«Фу, посмотрите!
Это Таракан!
Он грызёт мои мысли!
Раздавите к чертям!» —
Такое мы слышим день ото дня
От Богов из толпы,
От тебя и меня.
Но что случится,
Если сейчас
Станет Тараканом
Кто-то из нас?
Погоним его из толпы,
Да подальше.
Для надёжности напишем закон.
Справедливости ради покажем,
Как страшна воля наших Богов.
Загнать Таракана в угол не сложно,
Для этого придумали яд.
Пусть паразит дрожит, и хохочет,
Принятый в другом мире собрат.
Но есть недочёт в нашей системе:
Тараканы ничуть не мертвы,
Хоть и травим мы их давно.
Как ни пытались они
К нам приобщиться,
Так и не познали
Понятье «равно».
Равны никогда мы не будем,
Хоть верещи.
При виде Таракана одна у нас
Установка — кричи.
А что же нам ещё делать
При виде врага?
Не отдавать же ему место
У заветного мирового руля!
Ответ прост:
Принять,
Пока от злобы
Не пришлось одичать.
Пора принять
Жизнь сквозь щели
Асфальтовых дорог.
Но впустить ли готов
Консервативный народ
Измученного Таракана
К себе на порог?
Готов ли ужиться
С кем-то другим?
Ответ его ясен:
Здесь пока нет места чужим.
***
На балу встретить можно
Много разных гостей:
Господины, сэры, мэры,
Дамы кружат средь цветастых мастей,
Пряча свой истинный цвет — они серы.
Стучат бокалы. Свечи горят,
Расставлены они по всему залу.
«Пир во время чумы» — говорят
Те, кому довелось увидать
Чудесные блюда из ваты.
Уже дошло до полуночи —
Самое время,
Чтобы играть баллады Орфея,
Но струны арфы лопнули давно,
Ведь решили снять с ней
Порнографическое кино.
А зачем людям арфы,
Когда есть гитары?
Арфа — инструмент слишком старый,
Слишком не пафосный и не модный ничуть,
Там даже не за что тянуть!
Всё же, музыка заиграла.
Ринулись в пляс гудящие пары.
Кружатся в вальсе они—
Хоть картины из них лепи.
И я там был,
Мёд-пиво пил.
По усам текло —
В рот попало.
Бросился я в пляс
Вместе с остальными,
Но что-то мне подсказывало,
Что танцую не с ними.
И кажется мне, будто пляшут со мной
Не звери, не птицы, не люди,
А изуродованные ушной лапшой
Духи беспринципных прелюдий,
Которые слипаются в ком,
И рвётся одежда на них,
Словно тонкий картон,
А причёски превращаются в пар,
Что принимают люди за дар.
И спустя пару четвертей часа
Вижу я не людей, а гнилое мясо
С клочьями мокрой бумаги
И черепа с грязными умами.
Ну а музыка всё играла,
Будто беды никогда не бывало,
И плачет бедный Орфей
На груде сломанных скрипичных ключей.
