X Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Земля, 2148 год.

Толпы людей подняли головы вверх. С космодрома слышались команды, отдаваемые по громкой связи. Запускали очередную ракету. С площади было видно, как технологические фермы отошли от неё. Начался обратный отсчёт, и ракета стартовала. На долю секунды она повисла в воздухе, но уже через мгновение понеслась в небо на бешеной скорости. Шум стих, и люди как ни в чём не бывало поплыли дальше по своим делам.

К таким запускам уже привыкли. Космодромы строили рядом с жилыми кварталами, а то и вовсе прямо среди жилых домов. В нашем городе было около тридцати космодромов, а может и больше. Этого никто точно сказать не мог. По неовизору галдели: «Благодаря возможности изучения космоса с помощью инновационного запуска ультрамодерновых ракет мы в скором времени овладеем космосом, и наша жизнь поднимется на новый уровень… Лучшие специалисты работают над чертежами конструкций…»

Странно, но о результатах полётов говорили редко. Как будто улетела ракета – и нет её. А ведь запуски за последнюю неделю только участились. Засыпая, я непрерывно слышу гул и команды из динамиков космодрома. Чаще всего я даже не засыпаю – едкий, пыльный воздух просачивается через щели в капсуле, несмотря на то, что по городу наставили кучу воздухофильтров.

Я медленно двигаюсь на кьюкборде. Он старый, 2100 года, поэтому немного барахлит и плохо держится в воздухе. Рядом пролетают флайплассы. Всегда хотел себе такую штуку: кабинки у них с лазерным покрытием, и скорость до 450 километров в час. Если бы папа не исчез тогда, возможно, у нас были бы средства на самую простенькую модель.

Я направляюсь домой после подработки по контроллингу роботов. Обычно они осуществляют доставку по городу, но за ними надо присматривать, мозгов-то у них нет, прут в стену или на дорогу, как козлы. Вот я и бегаю, устраняю инциденты.

Когда я зашёл в квартиру, брат с мрачным лицом посмотрел на меня и ушёл спать в свою капсулу. Он тоже стал молчалив, как мама, с того дня. Я думаю, мама знает, где отец. Ей просто сказали молчать. Мне она ещё не рассказывала, думает, я не пойму.

Отчётливо помню ту ночь: я долго не мог заснуть и играл на плейншауте в стрелялку. В коридоре послышались шаги, кажется, в квартиру вошли четверо. Послышались грубые мужские голоса, кто-то начал суетиться, хлопнула дверь и всё стихло. А на следующий день папа пропал. Я думаю, его с другими массово запустили на ракете. Я видел пару раз, как по улице тянулась толпа людей, которую вели к космодрому люди в белой форме. У всех были связаны руки. Никто не сопротивлялся. Это были обычные люди, ничем не примечательные старики и женщины. Видел даже как уводили девочку. Показалось, наверное…

На следующий день мы решили съездить с мамой и братом за электробуками и стилусами для учебы Эля. Звуки ракет с того дня пугали его. Эль впадал в панику, дрожал всем телом и вцеплялся в руку матери. Та гладила его по голове и объясняла, что с ней ничего не будет. Брат боялся, что маму могут так же увести. Хоть я и пытался успокоить брата, но в глубине души понимал, что это довольно весомый повод для опасений. Тогда он тоже не спал, мама держала его на руках. И поэтому знает Эль больше меня. Намного. Тогда он был мал, но думаю, хорошо запомнил этот день.

Я решил приободрить Эля:

– Вот пойдёшь в школу, умным станешь и сможешь заработать на крутой флайпласс, хоть на шестиместный! Да? Ну или сам создашь себе робота и управляй им на здоровье!

Ответ не последовал. Я обернулся и увидел мелькавший в толпе цветастый свитер Эля. Раздвигая людей, я бросился вперёд.

– Ей, стойте! Мама, Эль!

Приблизившись, я разглядел, что брата взяли под руки, а маме сунули какие-то документы. Мама объясняла людям в форме, что Эль не должен тут быть, что это ошибка. Белоформенные отвечали что-то про поступивший запрос на ребенка 7-го уровня и межгалактический союз. Мама кричала и звала на помощь, но люди отворачивались, как будто ничего не происходило. Их лица выражали полное безразличие. Я вцепился в брата, пытаясь оторвать его от людей в форме. Тогда схватили и меня. Нас резко закинули в аэромоб с решётками на окне. Тот с огромной скоростью взмыл вверх. Мы увидели, как мама упала на колени и бросила вверх полный ужаса взгляд. Люк аэромоба с противным скрежетом закрылся.

