X Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Данная работа вдохновлена творчеством шотландского писателя Вальтера Скотта.

Глава I ( Орден Храма Соломона )

В темные времена, когда люди свято верили в колдовство и суеверные пророчества полоумных отшельников, существовал орден тамплиеров, не уступавший своим могуществом и богатством многим европейским державам. Устав монахов-воителей был крайне суров. Он воспрещал поддаваться мирским утехам и земным удовольствиям, так же строжайшее табу было наложено на любые взаимодействия с прекрасным полом. Но в скором времени члены ордена перестали чтить свой устав и начали вести распутную и свободную жизнь, которая совершенно не соответствовала их священному сану. Богатство сделало сердца их черствыми.

Орден храма Соломона год от года рос. Рыцари, вступавшие в него, отдавали ему все имущество, которым они обладали. Монархи одаривали орден землями. В XIV веке тамплиеры были на пике своей славы. Они были настолько могущественны и имели такую власть, что могли без каких-либо преград основать свое собственное государство. Но, увы, амбиции погубили своих обладателей… Орден навлек на себя праведный гнев.

Глава II ( Жан де Виль )

Жан де Виль, еще будучи совсем молодым, принял решение вступить в прославленный орден тамплиеров. Он принадлежал к знатному дворянскому роду де Вилей и унаследовал от своего отца богатые феодальные владения, благодаря чему в ордене он был встречен более чем радушно, ибо эти земли могли поспособствовать его дальнейшему процветанию. Детство Жана было окутано тайной. Мать его умерла от непонятной болезни, когда он еще был несмышлёным младенцем, а отец разбился, неудачно упав с лошади во время охоты. Мальчик рос, уверенный в том, что в лице ордена обретет смысл жить, возмужав, после своего совершеннолетия он был посвящен в рыцари и стал полноправным членом ордена. И вот после того, как на плаще его появилось изображение восьмиконечного красного креста, считавшегося отличительным знаком тамплиеров, он, наконец, почувствовал себя частью чего-то целого и полностью, и безвозвратно отдался ордену, разделив с ним свои мечты и чаяния.

От остальных рыцарей Храма он отличался в первую очередь мягкосердечием и привлекательной внешностью. Черты лица его как-то сами по себе имели свойство очаровывать людей. Большие голубые глаза, опушенные длинными черными ресницами, смотрели прямо в душу и, кажется, открывали самые потайные ее дверцы. Братья ( все члены ордена считались между собой братьями ) его не любили за его фанатичную набожность. Большинство тамплиеров знали главы «Книги книг» от слова до слова, но следовать ее предписаниям не собирались. Между тем, как де Виль считал это священным долгом каждого из них. Во время всеобщих веселий Жан молча удалялся, потому что не мог никакими увещеваниями объяснить братьям, что чрезмерная праздность губительна для человеческой души. Храмовники нередко насмехались над ним и даже в некоторой степени жалели его.

Глава III ( Армэль де Латри )

В обширном зале, поблизости от витражных окон, стекла которых отбрасывали на пол разноцветные причудливые узоры, ярко выделявшиеся на фоне тьмы, охватывавшей все помещение, стоял человек. Некто держал книгу, губы его тихо шептали молитву, засунув книгу за пазуху , он набожно скрестил на груди руки и поднял голову, как бы обращая ее к небу . Так он простоял около часа, погруженный в благочестивые мысли. За дверью послышались тяжелые шаги. Потом он выпрямился, нахмурив брови, повернулся в ту сторону, откуда исходили мешавшие ему звуки. В проходе показался высокий силуэт, то был один из братьев по имени Армэль де Латри. А человек, совершавший вечернюю молитву, был никто иной, как Жан де Виль. Он решил последовать за мелькнувшей тенью.

Де Виль сам не знал, почему молчаливая фигура Армэля была для него предметом, крайне его интересовавшим. Армэль относился к де Вилю хорошо, сам по себе человек он был умный и проницательный, но при этом молчаливый и надменный. Никто не знал, по какой причине он вступил в орден, известно было только то, что до этого момента Армэль совершил какой-то тяжкий грех, который решил искупить таким образом.

