Ступени были очень хрупкими и траурно скрипели под ногами. Я держался руками за стены чтобы не упасть вниз, высота потолков здесь была немаленькая.
«Давай, не бойся и не таких эта конструкция выдерживала», — раздался голос моего друга Матвея, который уже забрался на чердак и что-то там обустраивал.
У нас с Матвеем случай по-настоящему удивительный. Дружим мы с ним, наверное, класса со второго. И так сложилось, что мало того, что мы в одну школу ходим, мало того, что на одной улице живём, так ещё и дачи у нас рядом. Так что каждое лето мы проводили вместе, ну вот у кого кроме нас ещё так, да не у кого. При этом, так уж сложилось, что знали мы друг о друге немного. Ну такого склада мы люди с ним, что о себе нам говорить как-то неудобно, а в гостях у друг друга обычно запирались в дальней комнате, дабы взрослые не тревожили. Но вот. как уже года два Матвей рассказывал мне о каком-то телескопе. Он и так звезды очень любил, а когда ему телескоп купили, так вообще, самым настоящим астрономом стал.
Но вот, последняя ступенька была преодолена, и я смог узреть чердак, а самое главное удивительный аппарат, что так поражал ум моего друга. Толстый, громоздкий он занимал собою весь оконный проем. Смотри, произнёс Матвей — «сейчас мы увидим прошлое». Он начал, что-то крутить, время от времени, смотря в глазок или как это у астрономов называется. И знаете, у меня есть одна слабость – боязнь всего большого. Высокие дома, огромные пустые равнины – все это вселяет в меня чувство чего-то пугающего, неконтролируемого. Именно поэтому я такое длительное время избегал знакомства с интересами приятеля. Но его речи порой становились настолько красивы, что мне было трудно устоять, и я все-таки решился взглянуть на космос хоть одним глазком.
Мы сидели в полутьме, лишь маленькая настольная лампа в углу давала нам свет. Ветер завывал в вышине разгоняя тучи, что было нам так на руку.
«Иди, — сказал он, вытащив меня из мыслей, — все готово». Я с некоторым страхом направился в сторону телескопа. Я давно представлял, как это может случится, как я его обижу, перестану быть ему другом. Как он скажет, что я трус и не понимаю прекрасного. Я начал сгибать спину прислоняясь глазом к линзе. Все движения казались какими-то неестественными, неудобными. Я боязливо открыл глаз и… ничего не увидел кроме отражения своего съёжившегося зрачка. Но вот на моем глазном яблоке проступила одна белая точка, затем вторая. Постепенно они замещали мой глаз, и я начал видеть куда более ожидаемую картину. «Красиво», — подумал я про себя. И нисколько не страшно, просто белые точки и немного свечений. Но детали все добавлялись и добавлялись к картине и мне все больше и больше становилось не по себе. Точки будто бы обретали глубину, а пространство между ними наполнялось искрами. Я начал различать дымки туманностей. Все будто бы становилось глубже, будто бы утягивало мой взгляд все дальше и дальше, будто бы кто-то хотел, чтобы я смотрел не на звезды, а на то, что находится за ними. Мне резко захотелось домой, сидеть в четырёх стенах между которыми от силы метров пять.
— Красиво? – спросил все это время, стоявший за мною Матвей.
— Очень. — как-то невнятно и наигранно пробормотал я.
И я не врал, ибо это действительно было прекрасно. А ведь каждая эта точка больше нашего мира, я имею тот мир что рисуют на картах. И правда, подумал я, люди так любят давать громкие имена вроде «мир» столь маленьким клочкам земли в океане космоса. Я сам не замечая того уже без испуга погружался в мысли о космосе.
— Ну ладно, для первого раза хватит, у тебя глаза ещё не устали? — Спросил меня мой так сказать учитель астрономии.
— Да нет, — ответил я, – пожалуй ещё посмотрю.
— Ну как знаешь — с какой-то внутренней грустью ответил он.
-А у тебя как вообще дела? — спросил я его, пытаясь разглядеть получше жёлтый огонёк в небе.
— Да хорошо, погода отличная, всегда бы была такая. Видно, как из обсерватории.
— Я не про космос, а про жизнь в принципе, друзья там, семья. Как никак мы лет шесть знакомы. Да просто превосходно, представляешь, я с парнем одним с
севера переписываюсь, он мне рассказывает, как он в минус тридцать
гулять ходит. И ничего, жив здоров. А ещё с одним человеком
переписываюсь, он блог ведёт, я ему обещал вставку про астрономию на
канал сделать. Вот такие вот дела.
-Ну давай теперь я уже посмотрю.
Он отодвинул меня от телескопа и начал что-то пристально высматривать. Я
и не обращал раньше внимания, как он смотрит на небо. Так внимательно, вдумчиво, будто бы действительно, что-то в нем понимает, то вверх смотрит, затем тут же вниз. А я больше в целом разглядываю.
— А хотя и не очень-то дела идут, -тихо проговорил он про себя.
-Что? — спросил я,- я просто не расслышал, что ты сказал?
-Да так себе дела, ответил он с недовольством, злые все вокруг, нервные.
-Что значит злые?
-А то значит, что злые!
Я понял, что завёл разговор туда куда не стоило. Но он тут же успокоился и продолжил,
— Хотя скорее тут только я злой, ты не знаешь, что ли? Переезжаю я в следующем году. Мы и дом, и дачу продаём, папа у нас дом получше нашёл. А я сам знаешь, и так один, а теперь и место новое будет. А там ни погод не будет, ни тебя – многозначительно он проговорил. — Мы переписку конечно продолжим, но это ж не то, по переписке у меня друзей и так немало, а друг по жизни один. Да хотя, чего грустить, все равно под одним небом жить будем.
-Под одним, -с грустью добавил я, — как до нас жили и как после будут жить.
Я не помню, о чём мы говорили дальше, но помню, что сидели мы совсем допоздна. Но такие моменты не могут длиться вечно, и мне пора было идти домой. Я шёл по маленькой насыпной дороге и смотрел на небо. Оно теперь было для меня другим. Более значимым, более интересным. Ранее просто точки, теперь казались мне яркими светилами, просто светлые пятна – далёкими галактиками. Как это прекрасно, думал я, но небо не останавливалось. Оно все чернело и чернело, звезды все проступали на нем и проступали. Луна из белого пятна стала огромным камнем, зависшим в небесах. И тут я побежал. То ли от ужаса, то ли от переполнявших меня эмоций, я бежал, как только мог. А звезды все росли и росли. Их свет уже затмевал собою уличные фонари, и мне приходилось бежать с закрытыми глазами, чтобы их не видеть. Вдруг я на что-то наткнулся и полетел. Но не упал. Я открыл глаза и увидел, как земля отдаляется все дальше и дальше, а холодная чернота мёртвого пространства все ближе и ближе. Огни небесных светил водили вокруг меня хороводы, будто бы празднуя моё присоединение к ним. А я размахивал руками, словно пытался плыть. И я проснулся. Один. В другое время. И в другом месте. Телескоп воспоминаний снова решил пошутить надо мной.
В открытое окно светила как никогда яркая луна. Пока она на небе никто не одинок.
