О, здравствуй, милый друг,
Мой милый друг по переписке,
Всё будто затемнилось вдруг,
Но я ещё пишу для Вас записки.
И монотонностью нас звук томит,
Однако всё это не важно.
Я к Вам пишу так напрямик,
Лишь потому что очень страшно.
Вот, полночь. В коридоре тень,
Я не пыталась с ней сражаться.
И тихий шёпот в отдалении стен,
Мне было страшно просыпаться.
Как вдруг, пришлось бежать.
И бешено текла по жилам кровь,
А я пыталась осознать,
Была ли это все-таки народная любовь?
И вот, нас завели в какой-то дом.
Оклеветали и забыли.
Ложь распустили, словно звон,
И все мечты похоронили.
И оставалось лишь молиться,
Сжимать ладони трёх сестёр,
И тешить брата сказкой детской:
Не вечен будет приговор.
Уже второй час ночи.
Слышу, будто сто голосов вокруг меня.
Они без умолку кричат:
«В подвале смерть найдёт тебя!»
Меня трясёт в том самом мраке,
И пытки наших палачей
Простить готовы были в той атаке,
Только бы боль в груди унять скорей.
Нас пробудили для защиты,
И тут убили вдруг тайком.
И все-все-все мои молитвы
Пылали тяжким-то крестом.
Однако нет! Всё это не случится!
Ведь невозможно, чтобы так
Жестоко и неумолимо
Прийти ко власти, мнимым стать.
Ведь как же нужно ненавидеть
Людей, и выстрелом одним
Лишить их жизни и насытить
Предсмертное мгновение страданием одним.
Однако, если всё же вдруг наступит пустота,
Обо мне печалиться Ты не спеши.
Я лишь пройду сквозь райские врата,
Как часть одной страдающей души.