XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Отъезд. День первый

Выхожу из дома в волнующем состоянии – меня поливает дождь. Мелкие капли яростно просачиваются сквозь тонкие хлопковые летние брюки, стремясь избавить новую белую обувь от идеального вида. Что ж, дождь, лей, я всё равно скоро уеду далеко от тебя. Выходить за 2 часа до отправления поезда – нормально, если нужно добираться на автобусе да ещё зайти в магазин за едой. До остановки шлёпать добрый километр, но дождь не успел намочить насквозь джинсовую куртку. На удивление, 91 автобус пришёл быстро, но везти нас совершенно никто не торопился. Автобус ехал не спеша, люди заполняли пространство, будто молекулы газа в шаре. Сумка притягивала плечо к полу. Сорок минут, но мы ещё не на вокзале, только вышли из автобуса. Дождь мутировал. Уже не мелкими, крупными каплями проникал он сквозь джинсовую куртку. Наконец, мы ищем на табло номер пути поезда 133 ГГ. 11-ый путь – далеко, но идти через крытый надземный переход. Ещё раз достаю билет,номер вагона – 0. Нулевой вагон обычно ставят в конец или начало поезда: нам не повезло, он был в голове. Игра дождя и двух почти промокших людей: мы идём – дождь ускоряется, мы увеличиваем темп – дождь не думает отставать, переходим на бег. Дождь победил: у вагона колонна из пятнадцати таких же промокших людей. Ладно, дождь, упивайся.

Пробраться к самым крайним местам плацкартного, полностью заполненного вагона, – не такое приятное дело, когда стекает с волос, одежды и сумок вода. Ничего: мы расположились на нижних полках, позволив заполнить женщинам с верхних полок все места для багажа. Поезд тронулся, дождь продолжает хлестать в окна. Как хорошо: мы едем в Петербург!

Для меня поезда всегда были важной частью поездки. Сидя в поезде, я ощущала себя вне времени и места: ещё не там, но уже не тут. Современные российские поезда действительно комфортно обустроены и надлежаще убраны. Даже в плацкарте, который напоминает общежитие, можно расслабиться, позволяя стуку колёс убаюкать. Но в этой поездке я убедилась в одном: нижние полки абсолютно не для меня.

Беру камеру и начинаю фотографировать: вид за окном, само окно, подушку, сеточку для вещей, чай, одежду – всё, что, как мне кажется, передаёт атмосферу поезда. Добродушная проводница забирает билеты, мы с папой распиваем чай из одной термокружки, ноги и спина требуют вытянуться, а соседки и не думают забираться наверх. Голова разболелась, чтение не приносило в неё плодов, оставалось только смотреть в окно. Мимо проносились русские деревни, реки, сосновые и берёзовые леса с едва желтеющими листьями, «Сапсаны» из Москвы, уплывали от нас осенние будто бы тучи. Размывающийся пейзаж, размеренный стук колёс успокаивал нервы. К шести часам вечера уже сильно клонило в сон, но попутчицы так и не забирались на верхние полки. Я встала, чтобы не заснуть в неудобной позе, пошатываясь в тон поезду пошла в тамбур. Недолгое время побыв там, поснимав пейзажи под другим углом, замёрзнув, я вернулась и обнаружила, что одна из соседок залезла-таки на верхнюю полку, позволив папе заснуть, а вторая продолжала сидеть на моей. Созерцание продолжилось до восьми часов. Ночью я многократно просыпалась при каждой остановке поезда, однако это не помешало мне очнуться в полвосьмого бодрым и радостным человеком. Папа проснулся позже, но тоже выспавшимся. За окном уже виднелся зелёный забор, являющийся для меня символом приближения к Петербургу и Ленинградской области, хотя он начинается несколько раньше. За десять минут до 11:30 я уже была в тамбуре, дабы первой выскочить на перрон Московского вокзала. Три минуты я ждала папу, и вот мы уже идём мимо огромного бюста Петра I с выпученными безумными глазами. Толпа выносит нас на площадь, где глаза выпучиваются уже у меня, а камера безостановочно выдаёт кадры: надпись «Город-герой Ленинград», Московский вокзал, пешеходы и светофор, фасады, фасады, фасады… Наши съёмные апартаменты находились в 900 метрах от вокзала, на одной из Советских улиц. Найти их было непросто: большой дом с двумя дворами и множеством подъездов. Пришлось звонить. Вход мы нашли, но оказалось, что заселение только с 15 часов, а не было даже 12-ти. Развернувшись, я увидела интересное здание больницы из красного кирпича, рядом органично росла усыпанная плодами яблоня – хороший кадр. Сильно голодные мы направились к Исаакиевскому собору, рядом с которым находится ресторан, где мы традиционно кушаем по приезде в Петербург. Путь наш лежал через Невский проспект. По Невскому нас снова несла толпа, состоящая в преобладающем большинстве из русских туристов. Фасады домов сливались в один, но в то же время каждый из них был особенным. Гостиный двор, Зингер, Казанский собор, мосты и каналы оставались позади нас. Вот и Дворцовая площадь, которая совершенно уже не впечатляла папу, но мне рисовались на ней декабристы. Мы вошли в прохладную тень, минули бар «Петров-Водкин», комментируемый мной с сильной иронией. Наконец, два голодных человека уселись на веранде в пиццерии, вид которой открывается на Александровский сад. Плотно поев, с тяжестью в желудках и на плечах мы возвращались в апартаменты – заселяться. Возвращались мы значительно медленнее, больше времени смотря по сторонам, но пока ещё только на фасады. Вход в парадную – между химчисткой и рестораном. Это была именно парадная, настоящая петербургская. Арочный холл, высокие потолки, витые металлические перила и огромные окна. Квартира, которая нам сдавалась, представляла из себя бывшую коммунальную. Небольшая комната с лестницей под потолком, где лежал матрац, под лестницей раковина и плита, рядом столик, кресло, стеллаж, дверь в уборную. Интерьер исключительно современный, аккуратный и простой. Огромное занавешенное окно выходило в двор-колодец, что привело меня в сильный восторг.

