XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
Прекрасное, волшебное, чудодейственное лето. В такое время года почему-то не хочется думать о работе. Да и если хочется, то все равно не получится. Летними вечерами я люблю мечтать. Жара спадает, появляется приятный, едва уловимый аромат зелени. И не только зелени… Впрочем это очень увлекательная история.
Мне тогда было 6 лет. Я был совершенно взрослым и самостоятельным мужчиной. Шесть лет – это возраст, когда уже не хочется сидеть дома. В городе много друзей и с ними можно затеять игру, которая продлится с утра до позднего вечера. В момент, когда маменька вот-вот затащит меня в дом и поставит в угол, я сломя голову бежал домой, запирался в своей комнате и притворялся спящим. А утром как ни в чем не бывало бежал снова играть с ребятами.
Загородом такой номер не пройдет. В местечке, где мы жили, не было почти ни одного нормального компаньона для игры. Были старики, играющие в домино и читающие газеты, были взрослые, занимающиеся домашними делами, и были девчонки, хихикающие в прохладных домиках. Все. Остальное население было представителями животных, насекомых, птиц и в отдельный класс я выделял мух. Уж очень любил их. Интересные они существа: летают сами по себе, жужжат, загадочные такие…
Нееет, мухи, хоть и имеют долю тайны, но они отнюдь не имеют загадки. Эверестом загадочности для меня было ОНО.
НЕЧТО.
Это нечто росло в соседском огороде. Оно существенно отличалось от увиденных мною ранее растений. Оно было похоже на круглую тарелку с бахромой по краям. Если посмотреть под определенным углом оно напоминало звезду. Нечто всегда улыбалось, в отличии от вечно недовольных огурцов и помидоров. Сверху от него отходит хвостик, похожий то ли на усик, то ли на шланг. Видимо по этому длинному отростку он и питался.
Его обладательница — старуха ужасной внешности. Ястребиные глаза поражали каждого, кто осмеливался дышать воздухом с ее огорода. Она, подобно страшному мифическому существу охраняла свой огород от посторонних. Жители деревни ее недолюбливали, обходили стороной. Сухая, костлявая и сморщенная она внушала страх взрослым и детям. Такую вряд ли кто мог бы полюбить.
Нечто было ее излюбленным объектом внимания. Я ощущал ту самую сильную неразрывную связь между старухой и предметом ее внимания. Кажется, оно ее тоже любило. Каждый день эти двое проводили по несколько часов вместе. Их досуг я тоже находил немного странным. Старуха ласкала его, поливала, приносила всевозможные удобрения, укрывала на ночь и постоянно что-то над ним пела.
Если нечто растет на грядке, значит оно овощ. Естественно, не простой, а Космический. Съев его, мы бы стали такими же, как и пришельцы и могли летать в космос.
А может быть это и есть космический корабль, а старуха – это его хранительница. Может тогда, когда я был в городе, инопланетяне, совершая путешествие вокруг земли потерпели крушение и теперь вынуждены заряжать корабль, подключив его к недрам земли. А сами они поджидают удобного случая…
А может быть еще…
Версий было много. С первой нашей встречи с Нечто, я полюбил его всем сердцем. Подавив все страхи, я ходил на огород к ней — старой страшной ведьме. Сначала я наблюдал за Нечто издалека, потом пристраивал к стенке забора лестницу и наблюдал таким образом, а потом и вовсе решился тайком прокрадываться в огород.
Естественно, моих похождений родители не заметить не могли. В один из летних вечеров маменька устроила мне допрос. Пришлось раскрыть ей тайну вселенского масштаба. Мои речи слышал и отец. Выслушав догадки, он отложил газету и расхохотался грубым басом.
— Ловко эта старушонка привлекла к себе внимание, — сквозь смех проговорил он. – Выходит, ты теперь каждый день пропадаешь у нее в огороде наблюдая за патиссоном?
Я потупил глаза. Странно звучало это слово. П-А-Т-И-С-С-О-Н. Родители знали, что из себя представляет Нечто! Меня охватила новая волна любопытства. Мои вопросы посыпались градом.
— Вы знаете про патиссон? Что это? Маменька расскажите. Папенька, пожалуйста. Что такое патиссон? Он из космоса?
Родители отвечали на каждый мой вопрос. Так мы просидели почти до глубокой ночи. Оказалось, что патиссон – это обыкновенный овощ. Так сказала маменька. А папенька добавил: «Очень полезный овощ». Думаете я им поверил?
