Обращаете ли вы свое внимание на мелкие детали, изменения в нашей природе? Как часто вы изучаете особенности местности? Можете ли вы вспомнить последний таковой момент? Возможно, вы думаете, что это одно из самых бесполезных занятий, поскольку какой смысл может крыться в полуразваленном доме или же в обыкновенной утренней росе, да и в нашем, современном, мире всегда можно запечатлеть что-либо на камеру телефона, но, довольно-таки очевидно, что пару веков назад было все совсем по-иному. Именно по этой причине я собираюсь вам поведать свою историю. История про обыкновенную, с первого взгляда девушку, живущую во Франции середины 17 века, казалось бы, что же необычного кроется в данной истории? Но для ответа на ваши вопросы, я задам вам лишь один, встречный. Верите ли вы в ведьм?
1659 год. Июнь. Франция.
Глухая ночь, единственные звуки, что были слышны — шелест листвы деревьев, коих осталось настолько мало после череды пожаров, что их можно было сосчитать по пальцам одной руки, а также редкий стрекот кузнечиков, что сидели на последних, зеленых травинках в огромном озере пепла. Но всего секунда, буквально одно, столь короткое мгновение, и тишина нарушилась громкими всхлипами и частым дыханием до безумства красивой девушки. Ее кудрявые волосы были огненно-рыжими, будто бы пламя вечернего костра, за коим праздничными вечерами сидят семьями, компаниями старых, закадычных друзей. Фарфоровая кожа, высокий лоб, аккуратный, еле вздернутый нос, светло-розовые пухлые губы и глаза… Глаза были столь прекрасны, что, посмотрев в них всего один раз ты попросту не сможешь не думать о них. Темно-изумрудный оттенок очей напоминал еловый лес, из которого невозможно выбраться, сколько бы ты тропинок не исшагал, сколько бы знаний ни было в твоей голове, у тебя не получится, как бы ты ни пробовал. Хрупкость тела прибавляло ей еще большей аристократичности. Словом, в ней было идеально все, что в целом и стало причиной ее горьких и громких слез. Инквизиция. Одно страшное слово, что боялась в то время любая девушка. Пыткам подвергались сотни тысяч невинных особ. Причиной могло послужить что угодно, будь то подозрительная красота, неурожай или же человеческая зависть. Свою погибель девушка, имя коей по обыкновенной забывчивости до сих пор не было озвучено, предчувствовала, по этой причине Вивьен пришлось даться в бега. С собой она толком ничего не взяла, ощущение скорой погибели было столь сильным, что у нее попросту не было и толики этого драгоценного ресурса – времени, единственное, что у нее было с собой – самое обычное платьишко, в кое она собственно и была одета, а так же самый простой по своему строению кулон, это была самая дорогая вещь в ее жизни, украшение было сделано из аметиста, пусть и повязано было на самую обыкновенную толстую черную нить. От усталости, все-таки, Вивьен до того момента, что мы только что могли лицезреть пришлось бежать несколько самых долгих часов в ее, пусть и не самой продолжительной жизни, а также от пережитого стресса, девушка обессиленно рухнула на выгоревшую землю. Но отдохнуть у нее не то, чтобы получилось, всего спустя пару часов она проснулась от приближающихся голосов.
— Таак-с – растянуто произнес седовласый мужик, на вид ему было что-то около 50 лет. Небесно-голубые глаза, отражающие некую чистоту и правильность души, легкий прищур, ярко выраженные морщины и пышные усы, что закрывали часть верхней губы, располагали к себе. В целом в его образе не было ничего необычного, он был самым классическим прообразом деревенского коренастого мужичка, но все-таки он казался очень добрым и по-старчески мудрым. – Не кажется ли тебе, Николя, что очень странными выглядят островки зеленой травы в сгоревшем дотла поле, резкое отсутствие всякого урожая, да и что уж скрывать, речка мелеть начинает, на мельнице столько крыс, что с ума сойти можно. – голос мужчины сильно дрожал, хотя ощущались его попытки сохранять спокойствие, дабы не нагнетать ситуацию.