Несмотря на это, среди братьев он пользовался уважением. Такой же набожностью, какой обладал де Виль, он не отличался, между тем де Латри открыто демонстрировал свое пренебрежительное отношение как к уставу, так и к другим таинствам ордена. Некоторые из братьев считали Армэля приверженцем язычных восточных религий, но никаких доказательств предоставить не могли. Он, как считали многие, в совершенстве владел искусством врачебного дела. Де Виль любил слушать громкие и напыщенные речи де Латри в те моменты, когда его все-таки удавалось разговорить, но после он замолкал неожиданно и надолго. Де Виль и сейчас следовал за ним с целью обсудить некоторые вопросы касательно того, что в скором времени один из храмовников займет высокое положение, но какое именно де Виль не знал и хотел уточнить это у более сведущего де Латри. Но тот быстро скрылся за поворотом.

И до слуха де Виля донесся разговор Армэля и еще кого-то… Голос второго звучал громче, нежели голос де Латри. Армэль отвечал тихо и по всей вероятности нехотя. Жан подошёл чуть ближе, стараясь разглядеть того, кто стоял напротив де Латри, но тут же к нему вышел сам Армель и, озлобленно улыбаясь, поинтересовался у Жана, что же такое он тут делает… Жан отмахнулся, сказав, что отправляется к себе и, как можно скорее, покинул де Латри.

Кто был этот собеседник? А самое, главное, куда он делся? Пока де Виль шёл к келье, затем чтобы лечь спать, самые разные догадки приходили ему на ум, но он все это отринул и решил, что произошедшее не достойно его внимания, Жан чувствовал, что веки его с каждой минутой становятся все тяжелее, и придя, де Виль упал на свое грубое ложе и мгновенно уснул.

Глава IV (Видение)

Де Виль оказался на просторном балконе, и его взору открылся великий город Иерусалим. Он развернулся перед ним во всей своей красе. У Жана перехватило дыхание. Узкие улочки рассекали город и извилинами уходили во все его части. Дома из обтесанного камня вызвышались над ними исполинами, Жан бросился к самому краю балкона, холодный ветерок обдул его лицо, он озирался по сторонам и не мог прийти в себя от изумления… Вдали виднелась крепостная стена, по ней и тут и там ходили стражи, освещенные настенными факелами. Когда-то, примерно 210 лет назад, ее брали крестоносцы, они боролись за свободу христиан, они шли освобождать святую землю.

Вдруг позади него появилось удивительное видение. Существо неземной красоты предстало перед ним. Де Виль обернулся и в испуге попятился назад, он был не из трусливых, но перед божественным созданием его охватил религиозный страх. Нечто медленно приблизилось к Жану и легонько дотронулось до его лба своими холодными руками.

— Все, кто носят на себе восьмиконечный крест, в скором времени сгинут в пламени и адских муках, если не одумаются и не вернутся к своим истокам! Среди вас есть предатели! Идолопоклонники и душегубы! Искупите свой тяжкий грех покаянием!

Сказав это, неземное создание испарилось в воздушном пространстве. А де Виль резко начал падать, волны крови сомкнулись над его головой, и он почувствовал, как его легкие сжались в груди. Но не прошло и минуты, как он снова оказался на устойчивой поверхности. Оглянувшись по сторонам, Жан понял, что оказался в одном из таких мест, где инквизиция совершает свой суд. То была, несомненно, комната пыток. Через некоторое время в нее вошли четверо, притом один из них был окружен тремя другими. Приглядевшись получше, де Виль признал в нем Армэля.

— Презренный, ответь мне. Правда то, что ты поклоняешься Сатане? – спросил священник у стоящего на коленях де Латри.

— Ложь! Все, что вы, ваше святейшество, вменяете мне в вину – все ложь и клевета! – де Латри был невозмутим, но в глазах его проглядывала тревога.

— Так ты отрицаешь? – переспросил священник.

— Отрицаю, – Армэль отвечал с таким же хладнокровием, как и прежде. Священник заходил по комнате, то и дело, бросая в сторону храмовника пронзительные взгляды. Внезапно он остановился у стола с принадлежностями палача, задумчиво поводил по ним рукой, как бы выбирая что взять, и схватил предмет с выступом, чем-то отдаленно напоминавшим кочергу.

