XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

ВТОРОЕ СОЛНЦЕ

Сиротливо метнулся к небу бестелесный солдатский плащ.

Кто уверен был и кто не был — все вы ищете да обрящ.

Наши гетманы, генералы, лорды, лидеры и жрецы

Все расселись по тронным залам, бросив в воду мои концы.

Выдав форму размером больше и поставив печать в приказ,

Наказали за то, что горше большинства я расхожих фраз.

Что играю я тише многих, что рисую не всем мазком,

Неумело шагаю в ногу и не бью между ног мыском.

В эшелоне с прогнившим брюхом, с ржавым стуком тупых колëс,

С пыльным, въевшимся, потным духом меня поезд вперёд увёз.

Впереди же нет места слабым, впереди небеса пусты.

Нет тепла — мы деревни грабим. Нет любви — мы идём в кусты.

Потеряли мы что-то разом. Обанкротились в пух и прах.

Веселящим упиты газом, заглушаем чернильный страх.

А в бою, в миллионной сечи, подставляя под пули грудь,

Нам казалось гораздо легче человеку сказать — Не будь.

Не вставай, не дыши, не ведай, почему смерть пришла с клюкой,

Почему под ничьей победой расписались твоей рукой.

Не смогли мы сорвать кокарды, не смогли разломать сургуч.

И легли на ступенях ада, уходящих в пучину туч.

И свистели на полем ветры, и в воронках искрился ток.

Из груди моей легче фетра распускался алый цветок.

Между рёбер и меж медалей, он, застав тишину врасплох,

В этой серой, погибшей дали первый радостный сердцу вдох.

По окопам, струясь, цветенье, ароматом наполня лог,

Убеждало летящие тени: — Знай, что ты не напрасно лёг.

На земле солдат-крестоносцев пусть и скромное, но своë

Расцветало второе солнце, и ржавело одно ружьё.

МЕТРО

Кто смотрит на меня через заляпанное стекло,

Когда в вагоне ни холодно ни тепло?

Кто из отражения видит насквозь моё нутро,

Когда мы едем в ревущем метро?

Почему он немного другой, немного не я?

Холодный как камень, скользкий как змея.

Я пью квас, а он в отражении — почему-то ситро.

Когда мы едем в ревущем метро.

Он не фотоны, отражающиеся в стекле.

Он — нечто большее, скрывающееся во мгле.

У меня на коленях сидит Арлекин, у него — Пьеро.

Когда мы едем в ревущем метро.

Немного другая куртка, немного другой разрез глаз.

Мне кажется, что он выйдет оттуда и скажет сейчас:

— Друг, выходи, твоё время прошло,

Пока мы ехали в ревущем метро.

На что я отвечу: — Остановка не та.

Эта мертва и вычурна, а моя — жива и проста.

— Жизнь ушла, кристаллизовалась в серебро

Пока ты ехал в ревущем метро.

Кто ты?! Призрак, заточённый в вагон?

Гнойный мертвец? Последний дракон?

Майский дух, пляшущий в дыме весенних костров,

А сейчас брошенный в ревущем метро?

Может ты — это я секунду назад?

Или ты мой будущий потерянный брат?

А может ты дьявол на картах таро

Бога, едущего в ревущем метро.

Мне кажется ты растворишься, уйдёшь домой.

А я останусь, прикованный, наедине с темнотой.

Ведь может не ты моё отражение, а я твоё?

Вечно обречённое скитаться в ревущем метро…

ПОСМОТРИТЕ НА НЕБО

Посмотрите на небо, явится вам — Ложь.

Посмотрите на небо. Дышите. Смотрите.

Посмотрите на сизо-печальное небо.

И увидите, как облака-неофиты

Заслоняют зыбкую колесницу Феба.

Посмотрите. С неба падает гений.

Железнокрылый. Железнобокий.

Посмотрите. Он обгоняет время.

Люди людям не слуги. Люди людям волки.

Он летел из-за моря, нёс в себе семя.

Семя молчало. Семя ревело.

И оно проросло. И восточное племя

Гениальной идеей воспламенело.

Посмотрите на небо, явится вам — Правда.

Посмотрите на небо. Затаите дыхание.

Посмотрите на гневно-лиловое небо.

И увидите жанров и жизней мерцание.

Гений зажёг мировую вербу.

И горят, и искрятся идеи гения.

Нереально, калейдоскопически.

И звучат отголоски его теневого пения

Громогласно, навсегда практически.

Там за морем, в подземелье на полуострове

Гений зрел, собирался. Разрыв порога!

Он сказал: Время действовать! Люди не монстрами

Отныне будут, а подобны богу.

И воскликнул гений: конец войне!

И взлетел, разрывая уровни риз

Воссиял ярче солнца в наркотическом сне!

И как начало эпохи рухнул вниз!

Посмотрите на землю, явится вам — Жизнь.

Не смотрите на небо. И не дышите.

Небо теперь черно. Да и просто черно.

Все догмы и предохранители, что были зашиты

В нас перестали работать. Чуднó.

Наш мир не полюбит, ведь тленом верба.

Небо теперь внизу, да и это небо ли?

Прошу об одном: помните! Помните нас до последнего нерва!

Мы же существовали! Мы же жили!.. …Или нас не было?..

Жертвам атомной бомбардировки городов Хиросима и Нагасаки 1945 года

Посвящается