Немного отдохнув, мы вышли к Неве, погулять по любимой Английской набережной. Купив воды в местном «Дикси», третий раз шагали по жаркому Невскому. У Аничкова моста мы свернули к кассе по продаже экскурсионных билетов, не смогли удержаться и взяли билеты «Парадный Петербург», нарушив традицию брать маршрут с выходом в Финский залив, потому как хотели посмотреть внутренний Петербург. В 17:30 «Корюшка» отправилась в плавание по каналам. Множество историй про мосты и здания рассказывала дама-экскурсовод. Мне запомнилось немногое: мосты с названиями по цвету окрашивания – Зелёный, Белый, Красный; дом Юсуповых, где был убит Гриша Распутин; старый и новый Мариинский театры; Летний домик Петра и Летний сад; институты.

Снова захотелось есть, потому по совету сестры я повела нас в легендарную Булочную имени Вольчека №89. Однако там я не увидела на прилавке желаемых питерских пышек. Пришлось взять миндальное печенье, пирожное «картошка» и кофе, а папе – эклер и квас. Наконец, наконец, мы оказались на набережной Невы. Как же прекрасно сидеть на каменной мостовой, вкушать пирожное с кофе и ждать, когда солнце начнёт садиться, вести длительные нерасторопные беседы.

В направлении 315֠̎° находился Институт имени Репина, справа от него – Меншиковский дворец. За Институт уже медленно садилось солнце, освещающее чаек. День переходил в вечер, но не холодало, не дул ветер, было тихо и спокойно. Возвращаются с работы жители, прогуливаются туристы, плавают судна «Москва». Солнце село, мы медленно бредём к Дворцовому мосту, где наблюдаем ночной Петербург, яркий и шумный. В 22:30 не спеша возвращаемся через Дворцовую площадь, на которой исполняют уличные музыканты песни группы ДДТ, отдыхают лошади с туристическими каретами, фотографируются приезжие. За аркой Главного штаба какое-то шоу с огнём, собравшее вокруг себя немалую толпу. Нам тоже интересно ˗ останавливаемся посмотреть. Около музыкального магазина я останавливаюсь: моё внимание привлёк необычный фонарь с фигурами музыкантов, отбрасывающих на него свои тени. В Петербурге много таких деталей: на зданиях, мостах, на машинах и суднах, в людях. Впрочем, последних я начала рассматривать лишь на второй день. Возвратились мы уже за полночь, заснули не сразу, крепко и спокойно. День одарил нас впечатлениями, но нас уже ждал новый.