Священник подошел почти вплотную к де Латри и, потрясая перед его лицом кулаком, заорал не своим голосом.

— Отрицаешь?! Вдруг де Латри засмеялся.

И стены, казалось, содрогнулись от его смеха.

Глава V (Жак де Моле)

Де Виль проснулся в ужасе. У него не было сомнений в том, что сон, им виденный, пророчество, посланное самим Богом или же самим дьяволом.

Де Виль встал, обмакнулся тряпочкой и расторопно покинул келью. Он направился прямо к магистру, но по пути встретил Армэля. Он находился в компании двух храмовников, один из которых горячо распространялся на тему посягательств короны на богатства ордена. Де Латри стоял и безучастно смотрел куда-то в сторону, по всей видимости, его разум был занят чем-то другим. Жан хотел проскользнуть незамеченным, он считал, что де Латри оказался в этом видении не спроста. Ему это удалось, пройдя по узеньким коридорам, он наконец оказался у громоздкой двери, ведущей в зал заседаний.

Де Виль перевел дыхание и постучался, но ответа не последовало. Через некоторое время двери отворились, Жан вошел в просторное помещение. Под высоким потолком размещалась колоннада, в конце которой на небольшой возвышенности стоял дубовый стол. За ним сидело пятеро братьев, все они внимательно разглядели вошедшего де Виля и, недовольные тем, что их разговор был прерван таким малозначительным лицом, поочередно фыркнули себе под нос. Среди них был и магистр. Жак де Моле был высокого роста, на плечи его ниспадали редкие седые космы волос. Одет магистр был в традиционное обличие тамплиеров, предписанное им еще родоначальниками ордена. На нем была длинная белая туника, подпоясанная ремешком, плащ и золотое распятье на груди.

— Чего ты желаешь, брат мой, коли пожаловал к нам без приглашения? – голос магистра звучал громоподобно.

Де Виль выпрямился. Он совершенно не боялся магистра, так как считал, что все члены ордена равны между собой, в этот момент Жан чувствовал сильное воодушевление при виде того, на кого возлагал спасение ордена.

— Этой ночью у меня случилось видение…

— Видение? И что оно могло по твоему означать?

— О, великий магистр тамплиеров, оно означало, что орден, одинаково любимый всеми нами, обречен…

Магистр нахмурился.

— Что ты видел?

Де Виль рассказал все в точности, как было, единственное он не стал говорить, что храмовником, над которым производился допрос, был Армэль де Латри. Магистр слушал молча и, казалось, проникся рассказом де Виля, но по окончании повествования приказал ему покинуть помещение и приступить к своим обязанностям. Жан весь вспыхнул. Он чувствовал, что тело его охватила сильнейшая лихорадка, но, что послужило тому причиной, он не знал. Дрожь по всему телу заставила его продолжать.

— Взгляните! Мы своим поведением порочим наших основателей, наше имя! Бедные рыцари обладают несметным богатством!

Глаза магистра сверкнули.

— Мы порочим?! Будь мы праведными защитниками паломничества, достигли бы мы таких высот! Посмотри, брат, чего мы добились своим щитом и мечом!

— Да? А стена Сен Жан-д’Арк, поражение у которой лишило нас славы, дарованной нам еще нашими предшественниками – славу непобедимого ордена! Наш щит и меч не принесли воинству Христову победы над неверными! Генрих третий был прав – наша гордость перешла все границы! Гуго де Пейн завещал нам…

Но Жану так и не удалось окончить свою мысль. Магистр тамплиеров повелительным жестом правой руки заставил его замолчать.

— Гуго де Пейн завещал, — он сокрушительно покачал головой.

Жан кивнул, после чего продолжил прерванную магистром речь.

— Очнитесь! Как же вы не видите того, что творится кругом! Вы забыли обо всем! Мы подобно Александру Великому, находясь в хмели, сжигаем Персиполь под науськивание ночных химер! Золото пьянит нас точно добрый глоток вина, власть тешит наше себялюбие точно сладкий шепот наложницы: «Что бы ты не делал, ты прав, ты сын Зевса…» Вы скрываете под простынёй праведности…

Де Виль был перебит одним из братьев — рослым мужчиной с шрамом, обезобразившим все его лицо.