Во время полёта нас невыносимо трясло. Брат плакал. Я паниковал не меньше его, просто не подавал виду.

– Я здесь, я с тобой, не плачь, – это всё, что я смог выдавить из себя.

Мы вылетели из облаков, и перед нами открылся вид на возвышающийся космодром. Аэромоб приземлился. Дверь распахнулась, и руки в перчатках крепко схватили меня, а затем и Эля. Не снимая с нас одежды, нам вкололи что-то в плечо. Попытка встать не увенчалась успехом. Ноги стали ватными, сознание помутилось, и я, видимо, вырубился.

Открыв глаза, я начал вспоминать события вчерашнего дня, а может и не вчерашнего, я потерял счёт времени. Ломящая боль не давала сконцентрироваться на мыслях. Перед глазами мелькали картинки: отчаянная мама, безжизненные взгляды людей… Оглядевшись, я понял, что нахожусь в помещении без окон. Оно было неимоверно маленькое, кроме матраса и горшка ничего не было. М-да…

Неожиданно помещение пронзил громкий звук:

– Номер два-два-восемь-один, встаньте к экрану!

Я дернулся. Где здесь экран? И откуда идёт этот голос? В потолке появилась щель, из которой спустился экран. Он начал светиться и пускать лучи мне в лицо.

– Что это? Объясните! – заорал я.

– Пульс – девяносто, давление – сто пять на семьдесят, температура – тридцать шесть и четыре, – запищал голос.

Он шёл откуда-то сверху, наверно, из сквозных колонок. Так же быстро, как и появился, экран исчез. Что за фигня происходит, и где Эль? Плечо покалывало. Я сел на пол и заплакал.

Прошло несколько дней или недель, я не мог точно сказать. После укола я чувствовал помутнение в сознании и частую сонливость. Каждый день из щели в потолке появлялся экран, который проверял мой пульс, давление и в целом состояние здоровья. Интересно, в душу он заглянуть может?… Оттуда же подавали воду и еду. Я пытался бить стену, звать на помощь – бесполезно. Как же там брат? Надеюсь, он чувствует себя более-менее. А может он, как и я, сидит сейчас в камере где-то за стеной?

Я плохо спал и всю ночь размышлял, как вылезти из заточения. А ещё я думал о маме. Старался не думать. Но думал и плакал. Вот если бы только достать до той щели в потолке, места там достаточно, смог бы пролезть. Лёжа на матрасе, я чувствовал каждую его пружину, спать на таком – равнозначно пытке… Точно, матрас! Как я не додумался!

Я долго продумывал план и решил осуществить его через три дня. План состоял в следующем. Пока экран осматривает меня – щель открыта. Нужно поставить матрас ребром, встать на него и дотянуться до щели. Главное – ухватиться и пролезть. Но ведь за мной следят! Все эти дни мне отдавали команды по типу: «Номер два-два-восемь-один, перестаньте ходить из угла в угол», «Номер два-два-восемь-один, не находитесь долго в лежачем положении». Что же будет, если я попытаюсь выбраться?

Через три дня утром, как обычно, в потолке появилась щель. Матрас уже стоял в углу. Чтобы это не выглядело подозрительным, вслух я сказал, что хочу размяться, а тут мало места. Экран застыл и начал мерить пульс. Вот он шанс! Я резко рванул на матрас, ухватился рукой за край щели и с трудом втиснулся в неё.

– Номер два-два-восемь-один, немедленно спуститесь!!!

Я не слушал. Щель начала закрываться. Я как раз успел пролезть полностью. Лязг! Послышался сигнал тревоги. Я понял, что нахожусь то ли в трубе, то ли в узком коридоре. Внизу послышались шаги. Я рванул вперед, не разбирая, куда бегу. Под ногами то и дело попадались какие-то предметы, но я не мог разобрать, что это.

Когда глаза привыкли к темноте, я понял что это… Человеческие тела! Они были неподвижные и бледные. Паника охватила меня. Ноги стали ватными. Я шёл, спотыкаясь о трупы, и думал, что меня ждёт та же участь. Как эти люди попали сюда и почему они мертвы? А если и Эль среди них? Подумав об этом, я так испугался, что на секунду перестал дышать, а затем громко заорал и бросился напролом. Впереди был виден свет, но коридор становился только уже. Мне было уже всё равно, куда бежать, лишь бы убраться подальше от мёртвых тел.