День второй

Я просыпаюсь в полвосьмого, как заведённый будильник. Вставать в эту рань есть желание идти и идти по городу, пока не иссякнут силы, а потом долго-долго сидеть на набережной Невы. Солнце меня уже опередило, едва пробиваясь во двор-колодец. Приняв утренний душ, одевшись, я начинаю будить папу. В 7:53 он сообщает, что будет лежать ещё ровно семь минут. Мне не терпится, потому я выхожу в парадную, начинаю снимать её. Поднимаюсь на четвёртый, последний этаж, дабы проверить наличие выхода на крышу – безуспешно. Несколько минут ожидания, и вот мы с папой уже шагаем по 2-ой Советской улице. Сегодня нам предстоит долгая утренняя прогулка до Кировского района Петербурга, расположенного за ЗСД (западного скоростного диаметра). Сначала мы поворачиваем с площади Восстания на Лиговский проспект. Как ни странно, в это время немногие спешат на работу. Но петербуржцев-работяг замечаешь сразу: они спешат, без туристического хищного блеска в глазах. Встречаются уже фасады не только королевского, но и советского жанра. Свернув направо посередине Лиговского проспекта, мы попадаем в тихий узенький переулок, лишённый света. Мы с папой одновременно понимаем, что такие места невероятно хороши осенью, а зелень вовсе не к лицу. Путь по Обводному каналу составлял большую часть прогулки, а солнце пекло нещадно, по-летнему. Обливаемся потом. Канал загрязнённый, район жилой и промышленный, но мне всё равно был близок этот «непарадный» Петербург, похожий на Москву. У папы же не было ни восхищения, ни одобрения – эта часть города не казалась ему заслуживающей внимания. Вдоль канала ещё были исключительно питерские дома, меня всё время интересовал вопрос планировки дома, потому как на широких боках отсутствовали окна или их было крайне мало, вразброс и разного размера. За мостом ЗСД возвышались «сталинки», ездили красно-жёлтые трамвайчики – шикарный сюжет для моей фотокамеры. Путь длинной в 11 километров закончился, предстояло найти нужный подъезд, но этот вопрос решился сразу – он был один снаружи дома. Дорога была пройдена ради любопытненького магазинчика по продаже литературных вещевых прибауток, который оказался всего лишь офисом, не оправдав мои ожидания по размерам.

Уже утомлённые шагали мы на станцию метро «Автово», которая, несмотря на своё нецентральное местоположение, была так же исторически прекрасна, как и все остальные. Метро в Санкт-Петербурге – отдельный вид искусства для меня. Потолки, стены, эскалаторы, металлические жетоны, синие старенькие вагоны – будто часть какого-то ритуала пути. Доехав до станции «площадь Восстания», мы перешли на другую линию, ведущую на станцию «Гостиный двор». В восьмистах метрах от выхода меня ждал чудесный завтрак в виде миндального круассана и латте в кафе, окна которого открывают вид на здание Казанского кафедрального собора. Напрасно я быстро расправилась с завтраком и полетела к папе торопить его, до нашего сеанса в Русском музее оставалось сорок минут.

Изначально я планировала купить билеты в Эрмитаж, однако их раскупили до моего просмотра в интернете, а живая очередь лишилась существования. Причиной столь быстрой скупки билетов являлся третий четверг месяца. Но я не отчаялась и приобрела сеанс в Михайловский дворец Русского музея. Огромные залы заполнили картины Перова, Дубовского, Максимова, Айвазовского, Куинджи, Сурикова, Репина, Ге и многих других русских художников. Перед некоторыми большими полотнами мы с папой сидели и разглядывали особенно долго. Критике он подвёл произведение Ильи Репина «Бурлаки на Волге», сочтя его исторически неправдоподобным. Долго мы сидели напротив холста Сурикова «Переход Суворова через Альпы», буровя взглядом лицо полководца и солдата внизу, падающего в пропасть. Множество картин оставило след в мыслях, среди которых «Притихло» Дубовского, «Портрет Костычевой» кисти Ге, море Айвазовского, портреты Левицкого и Боровиковского. Бросался глаз и на некоторые скульптуры, в частности Антольковского, Фальконе и Трубецкого.