— Что мелет этот юноша! Клянусь крестом, что ношу на своей груди, я вырву ему язык, если он сейчас же не прекратит! – храмовник было собрался вынуть свой меч из ножен, но магистр остановил его.

Де Моле стоял долгое время молча. Он задумчиво глядел на Жана, поглаживая свою длинную бороду. Брови на его лице сдвинулись, между ними проявилась складка.

— Имя? -Жан… Жан де Виль…

— Ну, что же, Жан де Виль, теперь ты меня послушай. Божественное явление подсказало нам как избежать ненастья. Оно посоветовало нам вернуться к своим истокам, что могло означать только одно, отказаться от всего, что мы имеем: от богатства, земель, почета. Но послушай меня, это все принадлежит нам на законных основаниях. Все это раньше принадлежало членам ордена, покуда те не присягнули ему на верность. Или же было даровано нам монархами. Значит, ни Филипп Красивый никто либо еще не имеет на них право! Так что… Как ты можешь говорить о грядущем падение своего ордена, зная, что в мире нет и не будет более могущественного объединение нежели наше? Только тот может усомниться в ордене Храма Соломона, у кого недостаточно преданности для того, чтобы оборонять его!

После этих слов де Виль почувствовал, как сильно бьётся его сердце. Оно было готово выскочить из груди, минуя ребра, грудину. Что? Всю свою осознанную жизнь Жан посвятил ордену, но сейчас ему никто не верил, а ведь он полноправный его член, разве магистр и его соратники не должны с ним считаться. Жан сжал одну руку в кулак, другой указал в направлении магистра.

— Я отождествляю себя с псом безукоризненно преданным, слепо верующим. Но ты — он позволил себе такую неслыханную дерзость, как обращение к магистру на «ты», — слеп! Ты не видишь ничего дальше своего носа, Филипп прознал про наши сокровища, он не упустит удобного случая овладеть ими! И ты это прекрасно знаешь!

Лицо магистра вздрогнуло, по нему пробежала судорога. Он стал бледен, с лица его сошла краска.

— Вон… Уберите его с глаз моих немедля. Он безумен. Я слышал, что Армель сведует в врачевании… Пусть же он избавит его он недуга.

Де Виля взяли за руки двое братьев и насильно вывели из зала, несмотря на то, что тот кричал, надрывая связки. Братья уложили его на кровать и отправились за Армэлем. Де Виль лежал связанный и плевался слюной. Де Латри тихо подошел к нему и осмотрел, как следует. Они были совершенно одни. Армэль достал мешочек, болтавшийся у него на ремне, и вынул оттуда листья аконита, и с невозмутимым выражением лица перемолол их в глиняной емкости. Де Виль приподнялся на локтях.

— Что это? Что ты делаешь? Что это за растение?

— Это? Аконит. Это самое чудодейственное лекарство, оно гарантирует тебе попадание в рай…Знаешь, все это, конечно, верно. Орден падет, Филипп об этом позаботится. Он пообещал мне свободу. Так вот, ты можешь помешать замыслам французского монарха, а я этого никак не могу допустить. Тебе придется выпить приготовленный мной яд. Нет смысла сопротивляться, всех вас ждет костер.

Жан пытался освободиться. Он не раз предпринимал попытки позвать на помощь, но у него не выходило ничего кроме хриплого стона. Из глаз Жана текли ручьем слезы. Он не боялся смерти, он боялся за орден. Ему было ясно, что Армэль, а может ни он один в сговоре с Филиппом. Де Латри аккуратно приподнял голову де Виля, который уже не сопротивлялся, и заставил его выпить яд. Недолгие конвульсии, и Жан мертв. Армель закрыл своей рукой глаза Де Виля и прикрыл его неестественно бледное лицо простыней. Де Латри вышел из кельи, прикрыв за собой дверь.