Добежав до стены, я понял, что окружён. При свете было видно, что это те же люди в белом. Лица у них были под масками, но по их телосложению понятно, что мягко со мной никто обходиться не будет. Самый высокий из них больно заломил мне руки за спину и повёл за собой. Тревога стихла.

Мы прошли коридор с трупами и пошли по запутанным проходам. По пути встречалось множество людей в белой форме. Они суетливо передвигались и общались по рации. Но самое противное – это огромные буро-зелёные, бесформенные слизни, проползавшие рядом. Их склизкие щупальца скользили по полу, оставляя за собой следы. Где-то в верхней части, между складками жира у них виднелись глаза и что-то похожее на рот. Тело их было покрыто бородавками.

Проползающий мимо бурый слизень задел меня щупальцем. Противная слизь попала мне в лицо. Я снова заорал. Слизняк остановился. Хвать! И я оказался окутан уже десятью его щупальцами.

– Ты кто!? Отпусти, улитка недоделанная!

Люди в белом молча отошли в сторону.

– Фуу! Помогитееее!

Слизень ускорился и потащил меня уже в другом направлении. Подняв голову, я увидел сотню его мелких зубов и узкие озлобленные глаза. Проход сузился, и мы вошли в просторный зал с множеством иллюминаторов. В них были видны пролетающие мимо астероиды и планеты, только выглядели они совсем незнакомо. Вдруг слизняк бросил меня на пол, и тут я заметил впереди стол, за которым сидел сгорбившийся мужчина.

– Что такое, Стрепилс? – сиплым голосом произнёс он.

Слизняк что-то буркнул и грозно скрылся в проходе. Кажется, человек за столом его понял.

– Дяденька, помогите мне, пожалуйста! Меня и моего брата засунули сюда, тут ещё слизняки всякие и люди в белой форме, но они…

Мужчина молчал, а потом неожиданно произнёс:

– Эвк?

– Это моё имя… Откуда вы его знаете?

Глаза мужчины были сонные и измученные. Тихим голосом он произнёс:

– Как там мама?

Мама? Моя мама…? Неужели… Мужчина продолжил, не обращая внимания на моё ошеломление:

– Она вспоминает меня?

Мысли в голове не укладывались. Голова заболела и закружилась. Может, я схожу с ума? Я запомнил своего отца не таким. Он был молодым голубоглазым со смуглой кожей. А сейчас передо мной сидел бледный сгорбленный человек с множеством морщин. Вот только глаза были голубыми, такими же, как раньше.

– Вы мой папа? Точнее… Папа, это ты?

– Да, Эвк, это я. И я очень сильно скучал.

Глаза отца заслезились, он подошёл ко мне и обнял меня, а я его.

– Эвк… Я уже не думал, что смогу увидеть вас. А ты тут…

Я до сих пор не верил происходящему. Казалось, ещё неделю назад я спокойно жил в своём городе, а сейчас нахожусь с пропавшим отцом и какими-то слизнями в космосе. Лучшим решением было принять эту ситуацию и понять, что происходит.

– Папа, куда мы летим?

– Эвк, этот корабль держит курс на Апаллоту. Это планета, на которой обитают такие слизни как Стрепилс. Думаю, ты успел их рассмотреть. Их называют апаллотами. И они питаются людьми… Именно для этого тебя и других людей везут на их планету.

– А почему они меня не съели? Это ты ему сказал? Что ты тут вообще делаешь?

– Тут всё не так просто… Земле пришлось заключить контракт с Апаллотой. В последние годы Межгалактический союз ослаб, и апаллоты расторгли союз с Землей. Эти монстры расплодились за последние двадцать лет и под угрозой уничтожения человечества приказали доставлять им на планету людей. Апаллоты действительно сильные, но на корабле не показывают свою истинную природу. К сожалению, человечество ещё не разработало оружие против них. Я слышал, что их тела состоят из неизученного вида поперечнополосатой мышечной ткани, в которой… Ох, что-то я отвлёкся от темы, извини.

– Какие же они гады… Теперь всё ясно! А на Земле люди даже не знают об угрозе…

Отец продолжил:

– Никто не знает, сколько это будет продолжаться. Иногда мне кажется, что с того момента, как меня назначили командиром межгалактических перевозок, разработка оружия так и стоит на месте. С каждым годом число отправляемых людей увеличивается. Представители союза уже не знают, какие причины придумать, объясняя исчезновение человека. Я не знаю, о чём думают члены союза, видимо, они не понимают всей серьёзности происходящего. Они не думают, что вскоре человечество достигнет точки невозврата.

