XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Губы. Они шепчут. Они говорят, что у меня ничего не получится, что я неудачник, что я бесполезный. Много губ. Разных губ. Потресканные, с розовой помадой, прикусанные. Они всё громче и громче твердят, что я ничтожество. Как от них сбежать? Как заставить их молчать? Они преследуют меня, куда бы я не побежал. Безысходность пронзает ноги. Я падаю прямо на губы. Они рвут меня на маленькие кусочки. Тело жжёт, голова кружится так, будто меня два часа без остановки крутили на карусели с первой космической скоростью.

Темнота. Холодный пот. Он стекает по лбу. Я чувствую тёплую ладонь. Она лежит у меня на груди. Это пламя, стремящееся к моему сердцу. Оно такое обманчивое и переменчивое. Огонь впивается в грудь. Он так хочет выжечь всё, что там есть. Пламя хочет сжечь меня, оставить пустым, сделать безликим.

И вот этот нежный голос: «Всё в порядке?». Я открываю глаза и вижу губы, что произнесли эти слова. Они заботятся или делают вид, дают ложную надежду, что и вправду всё хорошо. Такие мягкие и соблазнительные, словно змея, они манят. Так хочется ответить им. Я хочу увидеть их улыбку. Они не предадут.

-Всё хорошо,

-Вот и славно, а то ты во сне начал кричать, я даже испугалась,

-Всё в порядке, просто кошмар приснился,

Эти шелковистые вьющиеся каштановые волосы. Какие они мягкие, словно перьевая подушка. Выразительные зелёные бездонные изумрудные глаза. Они яд. Они трава после летнего холодного дождя. Они всё. И нежные тонкие губы. Такие хрупкие, каждый раз, касаясь их, боюсь разбить.

Её зовут Майя. Она со мной уже год, а знаю её будто вечность. Никогда не забуду тот вечер. Эта была начало сентября. Я блуждал меж одиноких фонарных столбов, которые что-то шептали на своём. Наверное, о своём брате с разбитой головой. Как же я его понимаю. Тогда мой свет тоже угас. Даже днём мир казался тёмным. Лишь среди столбов я мог почувствовать себя не одним. Хотя даже им было кому рассказать о своей жизни. Я сел на мокрый бордюр и смотрел на забвенный фонарь. Его уже как два года никто не мог починить. Такой одинокий окутанный ветром прохладного сентября и пригретый листьями уходящих на покой деревьев. Его будто никто не понимал. Он был чужим в этом ряду стройных хранителей света. Неожиданно ко мне подсела девушка. Она была в коричневом пальто, чуть светлее её волос. Пуговицы на нём все были разные, а одна бесследно испарилась. На голове уютненько сидел берет, из которого водопадом лились кудрявые волосы. А на лице плавала улыбка. Она спросила, какой мой фонарь любимый. Я показал пальцем на своего одноногого друга.

-Да, есть в нём что-то загадочное, что-то напоминающие жизнь. И несмотря на то, что он угас, он прекрасен.

Я посмотрел на неё и улыбнулся.

Так я познакомился с Майей. Случайное стечение обстоятельств или судьба, никто не знает, кроме того фонаря. Через неделю после того, как мы с Майей начали встречаться, лампу моего друга поменяли, и он снова начала выполнять свой священный долг, указывая путь в темноте.

Я посмотрел в окно. За стеклом стелилась неприглядная дымка. Мне казалось, что это было бездонное море, а моя квартира-маленькое судно, на котором я рассекаю по серебряным волнам. Так желалось узнать тайну, которая скрывалась далеко в этих незримых клубах дыма. Я прекрасно понимал, что это за секрет. Небольшая дорога редко населённая машинами, вдоль которой жили вечно печальные ивы.

Мне захотелось сесть и написать картину. Впервые за шесть месяцев я взял кисть в руки. Муза-ветреная дева. Сегодня она с тобой, а уже завтра где-то шляется. Сначала ты пытаешься найти её, но всё тщетно. Начинаешь пытаться заменить свою вдохновительность, но делаешь только хуже. В конце концов, твоя оболочка, с разверзнутой внутри чёрной дырой, не способна выполнять простейшие действия. Ты просто лежишь на кровати в поиске её мимолётного взгляда.