— Бернар, мне кажется, что у нас одинаковые мысли на этот счет, причина слишком очевидна, но вот пути спасения вовсе, как кажется мне, да и многим жителям нашей крохотной деревни, нет. – голос принадлежал приятному на вид юноши лет таки 20, он был очень высок и худощав. Его белокурые кудри очень нагло пытались залезть в темно-карие, скорее черные глаза, напоминавшие пасмурную зимнюю ночь. Взгляд был пустым, одновременно спокойным и скорбящим, волнующим. За весь непродолжительный диалог на нем не отразилась ни одна эмоция. Но, несмотря на это, юноша был взволнованным, будто бы эти слова были неправильными, незаконными, но проглотив мысленный комок в горле, Николя, значительно сбавив тон, продолжил – Все наши действия делают ситуацию лишь хуже, ничего из того, что мы сделали не привело ни к чему хорошему.
Дальнейший путь мужчины продолжили в полной тишине. Было видно, что они слишком злы друг на друга, но и это было не единственной причиной. Как было оговорено ранее, поле было сожжено, урожая нет, деревня погибала от голода, хотя всего пару годов назад она была одной из самых процветающих в округе. Спустя пару десятков шагов мужчины наткнулись на Вивьен.
-Очередная ведьма – Бернар с сильной неприязнью, буквально выплюнув слова, уже было потянулся рукой к шее Вивьен, дабы взять ее за шкирку.
-Постой, дядь, не гони лошадей – Николя перехватил руку и смотря на Вивьен так, словно она Богиня, спустившаяся с небес, продолжил – Слушай, а может пойдем против системы? Какой будет смысл в ее сожжении? Если она обыкновенная девушка, что хотя и вряд ли, слишком она уж прекрасна, то это будет бесполезная смерть и перевод нужного нам горючего, а если уж она ведьма, то она может нам помочь, да и в ином случае, нам терять то и нечего, если уж так посудить, урожая в этом году не предвидится, запасы истощаются, мне кажется, что нам стоит дать ей шанс, вдруг, поможет – Все слова были пропитаны надеждой, это легко понять, еще пара месяцев и от деревни не останется и следа.
— И как же ты помощь-то принять захотел? – не скрывая иронии спросил Бернар — Неужто ли, как трофей держать ее захотел.
-Да, как трофей, а ты, дяденька, что предложишь? Сжечь? А потом от голоду всем подохнуть за неделю? Мудрое решение, и спорить не могу.
— Ну какая из меня ведьма? Была бы я ею, я бы тут обессиленная не лежала…-Вивьен говорила слишком сбивчиво, вяло, на последнем издыхании, ее язык, как, впрочем, и мысли заплетались.
— У всех нас есть шанс погибнуть через пару недель, в хорошем случае – через месяц, если ты будешь продолжать пререкаться, то я уж так и быть пожертвую остатки горючего на «очередную», как выразился мой дядя, ведьму. Так что, может поможем друг другу? – Ранее спокойный Николя начинал нервничать, было видно, что ему надоедает вся сложившаяся ситуация и пустые, не приводящие ни к чему диалоги.
Но на этом непродолжительная словесная перепалка подошла к концу, обессиленная Вивьен потеряла сознание.
— Ну и что же нам теперь с твоим «трофеем» делать, а? На полочку поставить и любоваться? – Бернар пылал от злости. Ранее добродушный на вид мужчина стремительно перевоплощался в самое злое существо, что вы только могли лицезреть.
— Тихо. Я посмотрю, как ты через неделю запоешь, когда от голода на стену полезешь. Пошли в дом.
Отчеканив последнюю фразу, парнишка, словно самую хрупкую вещь в мире, взял девушку на руки. Кожа Вивьен была очень мягкой и тонкой, казалось, что она покроется синяками даже от слабого прикосновения.
Наконец, пройдя немалый путь от пустыря, они добрались до деревушки. Атмосфера была мрачной, деревня вымирала. Небо было серым, как будто совсем скоро польет проливной дождь, но ощущения обманчивы. Дождя не было месяца 2. Уже давно не было вечерних посиделок у костра, не игрались и не пелись песни, не читались стихи, на поле не пахали мужики, ибо вспахивать давным-давно было нечего, по деревни давно не бегают ребята и не гоняются за мышами коты. А ведь все из-за частых инквизиций, выпавших на долю этой деревушки. Как же все было прекрасно до них. Но сейчас уже не те времена. Все стараются уехать как можно подальше от этого «проклятого» места. Жителей осталось не более двух сотен, а ведь пару лет назад их было больше тысячи, а то и двух.
Не желая оставаться на улице, они поторопились зайти в дом.
