I
Теплое солнечное утро в моей Москве. В 6 часов воодушевленная мама будит меня и велит быстро умываться и собираться. Я ошеломлен таким непредвиденным подъемом, и, до конца ничего не понимая, помчался в ванную. Мельком сквозь открытую дверь я увидел, как мама достала клетчатую сумку и шерстяной платок. Это могло значить только одно – едем к деду в Вешенскую. С нетерпением ждал окончания учебного года лишь для этой поездки на все лето. Быстро надев на себя, что было под рукой, я схватил книгу и понёсся за мамой на выход. Возле дома нас поджидало такси. Я смотрел в окно, и у меня уже всплывали пейзажи донского края: вызревший ковыль, жгучее солнце, легкий ветерок, дувший с прохладного Дона.
Мама вытянула меня из фантазий, мы заняли свои места в автобусе. Дорога предстоит длинная, но от этого моя поездка становится увлекательнее, ведь можно помечтать о грядущем лете в станице и вспомнить предыдущие каникулы.
С упоением я погрузился в сон. Мне снились дедушкины кони и недавно родившейся жеребенок, которого я еще не видел. Пробудился я уже к вечеру. Увидев в окне бескрайние поля, пастухов в чекменях и шароварах, бегущие табуны рыжих лошадей, я понял: мы на донской земле. На небе сияли бесчисленные звезды, месяц освещал легкую дымку тумана над Доном.
Автобус подъехал к станции, где нас уже ожидал дед с повозкой. Окрыленный, словно скворец, я помчался к нему навстречу. Глаза мои горели солнцем в полдень, запах сна с повозки одурманил меня, еще чуть-чуть, и я бы упал без сознания на станции. Мама медленно шла позади. Свою больную ногу она точно вылечит настойками из полевых трав, которых у деда несчетное количество.
— Внучек, родной! Слава Богу, доехали! — радостно воскликнул дед.
Я летел к нему, словно окрылённый.
— Дедуля, наконец-то! Я не мог дождаться, пока доеду, — на душе было так радостно от того, что все лето я с упоением буду наблюдать за природой и отдыхать на Дону.
— Сынок, ну-ка, помоги мне, — одернула меня мать. На радостях я схватил сумку, и все вещи мгновенно перенес в возок.
Мама поздоровалась с дедом, села в повозку, и мы тронулись. Всю дорогу я увлеченно слушал рассказы о жеребенке, которого приметил атаман, о церквушке и недавней большой службе, о богатом урожае донских яблок.
А на хуторе блаженная ночная тишина, слышен только легкий шелест ковыля да редкий сонный лай псов.
В землянке у деда тепло и уютно, как нигде больше. Отужинав голубцами, которые мы запивали свежим квасом, все легли спать. Засыпал я под стрекот сверчков. Сон был крепкий, и наутро я проснулся бодрым и полным сил на новые приключения.
— Внуч, давай к столу! – хриплым голосом позвал через всю хату дед.
Вскочив с постели, я побежал на кухню, такую приятную и домашнюю. На старом дубовом столе стоял кувшин со свежим молоком, запах которого ощущался во всей комнате, и пирожки с ароматными яблоками из сада.
— Кушай быстрее, у нас много дел сегодня, — лукаво прошамкал дедушка.
— Что за дела? – мне стало очень любопытно.
— Как съешь все, узнаешь, — с легкой ухмылкой ответил мне.
Из окна я наблюдал за мамой, собиравшей цветы в поле за домом. Про свою больную ногу она, видимо, позабыла. Столько радости в глазах у нее я давно не видел. И верно говорят: «Дон-батюшка да поле-матушка все излечат».
Запрыгнув в телегу, мы отправились на утреннюю службу. Я замер перед блаженным величием храма, золотой купол словно стремится в небеса. Внутри все пропитано ладаном, чувство умиротворения не покидало меня. Священник начал службу, хор – молитву. Отстояв всю утреннюю и помолившись, мы с дедом отправились на речку.
II
Ехали по бурой, выжженной солнцем степи. Горячий ветер нещадно сушил глаза. Ярко-красное маковое поле казалось дорогим, роскошным ковром посреди желтеющей травы и редко стоящих деревьев. Черные головки мака окружили пчелы. Создавалось впечатление, что они поднимут и унесут в полете это полотно.
Жара осушила все мелководные речушки, но Дон был по-прежнему полон, быстротечен и прозрачен. Всем своим могущественным видом заставлял людей благоговеть перед своим величием.
Поодаль за курганом я заметил степного орла. Он безропотно расправил метровые крылья, не спеша взмахнул – и вот уже в поднебесье! Пролетев пару кругов, орел заметил суслика в обугленной земле, и, снижаясь, ринулся к норке. Грызун отбежал в сторону, а птица уже упала на него сверху и перехватила у входа в убежище.
С раскаленной дороги свеяна пыль; крупицы выбитой на колее земли подхватываются ветром и разлетаются в стороны.
И вот виднеется уже берег Дона, пологий, песчаный и безлюдный. На повороте вода кудрявится мелкими завитушками, и волны с наскока подталкивают камни, рассыпанные после обвала.
Я спрыгнул с повозки, и, полный ребячьей радости, побежал к реке. Окунувшись, я почувствовал ее бодрящую прохладу, вода ласкала меня.
В реке рыб не видно, только мальков на поверхности да жучков. Едва слышен тонкий писк комаров. У самого берега растет пучками камыш, будто из самой воды расходятся длинные прямые листья. Голубая вода впитала в себя синь неба. Птицы, пролетая над водой, стрелой падали в зеркальную воду, создавая мелкую рябь, они хватали рыбёшек и, вздымаясь вверх, летели на свои просторы.
Накупавшись вдоволь, я вышел на берег и присел рядом с дедом в тень старой ивы, повидавшей еще Степана Разина с его казаками. От зноя в ушах стоял медовый звон. Солнце испаряло последние капельки свежей речной водицы. От Дона веяло прохладой. Это наполняло воздух необычайной свежестью.
Насытившись красотой местной природы, я задремал блаженным сном.
Начало вечереть, и я пробудился. Верхушки деревьев и трав еще успевают поймать последние солнечные лучи. Величественная река, словно шаловливый ребенок, играет бликами угасающего его солнца: то спрячет в глубину, то вытолкнет наверх.
Вдалеке собирается туман. Пока что он – легкая белая дымка, но как только солнце полностью скроется, туман начнет главенствовать над рекой. Из-за игры волн все отражения сливаются друг с другом, и река кажется пестрым шелковым платком, повторяя цвет лазурного неба.
Солнце медленно опускается за Дон. Река утекает за горизонт, очертания окутаны сумерками. От туч почувствовалось дыхание ветра. Месяц, шедший за ними, робко выглянул, а вслед за ним начали зажигаться звезды.
Меня окликнул дед, и мы ехали домой, когда природа начала засыпать в ожидании нового чудесного дня. Умиротворение, тишина и покой окутали донскую землю.
— Дед, мне так бы хотелось уехать от столичной суеты и забот в такое место, где можно забыть обо всех проблемах.
Я задумался, посмотрел в окно, и сразу нахлынули воспоминания. На шкафу стояла большая красная коробка. Покопавшись среди старых фотографий, писем, нашел одну единственную тетрадь. Передал я ее внуку и сказал:
— Ну, прочти.
Он начал читать, с трудом разбирая мой почерк: «Сочинение. Лучший день. Теплое солнечное утро в моей Москве…»