Я начал рисовать губы, что навестили меня сегодня во сне. Каждый мазок-это капелька чувств. Когда мазки соединятся в картину, получается не просто рисунок, это душа художника, собранная крупицами его переживаний, мыслей и идей.

Я сидел напротив холста так долго, что не успел заметить, как небо сентября пропиталось чернилами. Мне не хотелось есть, спать и просто вставать. Я хотел творить, не смотря на плачущий живот и уже смыкающиеся веки на глазах. Закончив переносить свою душу на холст, я обернулся и увидел Майю. Она лежала в кровати в своём любимом болотном свитере и читала книгу.

-Как тебе? -воодушевлёно спросил я,

Она долго всматривалась в картину, будто искала что-то определённое.

Сквозь тишину прорвались слова из розовых губ-Не лучшая твоя картина. Ты вообще развиваешься? Я скажу даже больше. Эта одна из худших твоих картин. Она слишком простая. Ты так никем не станешь. Будешь вечно писать картины за гроши.

После этих слов руки, словно окутанные свинцом, упали вниз. Больше не хотелось творить, думать и даже дышать. На душе стало так горько, как будто об сердце потушили бычок. Все мысли выветрились из головы. На уме была лишь одна фраза «Ты так никем не станешь». Почему-то я вспомнил конец апреля, хотя неудивительно. Я слышал эти слова не в первый раз.

За окном вовсю рассекал тёплый апрельский воздух. День был невероятно прекрасен. Я закончил свою лучшую, как мне казалось, работу. Это была большая картина. Назвал я её «Тоскливая Луна». Сине-белая трава под лучами нашего спутника росла около большого озера с кристально чистой водой. В его голубой пади можно было увидеть отражения всех давно угасших и только рождённых звёзд. Посреди озера находился крохотный островок. Такой одинокий. На нём росла одна единственная липа. Дерево было молодым. Тоненькая ножка еле держала торжественную корону, которой была недавно одета липой. Под деревом сидела девочка, что казалась совсем крохотной по сравнению с островком. Её взгляд был устремлён на тёмную синеву небес. Она рассматривала звёзды, которые так бережно охранял полумесяц.

Эту картину я написал в честь того, что Майя выпустила свою книгу. Это была её давняя мечта, к которой она так долго шла. Майя была журналисткой, но в свободное время любила писать. Никогда не забуду зимние вечера, когда сидел и читал её рассказы. Это был маленький мир Майи, который она так хотела показать всем, но боялась. Ей казалось, что она слишком бесталанна для того, чтобы продемонстрировать свои чувства и переживания людям. Но у неё талант. И он необыкновенный. Она писала так красиво. И читалось легко. Каждый вечер прекрасно-мрачной зимы, я говорил ей, что она необычайно хороша в писательстве. От этого её глаза загорались. Она хотела сочинять больше и лучше, чем прежде. И так, к концу апреля, она выпустила свою книгу «Плод». Про девушку с необычной и тяжёлой судьбой. Она прикоснулась к звёздам, на которые так жадно смотрела девочка с картины.

Я взял картину и побежал к Майе, чтобы поздравить её с выпуском книги. Проносясь мимо тихих аллей, шумных дорог и людных парков, я думал, как она будет рада моему подарку. Что она скажет, что это одна из моих лучших картин. Вот я стою напротив её двери. Гудок звонка. Дверь отворяется. Я захожу. Вижу счастливое лицо Майи. Я показываю свою картину. Этот презрительный взгляд, будто она смотри на что-то мерзкое, но пытается не показывать это.

-Что это?-серьёзным голосом спрашивает она меня,

-Это картина. Для тебя,-дрожащи,произношу я,

-А ты мог придумать что-то пооригинальней? Я видела тысячу таких картин. Ты даже не постарался. Столько рисуешь, а твои навыки нисколько не улучшаются. Да и с идеями у тебя явно проблемы. Ты можешь хоть раз сделать, что-то стоящее?