– А ты как капитан перевозок не можешь ничего сделать?

Отец вздохнул.

– Я уж тут точно бессилен. Изначально меня тоже хотели отдать на съедение апаллотам, но у меня был опыт в области диспетчера, и меня взяли на корабль. Я перевожу всех людей, которых посылают с Земли. Это отнимает немало сил. С годами я научился общаться с апаллотами, понимать их невнятный бубнёж. Эти твари не ищут себе приятелей и общаются только ради своей личной выгоды. Так я и выживаю в этом кошмаре…

– Папа, надо скорее найти Эля, он, наверное, тоже в камере.

– Думаю, он в одной из одиночных камер в левом крыле. Но всё не так просто… – вздохнул отец. – То, что я командую перевозками, ещё не значит, что я могу вытаскивать из камеры каждого второго без объяснения причин. Если апаллоты что-то узнают, шанса не будет. Ведь даже после этого нашего с тобой разговора меня допросят, о чём мы говорили. А если ещё учитывать то, как ты сбежал… Будь аккуратнее: тут камеры, но они без звуковой записи.

– Ну ведь есть хоть какой-то вариант?

– Всё, что у нас есть – это один антиваакумный флайпласс.

Всё намного сложнее, чем я думал. Как оказалось, папа хочет освободить Эля и отправить меня с ним на флайплассе на Землю, а сам он улетать не планировал. Он говорил, что даже если сбежит с нами, его всё равно отыщут на Земле, и будет только хуже. А если узнают, что он позволил нам сбежать – сурово накажут. Как бы печально это ни звучало, но его полёт на Землю может стоить жизни. За такой побег накажут очень жестоко. Лучше не представлять как. А если подстроить всё так, будто нас отправили обратно, то может что-то и выйдет. Отец сказал, что нам ничего не сделают.

Мы говорили очень долго. Папа расспрашивал о маме, об изменениях на Земле, о нашей с Элем жизни. Я был так счастлив каждой минуте общения с отцом, но как будто тонкие нити тянули где-то в глубине души: Эль до сих пор невесть где. Даже если это мой последний разговор с отцом, Эля нужно спасать.

Отец проинструктировал меня, как нужно управлять флайплассом. Чтобы я не забыл, он написал мне краткую инструкцию. Я понимал, что моя жизнь и жизнь Эля зависят только от меня. Я чувствовал вину, ведь из-за нас отца ждут пытки и наказания. Папа говорил, что ему не будет страшно и больно, что ради нас он готов перетерпеть. Я искренне был ему благодарен. Если мы вернемся на Землю, мама будет счастлива.

Пришло время осуществления нашего плана. Пока отец ищет Эля, я должен добежать до капсулы с флайплассом. Но чтобы меня опять не посадили в камеру, я должен одеться в белый костюм, который отец аккуратно засунул мне за пазуху, и слиться с людьми в белом. «Папа, давай. Всё получится!» – мысленно я пожелал отцу удачи.

Я натянул костюм и… понял, что всё это время был в поле зрения камеры. Холодный пот пошёл ручьём. Ноги подкосились. А ведь стоило одеть костюм в слепой зоне, ну или… Вот я идиот. Всё испортил. Не оглядываясь, я побежал к флайплассу. Сзади меня схватили за шиворот. Ну всё, конец…

Обернувшись, я увидел человека, тоже в белой форме, она очень смешно на нём сидела: штаны волочились по полу, а капюшон закрывал пол-лица. Тонкий голосок пропищал мне на ухо:

– Эвк, сейчас сверни налево, отец уже ждёт нас на посадку.

Когда я понял, что это Эль, мне стало так смешно от его внешнего вида, что я еле удержался, чтобы не засмеяться. Мне стало легче бежать. Я схватил Эля за руку, и мы помчались. Послышались звуки тревоги, кажется, наш побег заметили. Добежав, мы обняли отца и хором разрыдались. Тот протянул нам конверт и попросил передать его маме. Усадив нас в флайпласс, он ещё раз пожелал удачи и открыл люк, выходящий в атмосферу. Я нажал кнопку пуска, и мы вылетели из отверстия. На бешеной скорости мы отдалялись от корабля. Папы уже не было видно.

