Чаще всего я говорю, что герои моих рассказов были «обычными» людьми, такими, как и все. А что касается Вени, то он тоже на первый взгляд был обычным. Не толстый, да и не худой, не красавец и не урод. Прямо как Чичиков из «Мёртвых душ». Но, в отличие от него, Веня всякими такими аферами не занимался. Он просто жил, учился в школе, сидел в социальных сетях, готовился к поступлению в вуз. Но вот что отличало Веню от других подростков, делало его необычным — его, так сказать, социальное взаимодействие. Его почему-то почти не было, хотя у мальчиков его возраста, телосложения, интеллекта всё обстояло хорошо. Ну не знаю, может, не везёт просто. Все, кому он жаловался на свои неудачи, говорили, что, мол, это просто не его люди и когда-нибудь всё обязательно наладится. Но Веня, вспоминая, что так ему говорили уже раз двести, совсем отчаивался. Ах, да, забыл сказать: Вене на тот момент было семнадцать и он окончил десятый класс. Но сейчас ненадолго отправимся в его детство, в то время, которое сам Веня уже почти не помнит, но которое отлично известно мне, как вашему проводнику в его жизнь.
6 лет
—Вениамин! Ну сколько можно это от тебя терпеть? Опять ягодами измазался, ну ты посмотри на него, а! Футболка в клубнике, шорты в клубнике, всё лицо в красных разводах! На полу — тоже клубника, раздавленная. Эх, горе ты моё луковое… Иди, отец, глянь! Бить его надо, бить, говорила же, ремня на него не хватает. Ну, чего смотришь? Оттирай теперь! Эх… Ну ладно, что ты, что ты? Снимай футболочку и шортики. Ну-у-у, чего поплыл? Смотри, пап, сковородник из губ сделал. Миленький ты такой, я не могу. Ну, не плачь. Веня, Венечка, ладно, давай, иди поиграй, а я потом всё протру. Всё хорошо у нас будет!
Веня тогда не разобрался, чего хотела от него мама. То ли чтобы он всё протёр и отстирал, то ли чтобы снял шорты с футболкой и обнял маму. Но тогда это было не так важно! И Веня, немного насупившись и опустив голову, но с лёгкой радостью и чувством любви к маме побежал в свою комнату играть.
10 лет
—А-а-а-а-а-а! Помогите! А-а-а! Больно! — верещал маленький Веня, только что придавленный стулом. Он хотел всего-то построить из стульев шалаш, а тот взял и придавил его, упав всей своей деревянной массой на бедного маленького ребёнка. — Мама-а-а-а! Мама!!!
—Ой, божечки мои! Веня, дорогой! Как это тебя так? — приговаривала прибежавшая с кухни мама, вытаскивая сына из-под упавшего стула. — Как ты? Ничего не болит? Ну, ну, болит, конечно. Дай подую,— тут мама в свойственной ей манере начала изо всех сил дуть на предплечье, на которое показывал заплаканный Веня. — Охламон! Как можно было залезть под стулья и проявить такую неосторожность? — тут мама прекратила дуть на Веню, встала и с высоты своего роста начала его отчитывать. — Отец! А ну-ка глянь на него! Плачет ещё он! А чего ты плачешь, чего, а? Сам виноват! Сам кинулся под стулья, сам уронил их и ещё плачет, а! Бессовестный ты, вот что я тебе скажу. Ремня на тебя не хватает. Успокаивайся как хочешь, а потом возвращай стулья на место. И чтоб я тебя больше не слышала!
Бедный Веня сидел заплаканный около перевёрнутого стула и держался за больную руку. Он, если честно, теперь совсем не понимал, как к нему относится мама. Ему то хотелось кинуться ей на плечи, прижаться, утереть слёзы о её голубую неглаженую футболку, то убежать от неё как можно дальше и никогда больше не видеть.
13 лет
— Ну, знаете, я сам не могу понять, что не так. Друзей у меня нет, девочки со мной общаться не хотят. А родители… с ними вообще что-то непонятное. Я вроде люблю их, а вроде и нет. Мне с ними и хорошо, и плохо. А главное – не могу понять, любит ли меня мама. Любит уж, наверное, это же мама. Но не знаю… — задумался Вениамин, рассказывая всё это тёте в белом халате и с блондинистыми кудрями.