Два часа спустя мозг уже не хотел впитывать информацию, да и сеанс надо было заканчивать. Вышли мы не прямиком в Михайловский сад, поэтому пришлось обходить здание. Грибоедовская набережная была традиционно заполонена ларьками с сувенирными изделиями и их потребителями. Около входа в парк играл на гитаре интересный мужчина, косящий одеждой под морячка, песню группы ДДТ «Это всё». Исполнение было бодрящее и грустное одновременно. Вдоль высокого забора расположились художники-шаржисты. В парке температура значительно ниже и приятнее благодаря высоким деревьям с широкими нависающими кронами. Деревья эти действительно древние, возле одного мы прочли на табличке «Дуб. 257 лет». Рядом был псевдосоветский автомат, продающий напитки в стаканчиках. Папа взял нам «крем-соду» и один стаканчик обычной газированной воды. В тихом парке сидели и отдыхали около получаса, позже снова захотелось есть, мы не спеша направились к моему любимому кафе. После ужина, перейдя дорогу, мы осматривали Казанский собор, не лишив и его кадров на карте зеркалки, а также и кадра на фотоплёнке «ФЭД-5». Дальше мы традиционно шли встречать закат на Неву.

В этот день, 19.08., я рассматривала уже не только дома и детали, но и людей. Среди толп туристов и подростков, которых можно встретить в любом крупном городе России, мелькали и интересные личности. Коренные петербуржцы, в основном – люди в возрасте. Пенсионеры, одетые крайне порядочно: если мужчина – то в костюме, женщины в элегантных юбках, платьях или брюках, зачастую в шляпах с широкими полями. Есть петербуржцы и молодые, часто похожие на тех же москвичей, стремящихся с работы и на работу, не замечающих красот за усталостью. Петербуржца можно узнать по ненаигранной и искренней вежливости, так учтиво спросила у меня время пожилая дама. Но есть и те жители города, которых мне жалко. Много бабушек, одетых в тёплые куртки в жару, стоит на улице между Гостиным двором и Казанским собором. Не могу я забыть отчаянно кинутый в толпу взгляд одной из таких в голубой куртке, она отворачивается к стене здания и, наверное, плачет. Много таких пенсионеров на всех центральных улицах города, где кипит жизнь для одних и угасает для других. И нищета присуща этому городу, даже в некоторой степени больше, чем моему.

До расхода мостов мы опять не досидели. В этой поездке мы уже не увидим такого зрелища. Вечер, переходящий в ночь, уже не такой тёплый, нежели вчерашний. Я достаю жёлтый свитер из рюкзака, закутываюсь, даже сквозь него проникает ветер. Но всё ещё спокойно и тихо в моей душе на Неве. Едва перебирая уставшие ноги, мы снова возвращаемся поздно домой. По пути не встретив ничего интересного, за исключением привычных уже уличных музыкантов, исполняющих рок, среди которых попалась и девушка, певшая неизвестную нам песню, но каким чудесным, пронизывающим голосом! Засыпаю не сразу, осознавая, что завтра последний день в Петербурге.

День третий. Последний. И последующие чувства

Просыпаюсь я раньше заведённого внутреннего будильника – в 6 часов. В мыслях сразу одно – сегодня мы уезжаем. Понимаю, что будить папу бесполезно. Спускаюсь по лестнице и сажусь на широкий подоконник. Во дворе кто-то хлопает дверью машины: видимо, только вернулся домой. Грустно наблюдать за последним утром. Льётся на крутые крыши солнечный ранний свет, до сих пор возникающий у меня в воспоминаниях. На глаза наворачиваются слёзы, не хочется уезжать. Не менее вечернего красив утренний Санкт-Петербург. Чуть более тихий, едва просыпающийся, не наполненный толпами спящих туристов и отдыхающих петербуржцев. Едва-едва просыпаются трудоголики. Просыпается, наконец, и папа.

