Принято заявок
2558

XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Проза на русском языке
Категория от 14 до 17 лет
Воскресение

Конец октября был прохладным, но не до зябкого укутывания в пуховик, а до редкого поправления не туго завязанного на шее шарфа. Прохожие были все как один с отвлеченным, печальным лицом, различала их лишь расцветка пальто да степень легкости застегивания на них пуговиц.

Потому, прогуливаясь по стертым до трухлявой массы листьям, некогда пестрящим пастельными красками, сейчас же неравномерно раскиданным по дорожкам невольным взбешенным пинком недовольного дворником прохожего, смотрел больше по сторонам, на сухую потрескавшуюся кору деревьев, нестройным рядом торчащих из всклокоченной земли, покрытой теми же листьями с более-менее сохранившимися очертаниями, то наложенными друг на друга, а оттого тоже скучно, блекло сливающимися. Изредка я с трудом из-за стойкого воротника запрокидывал голову назад, однако сверху давило ослепляющей серостью однотонное небо, рассеченное почерневшими на его фоне голыми прутьями особо высоких и раскидистых деревьев.

Мучительно предприняв еще несколько попыток хоть на чем-то интересном остановить свой взгляд, я попробовал поразмышлять о чем-нибудь серьезном, говорят же, что осенняя погода навевает философские размышления. Тем не менее ничего путного, кроме как прокручивания диалогов, завершениями которых я остался недоволен, и выстраивания лучших ответов на все дурацкие вопросы, задаваемых мне пару лет назад, в голову не шло. Снова в экран телефона мои воспаленные глаза смотреть уже не могли, более того, все изображение на нем так отсвечивало, что как бы ты ни вглядывался, чего-то определенного все равно бы не увидел. Идти домой тоже не хотелось, спина после нескольких дней сидения на работе затекла, поясница ныла, плечевой сустав не мог распрямиться от вроде бы мягкого пальто, ноги подбрасывало и ставило не по первоначальной предполагаемой траектории при каждом шаге.

Единственным средством избавиться от этого болевого комплекса мне показалась прогулка, но похоже это была не такая уж хорошая идея, лучше от бесцельного блуждания не становилось, только голова помутилась от резкого притока кислорода в сравнении с душным офисом. Еще раз скользнув взглядом вокруг, я вдруг заметил темный контур скамьи, выглядывающей между двумя пожухлыми кустами за поворотом, и решил там посидеть. Лишь подойдя ближе, мне стала видна и фигура сидящего напротив незнакомца, но резко разворачиваться было уже как-то неудобно, подумает еще, что я какой-то странный, поэтому я, не подавая вида, сел на менее грязную часть сидения, закинул правую ногу на левую и немного повертел головой, бессмысленно оглядываясь вокруг. Было пустынно и довольно глухо, холодный ветер поддувал снизу, поднимая сор и тут же его бросая. Я украдкой попытался разглядеть сидящего напротив: черное пальто делало его фигуру округлой, но торчащие из-под полов ноги были криво расставлены по сторонам. Разочаровавшись в первоначальном ореоле таинственности, навеянным обстановкой, хотел было снова встать, однако отстраненное лицо, обрамленное спадающими на две стороны темными волосами, настолько выделялось, что я полностью сфокусировался на нем, не боясь разоблачения.

Его нос был таким, что вызывал раздражающую неопределенность. Первый взгляд на него оставлял впечатления положительные: аккуратный, пропорционально украшающий и выгораживающий остальные части лица, неподвижный, имеющий идентичные недвижимые ноздри. Отвлекшись же на притягивающие впадины насыщенно древесных глаз-омутов, профиль разительно отличается и словно весь выворачивается наизнанку. Все косточки и хрящики кривой лесенкой выстроились неправильно, и эта кривизна перекосила переносицу куда-то влево, оставив остальную массу, извернувшуюся в отчаянном стремлении к симметрии; все это настолько сбивало с толку возможные течения мыслей, что при малейшем повороте фасада головы черты лица незнакомца искажались в восприятии от невероятно пластично привлекательных до отвращающе резко выпирающих и уродующих весь таинственный образ мыслителя. Тени обычно сгущались над нахмуренными складками бровей, полностью погружая зрачки в бешеный вихрь тьмы, из которого сложно найти выход. Мужчина то подолгу уставлял свой монолитный взгляд непрерывно в одну точку, то хаотично пытался зацепиться хоть за один материальный объект. Парадоксальное сочетание стремительного динамичного начала резко прерывалось статичным безразличием.

Чуть наклонив корпус вперед, я увидел книгу, лежащую справа от незнакомца на скамье, обложку невозможно прочитать – буквы на ней стерлись так, что только большие жирные выемки от них позволяли прочесть начало названия «Воскресе…», а остальные буквы темнели нескладывающимися в слова штрихами, лишь по толщине можно было сказать о большом объеме. Сам я читать не любил, видимо, или умом не вышел, или так и не нашел любимой книги. Решив, что гляжу на незнакомца необычайно долго и пристально, я незамедлительно отвел взгляд в сторону дорожки.

