Победу в Великой Отечественной войне маршал Жуков назвал «воистину выстраданной радостью». Я думаю, что мы, как бы ни старались, не сможем эту радость испытать….И Слава Богу! Ведь ее можно только пережить, выстрадать. Но прикоснуться к этой радости, а вместе с ней и к величайшему для каждого из нас горю, возможно. Только надо быть готовым к той буре чувств, которая сначала заполнит сердце до краев, а потом уйдет куда-то глубоко, навсегда оставив после себя щемящее «послевкусие».
Не так давно мне пришлось прикоснуться к истории блокадного Ленинграда и прорыва блокады. В нашей школе часто ставят разные литературно-музыкальные композиции. В том году одну из них посвятили трагическим событиям, происходившим в героическом городе на Неве. Меня пригласили исполнить военную песню (так сложилось, что с самого детства я пою на школьных концертах). Их было много: концертов и песен… Но эта постановка оказалась настолько пронзительной, что стала для меня настоящим открытием. Несколько месяцев шли репетиции. Я не могла присутствовать на них от начала до конца, а когда присутствовала, была погружена в свои мысли, волновалась за свое исполнение, поддерживала ребят из младших классов. Начались дни показов. До своего выхода я должна была стоять за кулисами и наблюдать за тем, что происходит на сцене. Погас свет. Зал затих. На заднем плане засветился экран. Заиграла тихая напряжённая музыка. И мы начали. Ведущий произнёс: «82 года отделяют нас от суровых и грозных лет войны. Но время никогда не изгладит из памяти народа Великую Отечественную войну 1941-1945 годов, самую тяжелую и жестокую из всех войн в истории нашей страны». Я впервые за все время подготовки к выступлению как будто перенеслась в прошлое. В то прошлое, которое бьёт в душу настолько сильно, что не можешь дышать. «При всей чудовищности той действительности будничная жизнь большого города не останавливала свой круговорот – несмотря на все ужасы, люди по утрам вставали, порой чуть ли не через весь город шли на службу, мерзли в неотапливаемых помещениях, возвращались домой, занимались хозяйством». Ведущие, проговаривая свои слова, как будто проникали в сердце каждого, кто присутствовал в зале. Я не могу объяснить, что происходило, но казалось, что все мы там, в актовом зале нашей школы, слились в одно целое и чувствуем одно и то же. Затаив дыхание, мы слышали только слова ведущих. Они называли чудовищные цифры и факты… «К началу осады из Ленинграда вывезли только небольшую часть жителей (менее 500 тыс. человек). Около 3 миллионов человек не успели уехать. Не было электричества, и почти весь город погрузился во тьму. Дома не отапливались. Воду приходилось брать из прорубей. Осажденный Ленинград оказался почти без запасов продовольствия. В осажденном городе осталось более 400 тысяч детей». Слушая, я ощущала внутри только боль. Жуткую боль. Настолько невыносимую, что хотелось куда-нибудь убежать, спрятаться и заплакать. Подростки сказали, что они научатся работать на станках их отцов и старших братьев. Они своей работой помогут отстоять Ленинград от проклятых фашистов. Юные ленинградцы вместе с взрослыми рыли окопы, делали светомаскировку, дежурили в госпиталях, тушили зажигательные бомбы, собирали цветной металл.
Дети. «Дети войны». Именно так называлась песня, которую я должна была спеть. Началась моя фонограмма, и я вышла на сцену. Как только я спела первые ноты, в моём воображении появились различные эпизоды того кошмарного прошлого. Воображение подкидывало мне картины — одну страшнее другой. Вот слышен ритм метронома. Вот малыши, которые смотрят в небо воспалёнными глазами. Какой-то ребёнок хоронит свою игрушку. А вот и крошки хлеба, которые лежат на белом снегу. Где-то в бревенчатой деревне маленького ребёнка качают добрые, но чужие руки. Я пела, боясь сорваться на высоких нотах от рыданий. Я жила этими моментами. Я поняла, что это отголоски пережитого нашими предками. Когда песня была допета, я невольно посмотрела на зрителей. Все плакали. Преподаватели, ученики, ветераны – все смотрели на меня своими мокрыми от слёз глазами. Я поклонилась, убежала за кулисы, села на стул и стала смотреть в одну точку, пытаясь справиться с охватившим меня волнением и никогда не испытанным с такой силой чувством жалости и любви к этим детям. Плакать было нельзя, так как мне нужно было спеть ещё одну песню.
На сцену вышла моя сестра. Она и её подруга играли детей войны.
— А помнишь, блинчики с вареньем, которые по праздникам нам мама пекла? Сейчас я бы съела всё одна!
— Опять ты о еде заговорила! Уж лучше б душу не травила! Чем чаще вспоминаешь ты о ней, тем голод чувствуешь сильней.
Тут я представила себя и свою сестру не в настоящее время, а в годы войны. Что было бы тогда, если бы мы остались одни? Смогла бы я защитить её? Выстояла бы весь этот кошмар?
Вы памятник «Детям блокады» видали?»-
Стоит у дороги из камня «Цветок».
Он — символ трагедии, символ печали,
Не прожитых жизней, надежд и тревог.
Тела истощались, глаза потухали,
И смех оборвался, и голос умолк.
Я слушала это стихотворение и мне захотелось поехать к этому памятнику и просто постоять там, побыть наедине со своими чувствами и мыслями, поплакать возле него.
Уж стали седыми блокадные дети,
Прошло полстолетья, а сердце болит;
И памятник этот на постаменте
Живым об ушедших забыть не велит.
Как в тумане я поняла, что голоса ведущих уже звучат в другой тональности: «Я увидел, с какой радостью бросились навстречу друг другу бойцы фронтов, прорвавших блокаду. Не обращая внимания на артиллерийский обстрел противника со стороны Синявинских высот, солдаты по-братски, крепко обнимали друг друга. Это была воистину выстраданная радость!» — вспоминал Георгий Константинович Жуков.
Мне кажется:
Когда гремит салют,
Погибшие блокадники встают.
Они к Неве
По улицам идут,
Как все живые,
Только не поют.
Не потому,
Что с нами не хотят,
А потому, что мертвые
Молчат.
Мы их не слышим,
Мы не видим их,
Но мертвые всегда
Среди живых.
Идут и смотрят,
Будто ждут ответ:
Ты этой жизни
Стоишь или нет?
Я ощущала, будто повзрослела на десятки лет, какой-то невыразимой тяжестью и в то же время радостью и гордостью наполнялось мое сердце.
Мы должны помнить. Мы обязаны знать, через что прошёл русский народ ради Победы. Блокада Ленинграда – далеко не единственная трагедия в период Великой Отечественной войны, но она заключает в себе так много смысла, так много глубины и скорби, что она никогда, никогда не должна быть забыта.
