Ты время года во мне увидеть можешь,
Когда качается на ветке жёлтый лист.
И ветерок холодный, словно ожил
От пения прекрасных, чудных птиц.
Ты дня конец во мне увидеть можешь,
Когда качает Запад Солнца колыбель.
Оного сон не будет потревожен,
Пока не кончится черно́й ночи тоннель.
Ты пламя жизни во мне увидеть можешь,
Когда от юности лишь пепел сохранился.
И стала пищей жизнь на смертном ложе,
Пока я полностью в огне не растворился.
И, видя это, любишь всё сильней
Того, кому осталось мало дней.
That time of year thou mayst in me behold
When yellow leaves, or none, or few, do hang
Upon those boughs which shake against the cold,
Bare ruin’d choirs, where late the sweet birds sang.
In me thou see’st the twilight of such day
As after sunset fadeth in the west;
Which by and by black night doth take away,
Death’s second self, that seals up all in rest.
In me thou see’st the glowing of such fire,
That on the ashes of his youth doth lie,
As the death-bed, whereon it must expire,
Consum’d with that which it was nourish’d by.
This thou perceiv’st, which makes thy love more strong,
To love that well, which thou must leave ere long.