Всё померкло. Её слова проскальзывали мимо ушей. Мне стало так плохо. Она растоптала не картину, она уничтожила мою душу, разорвала моё сердце на маленькие кусочки, будто это зеркало, которое можно разбить и тебе ничего не будет. На глазах выступили слёзы. Горло пересохло. В мою душу не плюнули, её утопили в волнах безнадёжности. «Я ничего не могу. Я никто и буду никем»-эти мысли въелись в мою голову. Они похитили всё желание творить, раз я не могу сделать так, чтобы люди, смотря на мои картины, хотя бы улыбались, грустили или задумывались, достоин ли я творить?

Опять всё повторилось. Я надел куртку и вышел на улицу. Туман, словно сигаретный дым, который заполняет наши лёгкие в трудные минуты, ложился в пустое пространство между деревьями, лавочками и землёй, окутывал безлюдные улочки. Я шёл сквозь белого друга. Ручей из слёз хлынул морем. Показались фонари. Аллея, где мы познакомились с Майей. Все фонари исправно шептали тайны. И вот он. Опять угас. Опять молчит. Может плачет? Зачем? Он слишком прекрасен, чтобы быть одному. Он чрезмерно красив, чтобы так быстро угасать.

Ровно год и один день назад, когда я познакомился с ней здесь, я расстался со своим лучшим другом, как я считал. Он был мне по-настоящему родственной душой. С ним я мог говорить о чём угодно, мы понимали друг друга с полуслова, а порой говорили одинаковые фразы одновременно. Нас объединяло общее увлечение. Тогда мне нравилось фотографировать, как и ему. Мы проводили за этим делом сутки на пролёт. За наши два года общения, которые мне показались целой жизнью, мы столько пережили. Мы падали и взлетали, разбивались и прыгали до звёзд. Нас сплела общая мечта-остаться в истории. Мы даже достигли её, в каком-то понимании. Наши фотографии попали на небольшую городскую выставку и обрели популярность в узком кругу.

Но я никогда не забуду, как каждый раз, при любом удобном случае, он унижал меня прилюдно, говоря про мою криворукость и банальность, про то, что я бесталанный. Он оправдывал это тем, что хотел сделать меня лучше, чтобы мои фотографии стали ещё прекрасней чем были. Да, он фотографировал лучше, чем я, но в его работах никогда не было идейности. Были красивые места и ракурсы, а у меня всегда была идея. Вместе мы делали, что-то невероятное. Но я устал терпеть унижения и оскорбления каждый раз, кроме того, что он унижал мои работы, он начал просто изничтожать меня за мои мысли, слова и поступки, хотя сам был совсем не ангелом. Его критика была пустой, он никогда не учил меня ничему новому, просто говорил, что я ничтожество. Я ушёл. Было больно. Но, наверное, поступил правильно.

Сейчас я там, где всё началось и кончилось. Напротив меня мой немой друг. Мне хотелось бы задать ему вопрос, может он знает на него ответ. Стоят ли люди того, чтобы открывать им свою душу, ведь каждый раз они рвут её, делая всё уродливей и уродливей. И вскоре ты перестаёшь узнавать себя в зеркале, ведь настоящий ты где-то там давно угас. Приходят новые люди. Вера возрождается, но потом они растаптывают её. Мне кажется не стоит. Наша жизнь- это перекрёсток, где все остальные- прохожие. Наши пути разойдутся по разным сторонам дороги, и мы лишь помашем рукой им на прощание. И если жизнь-битва, что изначально проиграна, стоит ли она того, чтобы люди тебя каждый раз всё сильнее и сильнее ранили своими пулями. Я думаю, нет. Нельзя останавливаться на этой дороге, на этом поле боя, надо двигаться дальше.

Фонари вечно бегут мимо нас в невозвратное прошлое. Лишь мой друг предлагает мне присесть рядом с ним. Насладиться моментом и побежать дальше. Ведь человек в погоне за прошлым обречён угаснуть, как мой немой друг.