XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Я просыпаюсь от того, что чувствую, как кто-то трогает мое лицо. Открываю глаза и вижу в темноте комнаты чью-то фигуру, сидящую на стуле прямо рядом с моей кроватью. Уже хочу закричать, как вдруг узнаю в сидящем человеке свою сестру-близнеца. В руках у нее большой альбом для рисования и черный карандаш для глаз. Сестра не красится, ей он нужен для создания картин. 

— Что ты делаешь? — шепотом спрашиваю я. И правда, зачем ей понадобилось рисовать ночью, еще и в моей комнате, трогая при этом мою голову. Сестра молчит. — Марина?

Она не отрывает взгляд от альбомного листа. Я замечаю между ее черных бровей глубокую морщину, Марина явно о чем-то задумалась. Карие глаза вдруг поднимаются на меня и смотрят как-то невидяще. 

— Я рисую, — ее голос кажется мне леденящим и каким-то заоблачным. — Я рисую тебя.

А вот это уже странно. Во-первых, для рисования сейчас неподходящая обстановка и недостаточно света. А во-вторых, для чего ей это нужно? 

Я замечаю, что ее рот слегка приоткрыт, а глаза полузакрыты. Интересно, сколько раз нужно ударить человека головой о стену, чтобы довести до нынешнего состояния Марины. Когда-то веселая и приветливая сестра вдруг стала закрытой и непонятной для всех. Это началось неделю назад, когда к нам пришел новый учитель рисования. Странный пожилой мужчина был похож на сумасшедшего. Однако весь день тараторившей о нем Марине так не показалось, она всё внушала мне, какой он умный и многому нас научит. По мне, он просто ничего не знающий старик, решивший заработать и показаться мудрым под предлогом своего возраста. 

А на следующий день этот человек уволился. В тот день Марина закрылась ото всех плотной невидимой пеленой, называемой характером. Характер может строить небоскребы и вершить горы. Может разжалобить, может обрадовать, а может и убить. Но в случае Марины, характер лишь выводит меня из себя. 

— Ну и зачем ты меня рисуешь? — осторожно спрашиваю я.

— Я занята очень важным делом, — Марина вдруг оживляется и в ее глазах на миг загорается огонек, но не такой, как раньше. Пугающий. — В течение нескольких дней я рисовала по ночам всех членов нашей семьи. Теперь мне нужно выполнить последний этап работы — сделать усредненное лицо, содержащее в себе черты всех.

Мысль о том, что сестра сидит над моей кроватью уже не одну ночь и разглядывает мое лицо кажется мне жуткой. 

— Зачем? — только и успеваю вымолвить я, как Марина встает и скрывается за дверью. 

***

Больше сестра не приходит ко мне ночью, а я даже и не спрашиваю, что случилось тогда. Мы обе решили просто притвориться, что всё это был мой глупый сон, возникший из-за постоянного чтения ужасов. Через неделю я решаю, что нам стоит развеяться и приглашаю Марину прогуляться по торговому центу. Сначала она отнекивается, но потом в ее глазах снова загорается тот пугающий огонек, как той злосчастной ночью. Она соглашается и кивает так усиленно, как будто боясь, что я передумаю.

Я уже понадеялась, что она будет весь день такой же веселой, но зря. Когда мы приходим в нужное место, сестра тут же понимает и почти ни на что не реагирует. Я принимаюсь таскать ее по разным приглядевшимся мне уголкам торгового цента, но на нее это не производит впечатления. Когда я вижу нескольких своих знакомых, предлагаю Марине разделиться и гулять там, где хочется. Она кивает и уже отходит, но я хватаю ее за руку.

— Только сначала объясни, что это было. — Отлично, теперь я прибегаю к шантажу. — Той ночью, мы ведь обе об этом помним, верно? Зачем тебе вся родня в одном лице?

Марина смотрит на меня, как заяц смотрит на волка, загнавшего его в угол. 

— Эй, Карина! — я слышу за спиной знакомый голос. — Привет!

Я оборачиваюсь всего на секунду, но, повернувшись, уже не вижу Марину. — Черт возьми, куда она исчезает?

Целых три часа мы с друзьями обходим все уголки в торговом центре, а свою сестру я так и не вижу. Неужели она сбежала домой? Хорошо бы, если домой. Человек, рисующий спящих людей против их воли, на многое способен. Особенно в нашем-то возрасте…

Как вдруг я слышу взрыв, доносящийся со второго этажа. Мы с небольшой компанией друзей быстро поднимаемся и видим, что авария произошла в электронном магазине. Обеспокоенные прохожие пытаются заглянуть за дымовую завесу, образовавшуюся там. Кто-то кричит «Вызывайте врачей, у нас пострадавшие!»