Управлять флайплассом оказалось не так уж и тяжело. Первым тишину нарушил Эль:

– Эвк, ты здорово управляешь этой штукой, я даже не боюсь.

Брат улыбался. Он до сих пор был одет в этот смешной костюм. Он продолжил:

– Я так рад был увидеться с папой. Я долгое время провёл в какой-то камере, мне было так плохо, я думал, что сойду с ума от одиночества. Сначала я его не узнал, но он произнёс моё имя, и я всё понял.

– Эль, наш папа… Я так ему благодарен. Я уже скучаю по нему. Главное по прилёту передать письмо маме. Если она узнает, что папа жив, она будет счастлива. Очень. Кстати, где оно?

Конверт оказался у Эля в кармане, и я настрого запретил ему его открывать.

– Эвк, а что будет дальше? Ведь наш побег заметили, и на Земле нас точно отыщут.

Я уже думал об этом и, сам не веря в свои слова, произнес:

– Мы найдём маму, это в первую очередь, а потом убежим далеко-далеко, так далеко от дома, что нас никто не найдёт. Мы оставим наш дом, друзей, вещи, чтобы снова не попасться в лапы этих аппалотов. Эль, знаешь, наш мир рано или поздно совсем исчезнет. Люди сами уничтожают его, не замечая этого. Даже если обычный народ узнает о существовании аппалотов и об этих перевозках, они будут бессильны. Сейчас для нас главное – защитить маму. Она столько для нас сделала, а сейчас наверное ищет нас… Или уже не ищет…

– Даже если она нас не ищет, то мы будем её искать. Отец, пожертвовав собой, дал нам шанс выжить, и мы не должны его упустить.

Впервые Эль был таким уверенным. Видимо, это приключение дало ему понять, что он не бессильный мальчик. Его уверенность подкрепляла мою, и мы смело летели к Земле.

Отец говорил, что лучше всего будет приземлиться на восьмом космодроме. Там много вакуумных флайплассов, и, приземлившись, мы не будем выглядеть подозрительно. Экран возле лобового стекла показывал, что до космодрома меньше, чем триста тысяч километров. Нужно готовиться к посадке. Хоть я и помнил, как производить посадку, руки начали трястись. Мы пролетели стратосферу и приближались к Земле. Главное – приземлиться куда надо и сделать это мягко.

Экран показывал нужное направление. Я начал сбавлять скорость, но мы всё равно приближались к космодрому слишком быстро. Пролетев облака, мы поняли, что приземление уже через несколько секунд. Космодром был прямо по курсу. Я максимально сбавил скорость. Флайпласс подкосился и глухо ударился о землю. Эль пытался не кричать и издавал странные звуки. От страха я отпустил из рук рычаг управления. Флайпласс ещё несколько секунд мчался вперёд, а затем сбавил скорость. Мы докатились до карьера, который находился прямо за космодромом. После полной остановки мы выскочили из него как ошпаренные и отбежали в сторону.

– Получилось!!! – Эль, громко крича, повис на мне.

Я обнял его. Я чувствовал себя просто превосходно. Я смог спасти себя и брата. Я смог сохранить наши жизни. Я оправдал ожидания отца. Думаю, если бы он видел нас, то гордился бы нами.

Оставался последний этап нашего плана: нужно незаметно проскользнуть через зону посадки и дойти до выхода. Хоть у нас и были лжепропуска, возможно, о нашем побеге уже сообщили на базу, следовало быть аккуратнее.

Приближаясь к зоне посадки, я заметил, что на корабль опять сажали группу людей. Теперь, когда я знал, что их ждёт, мне хотелось забыть всё, что я видел.

– Эль, ускоряемся.

Брат послушно кивнул, и пока белоформенные были заняты посадкой людей, мы бросились к выходу. Ветер свистел в ушах. На секунду мне показалось, что кто-то окликнул меня. Тело самопроизвольно остановилось. Я только сейчас понял, что капюшон слетел с моей головы. Эль убежал вперед. Я обернулся. В толпе стояла женщина и судорожно махала руками. Её силуэт был до боли мне знаком. Белоформенные заметили меня и направились в мою сторону. Женщину затолкали в корабль, она была последняя в очереди. Все звуки исчезли, зрение помутнило. Я сел на бетонные плиты. Меня взяли под руки и поволокли, я не видел куда. Да уже было всё равно. Технологические фермы отошли от ракеты. Начался обратный отчёт, и она с гулом устремилась в небо.

Может, теперь отец сможет увидеть маму?