Я уже собрала к отъезду вещи, оделась и была готова. Снова ждала в парадной. Мне опять не хотелось завтракать сразу, мы довольно быстро кратким путём шли к цели. Вышли на сорок минут раньше, чем вчера, а насколько пустыми выглядели улицы сегодня! Совершенно свободно передвигаемся по Невскому, никто не толкается, не пихается, но всё же уже совсем не тихо. Солнце нещадно нагревает спину, уже начинаем потеть. День предстоит жаркий: марево туманит глаза на Благовещенском мосту. Наша цель достигнута быстро – Академия имени Репина. Внешний облик заведения полностью отображает суть института в моём понимании. Так должны выглядеть все здания, носящие звание «высших учебных заведений». И хотя таких фасадов в городе много, но восхищение охватывает меня оттого, что здесь Институт, в котором учились многие великие художники, из дверей которых могут выйти известные в будущем скульптуры, архитекторы и, надеюсь, когда-нибудь студенткой выйду и я. Разочарование ждало меня внутри, но не декором – его я попросту не увидела. Нас не пустили из-за пандемии. Я сильно расстроилась и несколько разозлилась. Однако, пыталась утешить себя мыслью, что смогу полноправно войти сюда через два года в качестве студента. По этой стороне Невы, по этой набережной мы гуляли впервые. Не было ещё десяти часов, а народ уже выстроил очередь в Кунсткамеру. Через Дворцовый мост переходили мы Неву, я была расстроена отказом и фактом последнего дня. Завтракать папа оставил меня в любимом кафе, а сам пошёл сдавать наши апартаменты. Отойдя от традиции, я взяла холодный латте и Брауни. В последний день я, как правило, покупаю различные сувениры и подарки. Не обошлось и на этот раз. В кафе я купила серую футболку с координатами Петербурга и надписью «город вопреки». Потом, разумеется, я отправилась в «Зингер» ˗ самый лучший книжный магазин, в котором я была в своей жизни. Канцелярия, различные сувениры в нём действительно привлекают и манят. Они не только с символикой города, но и истории, литературы, живописи. Сладостей тут тоже немерено. Но книги… Сколько же стеллажей с книгами самого разного характера. В отдел искусства я заглянула, но не зашла, зная, что не удержусь и куплю себе очередную энциклопедию, а дома ещё лежит непрочитанный полностью Гомбрих. Целый зал с литературой на английском, отдел с рукописями, с подарочной литературой. Но я пошла на второй этаж, полностью расположивший в себе художественную литературу. Что-то конкретное не приходило мне на ум, я слонялась вдоль стеллажей до тех пор, пока от жара не начала душить меня, угрожая свалить в обморок. Пришлось что-то выбирать. Увидев книгу «Аэропорт», я прочитала описание сюжета и уже думала было купить, но на глаза попалась книга «Вторая жизнь Уве». И хотя первая книга обещала большего, выбор склонился в сторону первой по неуклюжей причине: фильм с сюжетом «Аэропорта» мне не понравился. Фильм был снят даже не по этой книге, но выбор я сделала. Спустилась вниз и начала выбирать открытки. Одну, с княжной Мари Романовой, я вязала опять себе, и одну с крышами Питера. Другую почтовую открытку с дождливым городом я взяла, чтобы отправить подруге в Краснодар. А открытки с императором Александром III и Екатериной II приглянулись мне в качестве дополнения к подарку, приобретённому для подруги, ради которого мы шагали вчера 11 километров. Что-то захотелось купить и папе. Но книги он всегда выбирает сам, сувениры исключены, а воздуха блуждать по любимому магазину уже не хватало. После «Зингера» я во второй раз пошла на Книжные аллеи. Мы уже были на них вчера перед закатом, они разочаровали нас скудностью выбора по сравнению с прошлым годом, но во мне была надежда найти что-то папе там. Ничего не нашлось. Подумав, я вернулась к Казанскому собору в кафе, простояла там очередь и купила ему наивкуснейшую корзинку с малиной к чаю в поезде. И, разумеется, не упустила из виду хлеб. Привлекла меня одна буханка – «Строгановский хлеб» с зёрнами. Со всеми покупками уселась я на траве прям перед центром Казанского собора.