Я сама не замечаю, как рука импульсивно тянется к мобильнику и набирает короткий номер, спасительный для кого-то номер. Скорая помощь едет медленно, или мне просто так кажется. Я начинаю паниковать, Марины нигде нет. Она могла быть на месте взрыва.

Когда спасатели и врачи достают из дыма и огня пострадавших, какая-то женщина начинает плакать и выкрикивать имя мальчика. Ребенок мертв, его накрывают чем-то черным. Я прикрываю рот, подавляя плач, и трясущимися руками набираю номер Марины. Звонок идет, это уже хорошо, значит, она не здесь, или, по крайней мере, взрыв не слишком задел ее, раз цел телефон. 

— Да, — из трубки я слышу голос мамы. – Карина? Твоя сестра в ванной. Почему ты не взяла ее с собой на прогулку?

— Что? – я не могу понять, что мама имеет в виду. Мы ведь гуляли с сестрой, она что, пошла домой и сказала, что я ее прогнала? – Что ты имеешь в виду, мам?

Я слышу три коротких гудка. – Мама?

Никто мне не отвечает. Наверное, здесь плохая связь, нужно выйти на улицу. Я со всех ног несусь к выходу и на ходу звоню Марине. Что-то случилось, я это чувствую. Неспроста это всё – взрыв, рисунки, ее поведение. Я боюсь об этом думать, но мне кажется, что Марина попала в чьи-то цепкие руки, что не предвещает ничего хорошего в дальнейшем.

Вдруг меня кто-то хватает за локоть и тащит в сторону. Повернув голову, я узнаю знакомую темную шевелюру, точь-в-точь такую же, как у меня. Мне становится страшно, теперь я боюсь ее. Боюсь родной сестры, которая не отличается от меня ничем, кроме этих странностей, поглощающих ее на протяжении нескольких недель и забирающих у нее всю радость и жизнелюбие.

— Куда ты меня тащишь?! – воплю я. – Пусти! Что тебе нужно?!

Марина резко поворачивается, и я вижу совсем не безжизненное и серое выражение лица, я вижу Марину, к которой привыкла. В ее глазах пылает пламя, но не злость. Она выглядит встревоженной и напуганной.

— Послушай меня внимательно! – она немного расслабляет хватку на моем локте и поднимает брови. – Сейчас будет длинная речь, повторять которую дважды я не собираюсь. Я хочу, чтобы ты услышала и вдумалась в каждое слово, у нас мало времени.

Я замечаю, что ее волосы растрепаны. Это странно, ведь еще сегодня утром она аккуратно причесалась и затянула их резинкой на макушке.

— Ты наверняка заметила, что в нашем доме… происходят весьма странные вещи. А в особенности, со мной. Так вот, я не знаю, как тебе это объяснить. Пожалуй, начну с той ночи. Я проснулась от того, что твоя дверь скрипела. Но шаги были точно не твои, ты всегда ходишь громко и постоянно топаешь, а тот, кто открыл твою дверь, был бесшумен и тих. Я вышла в коридор и посмотрела, вдруг встала бабушка или родители, но они спали в своих комнатах. Зайти к тебе я не рискнула. Просто не смогла, испугалась, извини, надо было это сделать сразу. Потом, возвращаясь из школы, я заметила в окне своей комнаты… себя! Это точно была не ты, потому что ты была рядом со мной.  Я начала принимать таблетки – успокоительное. Думала, всё это на нервной почве из-за предстоящих экзаменов.  Оказалось, что нет. Ты стала странно на меня смотреть, а потом я заглянула в кухню и увидела саму себя, ты разговаривала со мной. Это было сегодняшним утром. Я услышала, что вы идете в торговый центр и решила проследить за вами.

Сказанное сестрой повергло меня в шок. Я стою и не знаю, что ей сказать. Всё это похоже на рассказ сумасшедшего, но не для меня. Ведь я заметила одну маленькую деталь, которую лже-Марина упустила. И это телефон, который ее выдал, стоило ей отлучиться в ванную. Я смотрю в глаза своей сестре и узнаю в них те жизнерадостные искорки, не исчезающие ни при каких обстоятельствах. Я верю ей, как всегда верила.

Глаза Марины увлажняются, но суровый голос не дрогнет. Моя сестра настоящий воин, с которым произошло слишком много неприятных вещей.

