Клятва на мизинчиках – самое святое из святых. Клятва на мизинчиках проносится сквозь дни, месяцы, годы. Сквозь реальность и сон. Сквозь обиды и радость. Клятва на мизинчиках нерушима.
***
Нас прислали сюда с наземной военной базы. Официально называясь испытателями, каждый из нас считает себя подопытным. Наша цель – долететь до каждой планеты Солнечной системы, одной карликовой планеты, утратившей свой статус в системе в далеком две тысячи шестом, и их главной звезде – Солнцу.
Двадцать испытателей, десять пар для экспедиций и всего три месяца для подготовки.
Распределили нас в первый день, так же, как и выдали порядковые номера, которые здесь использовались вместо имен. Я стала курсантом номер 42/70. Мой напарник, которого поставили в пару со мной, стал курсантом номер 42/50. На вид это был юноша двадцати лет с хорошо сложенным телом и грозным выражением лица. Если говорить честно, то я засомневалась, что он вовсе умеет выражать позитивные эмоции. У него были темные, короткие волосы и карие глаза. Я постаралась мило улыбнуться ему при первом «знакомстве», но получилось, кажется, очень худо – в ответ я не получила ни одной эмоции.
Нас заселили в комнаты по два человека в каждой. В небольшом помещении не было окна; стояли две кровати, два стола с необходимым на них и небольшие шкафы. А после получасового отдыха, который прошел в неловком молчании между нами, нас снова созвали по громкоговорителю в холле базы, чтобы объявить каждой паре их объекты для экспедиций.
Нам выпало Солнце.
Риски не вернуться большие – мы оба это поняли сразу после оглашения результатов. Мой напарник даже посмотрел на меня в тот момент, но на его лице снова нельзя было прочитать ни одной эмоции. А на моем лице читались явный страх и немного гордости за нас. Все же не каждой паре достается Солнце.
После этого день пролетел быстро, если теперь это можно назвать временем суток – в окнах коридоров и общих комнат был виден только бесконечный космос. Но время до отбоя было занято осваиванием на Базе, изучением расписания тренировок и пар для подготовки к полетам и другим бытовым мелочам.
После звука отбоя я заснула, кажется, за минуту. Ноги ныли, голова ходила кругом. Я даже не посмотрела на Пятидесятого перед тем, как свет выключился. Так прошел мой первый день.
***
День второй.
Сирена, играющая роль будильника, прозвенела на весь корпус ровно в шесть утра. Когда я открыла глаза, напарника не было в кровати, зато в душевой был слышен поток воды. В полном сборе Пятидесятый вышел из ванной через десять минут. Форма для курсантов шла ему. Он оглядел нашу комнату и, заметив, что я не сплю, сказал мне:
– Я закончил. Сбор через полчаса, подожду тебя, – и только сейчас я поняла, что слышу его голос впервые вне служебных дел. Я кивнула, пробормотала скромное «спасибо» и быстро юркнула в ванну.
Через полчаса мы сидели в столовой и завтракали, слушая распоряжения нашего куратора.
– Пара Солнца, – стоило нам услышать название нашей пары, мы тут же отложили столовые приборы и обернулись к говорящему, – сегодня вы на тренажерах. Там вам представят точную копию вашего настоящего космического судна, на котором вы позже совершите свою миссию, и вы будете все три месяца учиться управлению и действиям в различных ситуациях. После них – две лекции. Там все просто. С собой иметь планшет. Полное расписание в ваших планшетах. На этом все. Желаю вам удачного дня, курсанты. Привыкайте друг к другу, иначе с управлением вам не справиться, – куратор усмехнулся, а я взглянула на Пятидесятого. Тот лишь пожал плечами и вернулся к еде.
Мы вышли после тренировки на тренажерах. Наш первый «псевдополет» прошел на отлично. На удивление, Пятидесятый оказался довольно разговорчивым во время работы. Выполнив тренировочные задания, мы получили добро на полет в оставшееся время. И за этот промежуток я успела узнать, что мой напарник всего на два года старше меня и ему двадцать два, а космические полеты – его мечта. Дальше были лекции.
Вернулись мы без сил. Возвращались в тишине, потому что разговоры сейчас казались для нас слишком тяжелыми. Нас хватило на короткий поход в душ по очереди, после чего, выключив свет, я снова провалилась в сон, услышав перед этим:
– Спокойной ночи, Семидесятая.
***
День десятый.
Привычно сидя за ужином – единственным приемом пищи, где можно было неспешно подумать о своем, – я думала о пролетевшей неделе. Мы быстро подстроились под режим и отлично справлялись с задачами. Всегда ходили парой, садились за один стол и старались делать все сообща, даже при условии, что с другими курсантами мы тоже неплохо поладили. Пятидесятый, уже изначально показавшийся мне интересной личностью, с каждым днем все больше и больше захватывал мое внимание. В перерывах и на тренажерах, если это не мешало отработке полетов, он был разговорчив, но наши темы не заходили дальше того, что происходило в стенах космической Базы. Кто-то допустил слишком много ошибок, кого-то заменили, а кого-то выгнали. Перед сном он все так же желал мне спокойной ночи, и на этом весь наш диалог заканчивался.