Глава VI (Филипп Красивый)

Филипп оставался недвижим некоторые время. Но вскоре послышались приближающиеся шаги, в его опочивальню вошёл Армель. На столе около королевской кровати размещался шандал. Свет от него падал на стены комнаты. Де Латри почтительно склонил голову при виде монарха Франции, сложив руки за спиной. Король взглянул на него исподлобья, что-то было в нём такое, чего Филипп так и не мог понять. Длинные, густые волосы Армеля переливались в свете свечей. Красные огни играли на его лице, перепрыгивая с одной его части на другую. Черные глаза горели. Он был достаточно красив собой… Король видел де Латри не впервые, но каждую встречу с ним на него находила боязнь. Филипп после недолгого молчания приветственно кивнул своему долгожданному гостю.

Ему на мгновение показалось, что перед ним стоит отнюдь не человек, он пошатнулся, но страха не выказал. Де Латри улыбнулся, его белые зубы блеснули в темной комнате, единственным источником света в которой был небольшой шандал, от этого она была ещё более жуткой, чем могла бы быть.

— Рад встрече с тобой…- король постарался изобразить на своем лице подобие улыбки, но у него этого не вышло, — ты принес то, о чем я тебя просил?

Армель не стал излишне церемониться и, не произнеся ни слова, положил свёрток бумаги на стол.

— Что же… Благодарю за службу — Филипп поднялся навстречу де Латри с протянутой рукой. Табурет заскрипел под ним, от чего король состроил недовольную гримасу, а тамплиер вздрогнул от неожиданности. Рукопожатие вышло неловким и с обеих сторон нежеланным — может быть, скажешь что-нибудь на прощание? — короля начинало напрягать безмолвие его собеседника.

Армель посмотрел на Филиппа, королю стало как-то не по себе под этим пристальным взглядом. Тамплиер глядел сквозь, он обратил свой взор в открытое по случаю жары окно и как-то тяжело вздохнул, после чего на лице его проявился оскал.

— Прощайте, Ваше величество!

Затем де Латри направился прочь из комнаты, оставив Филиппа в одиночестве. Тот выглянул в окно, ровно так же, как и Армель, тоскливо осмотрелся по сторонам, вскоре он озяб, улёгся в постель и заснул…

Армель в сопровождении стражи покинул королевский сад, оказавшись за его пределами, Де Латри распростер руки, запрокинул голову назад, в глазах его блеснули слезы.

— Магистр, признанный мудрецом! О, великий магистр тамплиеров, Жак де Моле, знал ли ты, что орден, который ты так яро оберегаешь, падёт! Нет… На какие ухищрения ты бы не шёл, всё кончено. Но! Ты не уступчив! Ты достоин строптивого ордена! Зря ты не послушал де Виля… — тут Армель рассмеялся. Его грудь сотрясалась от смеха, он схватился за неё рукой и чуть-чуть подался вперёд… После де Латри сел на корточки и закрыл лицо руками, успокоившись, в отчаянии прикусил губы и возвел свои красные от слез глаза к небу… Но задерживаться было никак нельзя… У него не было времени на промедление. Он сам все это прекрасно понимал.

Так вот, де Латри взглянул на звёздное небо и кинулся в кусты. Больше его никто и никогда не видел. Только Богу известно куда он пошёл. Но до нас дошли слухи, что он умер насильственной смертью после прошествия девяти лет от описываемых мной событий… Армель был найден в хлеве собственного дома, заколотым ножом.

Когда он удалялся, можно было слышать волнения за стенами замка… Они уже были готовы к аресту тамплиеров… Золото! Ох, как короля терзали мысли о нем, ночью бессонница мучила его нескончаемо, и снились, и снились ему богатства несметные, укрытые от глаз людских тамплиерами… И вот, уже в скором времени всё это достанется ему… Ну, что, де Моле…

Глава VII (Конец)

Поздней ночью по приказу короля рыцари Храма были задержаны и размещены в тюрьму. Начался суд, возглавляемый самим папой Римским. Вопросы, задававшиеся на суде, не соответствовали дейсвительности, но под воздействием пыток многие из тамплиеров признали за собой деяния, которые не совершали. По истечении трех лет приговор был вынесен. Магистр Жак де Моле и еще несколько его соратников были приговорены к сожжению на костре.