— И когда вы разделились, я поняла, что сейчас произойдет что-то нехорошее. Она куда-то скрылась, я нигде не могла ее найти. К тому же нужно было не выпускать из виду тебя, потому что она может что-то сделать. А через  час я посмотрела в окно и увидела, как она садится в автобус. В тот же миг прогремел взрыв. Меня немного задело, но я вовремя рванулась бежать. Могу поспорить, она сейчас дома. На этот раз мы проиграли, она взяла ситуацию в свои руки, родители поверят ей сейчас, что бы она им ни наговорила.

— О, Боже. – В голову лезут тысячи мыслей, но сказать удаётся лишь слово.

— Теперь нам нужно узнать, кто это и почему она выглядит в точности, как мы с тобой, как будто третий близнец. А еще нужно остановить ее и не дать погубить жизни.

Эти слова пробуждают меня от небольшого транса.

— Она виновата в смерти того мальчика! – восклицаю я. – Она должна ответить перед его семьей и перед законом.

— И она ответит. Но мне не следует появляться дома. Я ночую у подруги, она думает, что наши родители уехали на пару дней. Наш «третий близнец» занимает мою комнату и негласно забирает мое имя и жизнь. Будь осторожна, мне нужно бежать, иначе возникнут проблемы.

***

На следующее утро я просыпаюсь от легкого покалывания. Открываю глаза и не вижу никого. Пустота. Только я и моя комната. Но у меня возникает такое ощущение, будто кто-то вышел отсюда совсем недавно. Я сажусь на кровати и замечаю на своей руке маленький кровоподтек. Такой же бывает всякий раз, когда в школе ставят прививки. Она что-то мне вколола!

Это просто ставит меня на колени, кто-то контролирует меня и мою жизнь, а теперь еще и здоровье. Я встаю и иду на кухню. Достаю из шкафчика бутыль с валерианой. Глотаю пару таблеток и запиваю водой. Остается странное послевкусие, которого не было никогда раньше. Я включаю свет, смотрю на бутыль в руке и ужасаюсь. Это совершенно другой бутыль и вовсе не с валерианой. Внутри лежат какие-то розовые таблетки.

Спохватившись, я звоню Марине и объясняю, что произошло.

— Срочно иди к ней в комнату и потребуй объяснений! Загони ее в угол, как она делала это с тобой. Контролируй происходящее!

— Я не могу, у меня не получится. Я не такая смелая, как ты!

— Я ничего не хочу слышать! Быстрее иди туда, пока она не испортила всю нашу жизнь!

Марина бросает трубку, оставляя меня в отвратительном положении. Нужно сделать это, сейчас или никогда. У меня всё получится.

Я резко открываю дверь ее комнаты и вижу ужасную картину. Марина, а точнее ее копия, лежит на полу. Ее глаза открыты, на лице застыла кривая улыбка. Я, найдя в себе силы, подбегаю и проверяю пульс. Но его нет.

***

Нам с Мариной потребовалось очень много времени, чтобы объяснить родителям всё, что случилось. Чтобы объяснить, что это не Марина, а кто-то другой, похожий на нас с ней, как отражение в зеркале. Мама заплакала. Мы сначала думали, что это из-за недавних событий, но оказалось не так.

Мама рассказала нам то, что скрывала на протяжении всех нашей жизни. Оказалось, что изначально нас было трое. У нее родились три близняшки. Ее счастью не было конца, но лишь до того момента, как доктор сказал, что у третьей, самой младшей, проблемы с мозгом и скорее всего, она не доживет и до двух лет. Мама приняла ужасно сложное решение, надяесь избавить себя и отца от проблем. Она отказалась от ребенка. Но девочка выжила. Наверное, кто-то рассказал ей об этом, а она решила отомстить. Однако, как показала экспертиза, ее проблемы всё же остались, но в меньшей мере.

Мы с Мариной называли ее третьим близнецом, не подозревая, что Дарина – и впрямь наша сестра. Болезнь поглотила ее, не оставив шанса на существование.

А тот загадочный учитель рисования оказался ее приемным отцом. Это объясняет тот факт, что Дарина так тепло о нем отзывалась. Он рассказал ей историю ее жизни, тем самым заставив огонь ее мести вспыхнуть.

После этой истории мы с ним стали хорошими друзьями, а он вернулся в школу. Он оказался действительно умным человеком, знающим многое, чего не знаю я.

***

Эта история осталась секретом нашей семьи, никто не узнал, кто устроил взрыв в торговом центре, и чем занималась Дарина по ночам. Никто, кроме нас. Наша семья – это одно целое, один неразрушимый организм.