу старой яблони. Дождь постепенно прекратил лить, и теперь сырость разводил лишь я. Прорыдавшись впервые за 6 лет, я неожиданно ощутил, как в груди медленно разливалось теплое чувство, щекочущее мое сердце. Я вырос, но когда мне стало невыносимо тоскливо, я все равно прибежал жаловаться старой яблоне… такой жалкий. Столько лет я прятал чувства в себе, бежал от воспоминаний, но все же проиграл…
За спиной послышался мягкий шорох травы, глухой звук удара и тихое «ой». Медленно обернувшись, я заметил что-то ярко-розовое, прячущееся за тонким стволом молодой сливы. Поняв, что его раскрыли, мой нежданный гость, с наигранной стыдливостью опустив голову, вышел из своего укрытия.
— Н-не рассказывайте маме, пожалуйста! -тут же жалобно затараторила писклявым голоском чумазая, со спутанными волосами, худая девчушка. Руками разбойница поддерживала грязный подол выцветшего розового сарафана, полный яблок. Я, приложив палец к губам, прошипел:»Тссс!»- и подмигнул ей левым глазом. Ребенок, немного осмелев, сделал небольшой шаг вперед, неуклюже наклонился, пытаясь не рассыпать добычу, что-то поднял и протянул мне. Маленькие пальчики загорелой руки крепко сжимали светло-зеленый, почти белый плод. Я недоуменно посмотрел на яблоко, потом на девочку, затем снова на яблоко.
— Зеленцы же совсем! -прошептал я. Девочка лишь пожала плечами. Покорно приняв угощение, я обтер его о ткань рубашки и надкусил. Кислый сок коснулся языка, отчего лицо мое скривилось. Девочка секунд 10 внимательно смотрела на меня, а потом достала из подола такое же яблочко и вонзила свои зубки в хрустящую плоть, после чего, тоже не вынеся кислоты плода, слегка поморщила курносый носик. Из-за забора послышались звонкие детские голоса, кричащие наперебой:»Наадя! Наадяаа! Надя, ты где?!»
Девчонка резко повернула голову в направлении звука, а потом вновь посмотрела на меня, словно ожидая моей реакции.
— Беги, давай, хулиганка, банда зовет! — рассмеялся я. Она кивнула мне, при этом ее лицо озарилось солнечной широкой улыбкой, закинула под куст смородины огрызок и шмыгнула в небольшую дыру в заборе.
Не помня, как добрел до дома, я был встречен криком Кирилла:
— И-Игорь, ты дурак! Куда ты убежал?! Мы с дедом уже собрались всех деревенских на твои поиски собирать!
Я пытался сохранить серьезный вид, но мое пьянящее счастье было слишком очевидно.
— Молчишь? Ну и молчи! Пф, я было решил, что он потерял дорогу, попал в капкан или, что еще хуже-уехал не попрощавшись! -сердито бурчал парень.
— Странные у тебя приоритеты-усмехнулся я.
— П-просто в первых двух случаях я могу тебя оправдать как друга, но в последнем…это означало бы, что тебе безразлична наша дружба.
— Глупости! Как я мог уехать, ты же мне за младшего брата!-я потрепал друга по голове.
— Ты чего вдруг такой сентиментальный?-скидывая мою руку, спросил Кирюха.
Я же, приобнимая его за плечо, задал свой вопрос:
-Ты ж в следующем году должен будешь поступать в университет, не страшно покинуть деревню ?
-Не-а, я же всегда могу вернуться-ухмыльнулся парень.
— Ты уже решил все?
— Нет, честно говоря, я все еще в сомнениях-протянул Кирилл, -А ты как? Ты же экономист…
— Нет.-перебил его я.
— А? Тебя отчислили, что ль?-недрумевал друг.
— Пф, с чего такие мысли? Ты же знаешь мое отношение к учебе!-фыркнул я.
— Тогда…?
— Просто, вот чувствую я, что не мое это все, хоть убей! Буду в другой ВУЗ поступать, плевать на все это! Я же всегда мечтал рисовать, но…все говорили, что эта профессия не принесет мне достатка.
Кирюха молча слушал.
Я поднял голову к небу и заорал, что есть мочи:
-А ЗАЧЕМ МНЕ ДЕНЬГИ, ЕСЛИ Я НЕСЧАСТЕН!- в груди моей громко билось сердце, я ощущал, как по моим венам разливалась горячая веселая кровь.
— Тише ты, соседей разбудишь! Бабки опять участкового позовут.
— Пускай зовут! Все равно!
— Игорь, у тебя жар? Ты головой треснулся?-прыгал вокруг меня Кирилл, в попытках достать до лба.
— Нет у меня жара! Просто молодым должно быть громкими и шумными!
Я резко остановился и схватил Кирюху за плечи. -Знаешь, если кому-то нужен экономист, значит, и художник кому-нибудь нужен, правда же?!
Кирилл ошарашенно смотрел в мои глаза, однако, кажется, что-то понял и задумался.
— Угу-кивнул он. Я глубоко вдохнул, наполнил легкие прохладным воздухом, усыпанным звездами августовским небом, решимостью и спокойствием.
-Кир, спасибо за все.
— Глупости не говори, пошли домой, тетушка злиться будет.
Я повиновался и покорно отправился за Кирюхой в теплую квартиру на втором этаже…
Робкие лучи солнца чуть пробиваются сквозь грязные желтые занавесочки, закрывающие окна автобуса. Все пассажиры уже на местах. Мы трогаемся. Кирилл стоит на вокзале и энергично машет вслед уезжающему автобусу, отодвинув занавеску, я тоже помахал ему из окна.
Глядя на улицу, я мысленно прощался с быстрой речушкой, душистыми полями, тропинками?, таинственными лесами и такими разными людьми-со всем тем, что так дорого моему сердцу. Но ненадолго. Я еще вернусь. Я приму себя и свои чувства, какими бы они ни были. Больше не стану убегать и смело сделаю шаг в новую жизнь. Хорошо иногда выходить подышать свежим воздухом, но сейчас пора возвращаться.