Убранство комнат было богатым. Изящные вензеля, что украшали потолки, кои были настолько высокими, что по меркам нынешних домов туда поместятся этажа два, а то и три. Вся мебель была сделана из красного дуба. Шелковые простыни, что украшали величественную кровать, золото, коим было отделаны зеркала, портреты, картины, посуда, восхищали. В общем, прекрасно было все, что было, впрочем, и очевидно, Николя был помещиком, притом очень добрым по отношению к своим жителям, в отличии от его дядюшки – большинство инквизиций проводил именно он. Стоит отметить, что в сравнении с дворами помещиков из других деревень убранство этого дома было скудным.
Николя, приложив все свои усилия, дабы не потревожить беспокойный сон девушки, аккуратно опустил Вивьен на мягкие простыни.
Последующие несколько дней были ужасны для всей троицы. Взаимоотношения Бернара и Николя окончательно испортились. Дядюшка принял решение покинуть деревню. Племянник даже не взглянул напоследок ему в глаза. Для него тот теперь – враг народа, крыса, сбежавшая с корабля.
Состояние Вивьен все время менялось, в основном в худшую сторону. Ее мучали сильнейшие судороги и резкие скачки температуры, всю неделю, что она провела в доме, она ни разу не встала, ничего не съела. Лишь мычала от боли, от того, как ломка сковывала кости, от того, как ее голова раскалывалась. Но на седьмой день ей стало намного лучше, она смогла встать с кровати и поела наваристый бульон.
В тот день поменялось будущее Вивьен и всей деревни. Дела пошли в гору, взошли даже те ростки, на кои не было и толики надежды. То, проклятое место, из которого все бежали и объезжали стороной, стало главным сельскохозяйственным центром Франции. Место обрело новую жизнь. Но были пару странностей: на лице Вивьен не появилось ни одной морщины, ни одного седого волоска, все дела за кои она бралась получались у нее с первого раза, все коты ее любили, а люди, что обижали ее – погибали спустя пару недель, буквально сгнивая заживо. Все поговаривали про то, что ведьма она, но никто не смел ничего предпринять. Ее боялись, уважали и любили.
— Слушай, а откуда амулет то у тебя? – Отпив парного молока, Николя завел диалог.
— Сколько себя помню – всегда с ним хожу, я сирота же, мне и 7-ми лет отроду не было, когда одна – одинешенька на этом свете осталась. Я его на «черный» день хранила, аметист все-таки, да расстаться не смогла, воровала, лишь бы амулет не отдавать. Поговаривают, что бабка моя, Настасенькой звали, царство ей небесное, ведьмой была, но инквизиция, эта чертова инквизиция… — К глазам девушки подступили слезы, ей было тяжело говорить, что было, в целом, очевидно, ведь, если бы те, глупые людишки, думали перед тем, как что-либо сделать, она была бы счастлива, у нее была бы семья – Ее сожгли. Говорят, я ее копией была. Маму мою таже учесть настигла, хотя она, судя по сплетням, на бабушку вообще похожа не была, брюнетка, да глаза карие, а отец горя пережить не смог — повесился… Так я одна и осталась. Я, да амулет… — Вивьен закончила свой рассказ, по щеке катилась одинокая слеза. Слеза, полная скорби, ненависти, грусти, разочарования.
К сожалению, человечество зачастую не умеет отвечать за свои поступки. Многим легче пойти по «протоптанной тропинки», дабы не думать, не придумывать ничего нового, даже если путь решения проблемы в корень не правильный. Выбирая мнение большинства, при этом отвергаясь от своего, человек теряет себя, свою уникальность, он становится лишь обыкновенной серой массой. Возможно, люди когда-нибудь осознают эту очевидную, на первый взгляд, истину. Всему свое время и, судя по всему, оно все еще не пришло.
Ну а теперь, прочитав всю историю, что вы ответите на мой вопрос? Поменялось ли ваше мнение или вы все еще наивно полагаете, что история – лишь выдумка. А что, если я вам скажу, что я и есть та самая Вивьен и это была моя история. Сегодня все таже рыжеволосая кудрявая девушка с амулетом из аметиста и темно-изумрудными глазами, вынужденная скитаться по свету каждые 10–15 лет отмечает свой 384 день рождения. Вы, конечно, можете не поверить, но потом не пеняйте на себя. Вдруг, ведьмы все-таки существуют и им тоже бывает больно.