***
День двадцать второй. Наш первый вылет.
Сегодня из Базы вылетали три корабля, включая наш, на первый реальный тренировочный полет.
– Волнуешься, навигатор? – резко прервал тишину Пятидесятый.
– Никак нет, капитан, – хотя мои подрагивающие руки говорили об обратном. Я, выполняющая роль направляющего, обязана была их успокоить в срочном порядке, чтобы точно управлять всей системой, точно и четко командовать координаты и не подвести своего капитана – так называли управляющего судном.
Пятидесятый неожиданно взял мою руку в свою сразу после того, как я завершила проверку оборудования и скомандовала, что Церера – так назвали наше судно – готова к вылету.
– Сконцентрируйся, Семидесятая, – только и сказал он, не выпуская мою ладонь до самого вылета.
Полет прошел спокойно.
***
День тридцать девятый.
Я не заметила, как мы сблизились. Неожиданно для нас двоих спать мы ложились уже не под «Спокойной ночи, Семидесятая», а под наши разговоры, на середине которых обычно оба проваливались в сон.
Я узнала о нем многое, как и он обо мне. Рассказы о карьере «до» плавно перетекали в разговоры о семье, а после в диалоги на какие-то посторонние темы. Теперь мы знали любимые блюда друг друга, краткую историю наших жизней и многое другое. Пунктик «дружба с Пятидесятым» был выполнен.
Наши реальные полеты проводились все чаще, а занятия на тренажерах – реже. Перед каждым полетом, когда было проверено всё оборудование и пристегнуты все ремни, он брал мою руку в свою, молча говоря: «Я рядом». На парах нам давали столько материала, что последнее время нам приходилось засиживаться в библиотеке допоздна и на цыпочках, совсем бесшумно идти в свою комнату после отбоя.
***
День сорок первый.
Сегодня мы писали наши заключительные экзамены. После них наша подготовка заключалась в постоянных полетах, тренировках и укреплении навыков. Сдали все курсанты, включая нас.
Мы сидели в кабинете вдвоем. На разных рядах, партах и вариантах. Писали прямо в планшетах без возможности поблажек. Они нам и не требовались – мы были лучшими в своем потоке. Закончили и отложили стилус с разницей в десять секунд. Проверяли все с разницей в еще тридцать. Я вышла всего на сорок секунд позже. И стоило мне закрыть за собой дверь в аудиторию, как я позорно разрыдалась прямо перед моим напарником от волнения, которое упало на мои плечи тяжелым грузом. Мне повезло – мы стояли в полностью пустом коридоре. Эхо моих, на первый взгляд, тихих всхлипов громко отражалось от стен. Недолго думая, он притянул меня к себе, давая возможность уткнуться в плечо.
– Ну все, Семидесятая. Все позади. Результаты придут через полчаса. Но я уверен, ты сдала на сто из ста. Завтра пробный вылет на половину пути до Солнца, помнишь? Нужно хорошо отдохнуть, – тихо говорил он, пока я пыталась унять свои слезы. Просто переволновалась. Я не видела его лица и эмоций, но в голосе определенно были теплые ноты.
Мы дошли до спального блока и оставшееся время ждали итоги там. А когда увидели на обоих экранах заветные сто из ста, подскочили с дивана и крепко обняли друг друга:
Мы смогли.
***
День сорок второй. Наша половина пути.
В этот день нас, как и всегда, подняли в шесть утра оглушительной сиреной, к которой невозможно было привыкнуть. По выработанной схеме мы быстро собрались и пришли на завтрак. От волнения, которое нарастало с каждой минутой, еда вставала поперек горла, но я все же осилила кашу и несладкий чай. Зато мой напарник, кажется, совсем не волновался. Он посмотрел на меня взглядом, от которого вера в себя возрастает вдвое, и мы вместе двинулись подготавливаться.
Уже через час я привычными движениями готовила Цереру к вылету. За нами вылетали все остальные пары. По общей рации я скомандовала, что судно Церера готово к вылету и следом прослушала девять разных названий в паре со словом «Готово». Мы вылетели.
Наш полет длился, кажется, всего секунду. За постоянной слежкой за координатами и приборами я и не заметила, как в зоне видимости появилось Солнце, а позже мы развернулись обратно.
Выйдя из судна на Базе, первым делом я сняла шлем и посмотрела на Семидесятого. Замерев, он смотрел на меня и улыбался. В его глазах читалась гордость за нашу пару и сегодняшнюю миссию. Я улыбнулась в ответ и кивком пригласила его на послеполетный чек-ап.