Еще некоторое время мы сидели в молчании, слушая свист ветра и тихо доносящийся гул автомобильных моторов, прерываемый возмущенными гудками водителей. Я хотел у него спросить, что он тут делает, но было неловко прерывать такую спокойную обстановку своим бестактным вопросом. Варианты других фраз, способствующих благоприятному началу знакомства, пытались выстроиться в мыслях. Одну за другой я судорожно перебирал их, моделируя следующий за ним ответ, и тут же отвергал, принимаясь за следующий. Дошло до того, что в горле пересохло, и я не мог даже сглотнуть слюну, словно пару часов беспрерывно участвовал в научном диспуте. Глубоко вобрал в себя холодный воздух и немного откинулся на спинку скамейки. Руки онемели и покраснели, подтянул рукав пальто и невольно взглянул на циферблат часов – 15:15. Идеальное начало диалога возникло незамедлительно, и я не смог удержаться.

— Самое время загадать желание, — мой голос хрипло прозвучал между нами.

Мужчина, будто очнувшийся после сна, поморгал сухими глазами, устало потер тонкими пальцами переносицу и повернулся всем корпусом тела ко мне. За своими размышлениями я не заметил, как начало темнеть. Словно разрезанное кривыми диагоналями теней, лицо незнакомца при таком освещении показалось мне осунувшимся и покрытым глубокими морщинами, однако при малейшем движении бледно мерцало гладкостью кожи. Он чуть закинул голову и холодно произнес:

— Ныне опасно загадывать желания. Они имеют свойство не сбываться.

— Что же,…вы не верите в их исполнение? — переспросил я, удивившись.

Он какое-то время изучал меня небрежным взглядом, будто решал, достоин я беседы или нет, а потом, опять забывшись, продолжил:

— Последнее время мне стало жить тяжело. Я вижу: я стал понимать слишком много, — он сложил руки на груди и снова откинулся во мрак падающих от веток теней. — В моей юности всё было по-другому: мечты человека поражали своей недосягаемостью и масштабом, они охватывали своей эфемерной материей всю Землю, весь Млечный Путь, всю Вселенную. Амбиции порождали множество желаний на пути к исполнению мечты. А человек выжимал из себя все жизненные соки, добиваясь цели. Когда-то и я был таким…

Он затих, смежив веки. Его лицо резко перекашивало от непроизвольно сокращающихся мышц. Я не смел прерывать его речь даже после паузы- было слишком горестно. После минуты молчания я услышал лишь тихий вопрос:

— Как же так произошло? — он ещё крепче зажмурился, мучительно перебирая пальцами пуговицу черного пальто. -…желания обмельчали, сузились до крохотной точки минимума. Теперь меня заботит только как бы наиболее сытно поесть и как бы подольше поспать.

Я хотел было вставить свою реплику, но собеседник, несмотря на меня, даже не догадывался об этом, продолжая говорить, но все тише и тише:

— Всё от меня уходит: люди, возможности, время… Да, …люди, возможности, время…

Между нами повисло молчание, редко прерываемое тонким шепотом незнакомца. Я очень разволновался, подумал, что собеседнику стало плохо от таких волнительных речей, и уже кинулся вперед на помощь. Однако он вдруг резко вскинул ранее закрытую руками опущенную голову и, как в самом начале нашего разговора, холодно и отстраненно произнес, заглядывая мне прямо в глаза:

— Уходите.

В этот момент я понял, что разговаривал не со зрелым мужчиной средних лет, как думал раньше, а с глубоким стариком. Его мутный взгляд передал все, о чем не мог сказать язык.

На повороте темной дорожки мне в спину отдаленным глухим звуком донеслось:

— Не потеряйте свое время…

Когда я обернулся в последний раз, в безмолвной темноте, среди жирных черных линий стволов и кустов, на скамейке виднелась скрюченная фигура, ничем не выдающая в себе силуэт человека. Через пару минут ходьбы и она пропала из моего поля зрения. Я вышел на главную дорогу, бледный лик луны осветил сквозь пролет все вокруг, искажаясь и преломляясь своими лучами о все поверхности, выставляя на обозрение уродливую, в рытвинах, почву и испещренную порезами кору деревьев. Шел степенно, внимательно высматривая чистые участки асфальта в отрывистой темноте сквера, бесконечность которой не прерывал ни единый блеск фонаря. Я и не подозревал, что прошло уже два часа с начала моей прогулки.

Циферблат загадочно и тускло блеснул, обещая мне все время мира.

Соловьёва Мария Александровна
Возраст: 19 лет
Дата рождения: 03.06.2004
Место учебы: МАОУ "Гимназия №19" Приволжского района г. Казани
Страна: Россия
Регион: Татарстан
Район: Казань
Город: Казань