Смотрю на голубое облачное небо, залитое солнцем, на глаза наворачиваются слёзы. Почти уже дала им волю, но тут ко мне приближается маленькая девчушка, лет пяти, с хвостиками и чёлочкой. Смотрит в мои печальные глаза, на мои руки, щипающие травку, сама отщипывает траву и бросает в меня. Так начинается наша недолгая игра в счастье. Мы кидаем в друг друга коротенькую газонную траву и улыбаемся, ничего не говоря. Стараюсь не сильно засыпать её. Вскоре прибегает девочка чуть старше, буквально на год или два. С суровым и немного злым выражением лица она заявляет мне: «Это моя сестра, Соня! Оставь её в покое, не кидай в неё траву». Соня же не смущается и не встаёт с колен, а продолжает кидать мне на голову полувысохшую траву. Я же опускаю руки. Через минуту приходит мать девочек, повышенным тоном предъявив Соне, что она вновь к кому-то пристаёт, зовёт дочерей идти дальше. Соня смотрит на меня и не хочет уходить. Мать с сестрой делают вид, что бросают Соню, чтобы та побежала за ними, но нет, Соня не оставляет меня. В конце концов, мать с ором уводит за руку Соню, а я остаюсь одна. Эта маленькая девочка с детскими нелепыми хвостами и чёлочкой, голубыми глазами и доброй душой, совершенно непохожая на мать и сестру напомнила меня в детстве. Когда её уводили, мне казалось, что так уводят моё детство: с силой, с нежеланием и сопротивлением.

Спустя пятнадцать минут одиночества пришёл папа. Вместе грустили мы на осенней траве по уходящему путешествию, лету, счастью. Я смотрела в сторону канала Грибоедова, пытаясь ухватить ускользающее мгновенье. Уже тогда мне казалось: вот только сидим мы напротив собора, а уже почти сейчас, сейчас унесёт нас поезд. Время отняло у нас мгновенье. Приподнялись и направились в сторону Московского вокзала. По пути зашли в продуктовый, взяли почему-то названное местным мороженое «Чистая линия»: рожок с пломбиром для меня, рожок с пломбиром со вкусом клюквы – папе. На полпути папа решил исполнить большое желание маленького ребёнка, живущего во мне. Мы заходим в недавно открывшийся магазин сладостей «Пират мармелад», где глаза разбегаются во все стороны, а руки кладут в пакет всё подряд. Огромные бочки с мармеладом – мечта сладкоежки. Невероятно довольные выходим мы из магазина с двумя пакетами мармелада.

На площади Восстания играет моя любимая песня, неизменно ассоциирующаяся с Петербургом – Би-2 «А мы не ангелы, парень», слёзы бегут по щеке.

Два дня в Петербурге были ясными, а в этот появились облака и даже тучи. Питер хмурился, но не плакал вместе со мной. По перрону нам пришлось уже бежать: оставалось несколько минут до отхода поезда, а наш вагон снова находился в самом конце, прицепленный к локомотиву. Проводница спросила нас, уезжаем ли мы домой, на что я ответила, что уезжаю из дома. Купе принадлежало только нам, вагон был практически пустой. Невесело ужинали вкусным «Строгановским» хлебом, мармеладом, принесли и рис с овощами. Я старалась не плакать, слушала русский рок. Ближе к вечеру начала читать купленную в «Зингере» книгу, тоже невероятно грустную. Заснуть ночью удавалось плохо, хотя спала крепко, не просыпаясь. Утро нового дня началось с плохо скрываемых слёз. Дочитав печальную книгу, осознавая неизбежное приближение к Казани, я уже рыдала, не пытаясь остановить слёзы. Папа пытался утешить меня, говоря, что всё лучшее заканчивается, а счастье бессмысленно. И по дороге от вокзала домой я не могла не плакать, не могла смотреть в окно в автобусе, зная, что не увижу Петербург.

На второй день после приезда я не выходила из дома, стараясь не думать о том, что я нескоро буду в Питере вновь. Сегодня уже четвёртый день, как я вернулась домой, но до сих пор, а я думаю, даже дольше продлится это, до сих пор я не могу смотреть и воспринимать свой город. Будто читаю скучнейшую книгу, не понимая, о чём идёт речь, не желая понять. Гуляя по городу, стараюсь смотреть на небо, чтобы не стирались из памяти дома Петербурга. Недолго длится настоящее счастье, но не бессмысленно оно для меня, какова бы ни была его цена.