В комнату мы вернулись в довольном предвкушении. Все прошло спокойно и хорошо, поэтому все наши волнения, которые до этого полыхали в груди, полностью улетучились.
***
День шестидесятый.
Мы прорабатывали ежедневно на тренажерах различные вариации развития итогового полета: что, где и как может произойти. Снова реже выходили в космос на Церере. Пару раз вылетали ради забавы (это отдельные истории, нам потом доставалось от куратора), очень часто по плану, для тренировки. Теперь больше времени нам было предоставлено для себя. С каждым днем мы узнавали друг друга лучше и лучше. Поддерживали друг друга, вместе преодолевали трудности и делились счастьем. Наш полет в половину пути к Солнцу прошел без помех, как и все наши другие полеты. Мы видели Его. Солнце. Слишком далеко, но так близко. Оно было восхитительным. Пятидесятый через пару дней признался, что никогда это не забудет. Я согласилась тихим кивком.
А сегодня вечером, после ужина, когда до отбоя оставалось пару часов свободного времени, мы снова завели разговор о жизни «до».
– Мы не были на Земле шестьдесят дней, подумать только! – воскликнула я, осознавая нашу с ним ситуацию.
– Интересно, побываем ли еще? Я хотел бы остаться служить здесь, – невозмутимо сказал Пятидесятый, а я напряглась.
– Ты же знаешь, что наш шанс…
– Три процента по прогнозам. Я слышу это каждый раз, давай помечтаем? – он нагло перебил меня, понимая, про какой шанс я хочу сказать. Мы оба замолчали в своих мыслях, – Как тебя зовут? – неожиданно выпалил он после минутного молчания.
Я опешила, задумалась и засомневалась. А потом, рассудив, что терять нечего, четко произнесла:
– Ариана.
– Марк, – он первый улыбнулся мне. А я за ним.
Сегодня мы оба засыпали с улыбкой.
***
День восемьдесят восьмой. Три дня до последнего полета.
Нам дали три дня на отдых. Полное восстановление было обязательным перед миссией. Ребята, которых назначили на планеты, уже начали свои полеты. Им нужно было выполнить их от четырех до двадцати раз. Нам всего один.
– Я волнуюсь, – призналась я, присаживаясь напротив Марка. Смотрела прямо на него, а он не смотрел на меня. Нервничал.
– Я тоже. Немного. Но я не хочу говорить о таких вещах. Нам нужно максимально успокоить себя за это время и быть готовыми ко всему, – он говорил все это слишком спокойно, хотя я понимала, что внутри у него целый ураган похуже моего.
–Марк, – я нарушила тишину, которая по ощущениям затянулась на вечность. После того как он посмотрел на меня, я продолжила, – клянешься, что мы долетим? – я протягиваю ему мизинец и жду ответа.
– Клянусь, – он сжимает мой палец своим и смотрит прямо в глаза. Тепло улыбается, а я улыбаюсь в ответ.
***
День девяносто первый.
Мы садимся в Цереру. По привычке, уже автоматическими движениями пристегиваем ремни, шлем на голове. Я проверяю датчики, сообщаю о готовности и делаю глубокий выдох. Смотрю на Пятидесятого. Он готовится. Серьезный. Я не видела его таким давно. Нам дают разрешение на вылет.
Полет составляет четыре часа тридцать две минуты в момент, когда я командую, что до Солнца осталось двадцать минут. Я знаю: сейчас включают камеры, которыми напичкана Церера. Перед нами, спустя долгую темноту, появляется Солнце, которое стремительно растет по мере нашего приближения, – свет в конце туннеля бесконечности. Мы снижаем скорость на половину. Все по плану.
– Семь минут, – четко командую я, – мы не войдем в три процента, – сообщаю, смотря на датчики.
Марк кивает – я замечаю это боковым зрением. Вот так просто. В моих глазах эмоции. В теле – спокойствие. Я все еще навигатор своего капитана.
– Две, – тихо, но Марк понимает.
В наших глазах сквозь затемненные стекла шлема отражается большая звезда. Это красиво. Марк бы согласился с моим мнением. Внутри корабля температура комфортная – спасибо технологиям. Я чувствую легкие касания – это Марк безмолвно просит мою руку. Я позволяю ему сделать задуманное.
Он переплетает наши мизинцы.
Я смотрю вниз на середину между нашими сиденьями: наши пальцы сжаты в клятве. Смотрю на его лицо, но вижу только шлем. Я знаю, он улыбается сейчас. Я перевожу взгляд прямо.
Последнее, что я запомнила – это яркая вспышка света и счастье в нас двоих.
Мы выполнили миссию. Когда по рации передавали поздравления от Базы, я отключалась. Последнее, что я услышала – писк Цереры. Ее оповещение о сбое и наш сигнал о том, что все завершилось.
Мы смогли.