Толпа кишела вокруг площади, конвой солдат с трудом мог удержать её. Они что-то выкрикивали, размахивали обоюдоострыми копьями, угрожали повешаньем. Повозка с осуждёнными продвигалась сквозь толпы людей. Каждый наровился заглянуть в неё. Но из-за плохой видимости трудно было разобрать кого же в ней везут. Народ налегал на солдатские щиты, стараясь взобраться повыше, но в ответ получал глухие удары во все возможные места. Вскоре повозка остановилась у подъёма на эшафот.

Папа римский Клеомент Третий перевалился через край своего ложа и весь напрягся от нетерпения. Повозка отворилась, и оттуда вышел магистр тамплиеров с его присными. Он безучастно осмотрел толпу и двинулся вперёд, понукаемый сзади отрядом стражей.

Приговоренных взвели на эшафот и привязали к стоящим на нем столбам. Они не выказывали страха, а, гордо выпрямив спины, ждали своего смертного часа. Толпа ликовала. Рыцари стояли, их белые одежды вздымались на ветру.

Остались считанные минуты. Магистр тяжело дышал. Близость смерти пугала его, как и любого человека. Он жадно впивался глазами во все, что его окружало. Солнце больше не радовало его, он думал об одном. Орден! Орден, права которого он так яро отстаивал пал. В памяти его встал образ молодого юноши Жана де Виля. Боже, он знал о грядущем падении. Внезапно магистр начал бредить. Он был стар и измучен. В его расстроенное воображение прокрались фантастические твари, проживающие в преисподне. На деревянном помосте в центре площади, где разместился Папа Римский, показался и Филипп. Де Моле поднял на них свой взор в тот момент, когда сено, находящееся у его ног, зажгли. Огонь охватил белое одеяние рыцаря.

— Будьте прокляты! Господи! Великий орден! Ты, Филипп, и ты, Папа Римский, сгинете еще до наступления нового года!

Лицо Филиппа стала смертельно бледным, но выдержка вновь пришла ему на выручку, и он не только не вздрогнул, но и продолжил стоять с надменным выражением лица. Но сердце в его груди билось быстрее, чем когда-либо…недолго осталось биться этому сердцу…

Де Моле затих, над площадью послышался жуткий вопль. Тела тамплиеров тлели… А проклятье не заставило себя ждать. Папа Римский умер через несколько дней, а Филипп через несколько месяцев, не успев как следует насладиться сокровищами тамплиеров. Но в истории орден Храма Соломона запомнился, как самый могущественный из когда-либо существовавших.

Послесловие

События, описанные в моем рассказе, произошли на самом деле, и рассказанная мною история не выдумка, но, так как это художественное произведение, в нем присутствуют неточности и преувеличение. При написании данной работы, я не преследовала цели задеть или оскорбить чьи-либо чувства.

Образ де Виля, так же, как и образ де Латри в сочинении является собирательным, в реалии же никого из них не существовало. Скажу ещё несколько слов насчёт самого де Латри. Прототипа у данного героя нет, но среди тамплиеров были и те, кто отрекался от ордена в пользу своего освобождения, что, конечно же, расценивалось его членами, как предательство. Стоит вкратце изложить историю ордена, можно было бы сделать это в предисловии , но в таком случае сюжет был бы ясен с самого начала. Орден храма Соломона был основан в 1119 году Гуго де Пейном и его последователями, расформирован он был в 1312 году по инициативе Филиппа Красивого. За время его существования произошло огромное множество знаменательных событий. Именно тамплиеры считаются родоначальниками современной финансовой системы. Они были влиятельными и могли диктовать свою волю даже полноправным правителям. Арест произошёл в 1309 году по приказу монарха Франции, после чего начался процесс судопроизводства, продлившийся аж до 1312 года. За это время многие тамплиеры умерли от голода и лишений, многие отреклись от ордена и продолжили свою жизнь среди обычных людей. Де Моле поначалу перепугался, но заметив, что его приближенные хорошо держатся, решил вести точно такую же политику. Закончилось все казнью. Если Вам захочется узнать больше, обратитесь к историческим источникам! Благодарю за прочтение, дорогой читатель.