Мое любопытство не успокаивалось. Мне внезапно захотелось ощутить вкус патиссона на языке. И тогда для родителей наступило тяжелое время. Каждое утро у нас в семье начиналось с моих вопросов. Заканчивалось в точности так же. Перерывы были только в жаркий солнечный полдень, когда старуха ложилась на послеобеденный сон, а я мог полюбоваться патиссоном. А потом снова поток вопросов.
Так прошли две недели. Я никак не унимался. Другие дети часто быстро теряют интерес к недосягаемому. Эта сказка не про меня. В детстве я был хуже всех ребят вместе взятых. Если мне что-то было нужно, я долго, очень долго питал к этому интерес, стремился познать тот самый объект внимания. Тем летом объектом стал патиссон – необычный, волшебный, космический овощ, который я просто обязан попробовать.
За несколько дней до отъезда, родители устроили прощальный ужин с ближайшими соседями. Это было мероприятие в «узком кругу», на которое была приглашена даже старуха. Пригласить ее поручили мне, как самому важному и ответственному мужчине, которому скоро предстояло войти во взрослую жизнь и пойти в школу.
В роковой день я робко постучал в дверь старухи. Послышались торопливые шаги, спотыкания, хрип. Затем дверь открылась. Старуха тяжело дышала, но пыталась сделать непринужденный вид. Она тщательно прятала от меня свое лицо, постоянно оборачиваясь назад или прикрывая дверь. Видимо пыталась скрыть удивление.
— Тебе чего? – сухо спросила она и шмыгнула носом.
— Маменька и папенька приглашают вас на ужин, — протараторил я и протянул ей букетик полевых цветов, которые родители просили обязательно ей вручить.
Лицо старухи переменилось. На глаза выступили слезы. Она быстро смахнула их рукой и спрятала лицо за дверью. Я воспользовался этой секундой и бросил воодушевленный взгляд на свой излюбленный инопланетный овощ. Старуха кашлянула. Я задрожал от страха.
Тебе нравится мой патиссон? – внезапно спросила она.
Я отпрянул. Лицо моментально побледнело. Затряслись руки. Мне захотелось бежать, бежать как можно дальше не оглядываясь, но увидев патиссон, лежащий в паре метров от меня, я не двинулся с места. Кажется, даже Нечто смотрело на меня как-то странно.
Старуха попросила подождать меня за калиткой. То, что произошло в следующие пять минут, отпечаталось в моей памяти на всю жизнь. В тот момент она показалась мне вовсе не чудовищем, а той самой волшебницей из детских сказок, которая исполняет желания хороших ребят. Она взъерошила мне волосы, а потом… потом… вложила в руки патиссон.
Долго я смотрел в ее выцветшие серые глаза. Сердце колотилось. О неужели детское любопытство наконец будет утолено…
Последующие семь дней я не помнил себя от счастья, даже про городских ребят забыл. Я носил этот патиссон везде, спал с ним, купал, рассказывал ему сказки. Вечерами, мне казалось, что он отвечает мне той же любовью и поет свои космические песни. Мне безумно хотелось попробовать патиссон, но за эти несколько дней я так к нему привязался, что не в силах был попросить маменьку его приготовить. Меня съедали эти два противоречивых чувства: любовь и голод. Тогда я не понимал, как может хозяин скота, так долго ухаживать за животными, зная, что они все равно будут съедены. Это была важнейшая дилемма моего существования.
Одним прекрасным воскресным утром я проснулся очень рано. Папенька, как и всегда, читал газету и пил чай, маменька готовила завтрак. В сковородке что-то шипело и ароматно пахло. Моя маменька – мастерица на все руки. Она готовила так, что против ее блюд не мог устоять даже я.
Через пару минут она поставила на стол те самые ароматные произведения искусства, которые так усердно готовила. Я набросился на них. Ел, ел, ел… В конце концов тарелка опустела раньше, чем успел вскипеть чайник. Я был в восторге от вкуса. Маменька улыбнулась.
— Я приготовила это из твоего патиссона. Смотрю, а он начинает портиться. Вот, думаю, нужно порадовать сыночка. Ты же так хотел его попробовать. Постоянно спрашивал какой он на вкус. Ну что, понравилось?
— Да, очень, — ответил я со слезами на глазах…