Эта тётя была больничным психологом. В дневной стационар больницы Веню положили из-за расстройства нервной системы, руки дрожали да обмороки иногда были, головная боль мучала. Ну и, как полагается для пациента неврологического отделения, его отправили к психологу, которой он и поведал свою историю. Психолог решила пригласить на следующую консультацию мальчика вместе с мамой, чтобы попробовать решить эти проблемы вместе. Тогда лечащий врач Вени позвонила его маме и сообщила ей о предстоящей консультации. После этого дома состоялся вот такой разговор… а может, не разговор, ведь сам Веня называл у себя в голове этот разговор скандалом.
— У тебя совесть есть? А? Ты, ты просто понимаешь, что ты натворил?! Ещё пара твоих грязных разговорчиков – и к нам соцзащита придёт! А, отец? Ты глянь только, глянь! Что тебя не устраивает, а? Что тебе там опять не нравится? Живём припеваючи, еда есть, одежда есть, руки да ноги есть, а он жалуется! Ты в курсе, что сор из избы не выносят? Древняя, между прочим, пословица, не дядя за гаражом придумал! В детском доме, думаешь, будет лучше? Ага, конечно, там тебе будут приносить фуа-гра на блюдечке с золотой каёмочкой! А, отец, так ведь говорю? Да ты там страдать без нас будешь и вспоминать, как хорошо было, когда ты был с нами! Ребёнка, блин, родили, помощничка!
А когда сын и мама пришли к психологу в больнице, мама сказала вот что:
—Ой, знаете, да у нас всё в порядке с Веней! Вы не думайте… Он у нас выдумщик, конечно… А так, я его очень люблю, и отец любит, конечно. Если захочет жить отдельно, когда вырастет, — его решение, но пока как уж мы такое наше золотце-то отпустим! Он у нас солнышко, — мама трепала Веню по головке и приобнимала его, — мы и дальше будем в согласии жить. Ссор у нас не бывает, разногласий особых тоже. Так что вы это, не переживайте!
Выйдя из больницы после консультации, мама поцеловала Веню в щёку и вручила ему большой леденец на палочке: «Ты думаешь, у нас что-то не так? Эх, Веня, Веня, всё у нас с тобой в порядке. И живём мы хорошо, и ты счастлив, и я счастлива».
Диссонанс в голове Вени усиливался в геометрической прогрессии.
Ну, что же, вернёмся теперь к нашему семнадцатилетнему юноше. Ой, да вы только посмотрите, что это с ним? Глаза сверкают, лицо румяное, в животе пресловутые бабочки! Э-эй, кажется, пока я вам тут про Венино детство рассказывал, он уже успел в очередной раз влюбиться! Ну что ж, посмотрим, что из этого выйдет.
Девочка та была очень похожа на Веню. Не худая и не толстая, лицом вышла не красавицей, но и не «квазимодой», умом не учёная, но и не дура. Совсем как Чичиков! Но нет, афер таких она не проводила, конечно. Да и Чичиков, в конце концов, мужчина, а она — нет.
Так вот, Веня в неё влюбился. На стадии ухаживаний всё вроде бы шло нормально, но, когда дело шло к тому, чтобы стать парой, начались проблемы. Юноша не понимал, любит ли она его. Нужен ли он ей вообще? Веня начал докучать девочке расспросами, однажды даже попросил проверить её телефон на наличие там переписок с мальчиками. Но она, конечно, не согласилась на это. Тогда Веня с новыми силами стал сомневаться в верности девочки. Ему не хватало подтверждений, что да, да, его любят, точно! И он снова и снова шёл к девочке со своими расспросами и проверками. Порочный круг замыкался.
В итоге их общение сошло на нет. Парой они, конечно же, не стали. Девочка, устав от его недоверия и тревожности, начала отдаляться, а Веня убедился, что она его не любит. Скажу вам по секрету, дорогие читатели, на самом деле она его любила. Очень любила. Просто устала.
Такая ситуация повторялась и с другими его влюблённостями. И с друзьями. И вообще со всеми теми, кто хотел с ним общаться.
