— Дамы и господа, сегодня – знаменательный день! Мы рады вам представить инновационную разработку, шаг в ближайшее будущее, в мир технологий! Наш штаб очень долго работал над тем, что вы увидите через считанные минуты! – низкорослый, упитанный мужчина показывал на нечто большое, покрытое брезентом, — открывайте!
Устрашающий вышибала в чёрном смокинге сорвал ткань. Из-под неё выглянула статуя, от которой кровь стынет в жилах. Под лучами палящего июльского солнца переливалось стеклянное изваяние девушки. Она была настолько реалистичной, что могло показаться — перед тысячами людьми стоял живой человек. Отлитые ручки, ножки с ювелирно выстроганными ноготками, глаза, в которых застыла жизнь. Непонятно, как оставались целыми тонкие ресницы, достающие до бровей. Плотно сомкнутые губы дополняли лицо, полное безразличия. Можно было подумать, что она спит, покрытая гримом. Если бы не отсутствие зрачков – при взгляде в глазницы человек мог различить в бездонной пустоте лишь самого себя. Безумное убийство или шедевр искусного скульптора? По стеклянному покрытию прыгали солнечные зайчики, толпа отражалась в щеках, шее, струящемся длинном платье, на котором была идеально выполнена каждая складка. Никто не понимал, ради чего их собрали. Толстяк, объявляющий «инновационную разработку», потирал руки и ухмылялся, гладил стекляшку по волосам. Это выглядело противно до подходящего к горлу комку тошноты… Словно главный изобретатель любил этот кусок переплавленного песка больше, чем собственных детей и жену. Он просто холил это создание и был готов целовать ему руки и стоять на коленях в мольбах.
— Несчётное количество лет мы трудились над сотворением этой девушки, – трясущимся голосом продолжал инженер Винсент, — и рады с сегодняшнего дня начать наш эксперимент! То, что вы видите — не просто статуя! Ещё чуть-чуть и она будет настоящим человеком, моей прекрасной Дианой Эвер… В чём же заключается опыт, спросите вы? Пока что это лишь кусок стекла, но если наполнить его разными чертами характера – он оживёт! С каждой характеристикой Диана будет обретать цвет, когда их станет достаточно, у неё появятся зрачки, и она станет человеком! Всё это время статуя будет находиться в своём будущем доме вместе с Клэр Эльмонт – той, кто раскроет её лёгкие для кислорода. В неё уже заложены некоторые знания, например, что ей шестнадцать лет, необходимо ходить в школу, а родителей у неё нет. Мы будем наблюдать за её «рождением» и жизнью. Пусть никто не смеет говорить ей о том, кем она является. Тот сразу же будет объявлен сумасшедшим и направлен в соответствующие органы. Пусть девушка живёт обычной жизнью, к ней должно быть отношение как к простому человеку. Дом её будет в нашем городе, но для чистоты эксперимента посещать учебные заведения она будет в соседнем, там, где никто ничего не знает. Когда настанет время, я сам расскажу ей обо всём, и она сделает выбор – жить дальше или вновь стать статуей, чтобы потом переродиться или так и остаться ею. Думаю, вы меня поняли и можно прекратить вступительные речи. Время отдать Диану! Клэр, поднимись!
На сцену взошла молодая девушка с длинными чёрными волосами и зелёными глазами. Она широко улыбалась, держала спину ровно, лишь руки пробирала мелкая, едва заметная дрожь.
— Дорогая, дотронься до неё и скажи что-нибудь. Пусть всё будет наглядно, — Винсент задержал дыхание и закусил губу, ожидая начала.
— Пусть будет весёлой, — улыбнулась Клэр, тонкими пальцами касаясь статуи.
В этот момент левая нога изваяния обрела бледный цвет мраморной кожи. Винсент выдохнул. Его глаза горели, выражали крайнюю степень обожания. Толпа ахнула.
— Эксперимент можно считать открытым! – воскликнул изобретатель, — можете быть свободны!
Статую вновь покрыли плотной тканью и под чутким руководством Винсента поместили в машину. Туда же села Клэр, и водитель увёз их в неизвестном направлении. Люди стали медленно расходиться, опустошая залитую солнцем площадь. Небо было голубым и безоблачным. Листья тонких берёз и длинная ярко-зелёная трава покачивались на лёгком ветру. На дороге остались следы от стремительно удалившейся машины, в воздухе витал запах бензина и гари.
Прекрасный день в ужасном месте. Повсюду разбросаны изрисованные кусочки бумаги и шоколадные фантики. В тротуарах уже давно зияют дыры. Ни в одном доме нет ремонта. Стены обшарпаны, в подъездах лежат кучи слезшей краски. Совсем чуть-чуть и здания начнут рушиться по кирпичикам. Половые покрытия взбухли, в каждом углу – мыши. Главный инженер-фанатик, являвшийся ещё и главой города, истратил все деньги на создание своей мечты – стеклянной Дианы Эвер.
***
Дорогая машина остановилась на окраине города. Там, в отдалении от всех других построек стоял огромный двухэтажный дом с садом. По углам территории росли деревья акации, под окнами – сирень. За зданием – деревянные качели, которые обвил плющ. Если присесть на них, отлично будут видны кусты розы самых разных цветов. К входу вела белая матовая лестница, из которой вырастали колонны с витиеватой лепниной, она же украшала стены снаружи. Грузчик освободил статую от ткани и понёс в её будущую спальню. Как только Клэр увидела особняк, глаза её округлились, а ногти впились в ладони до красных следов. Она шла по длинным коридорам с мраморным полом, разглядывала золотые канделябры и люстры. Звонкий звук ударов каблуков вибрацией раздавался по помещениям, и с каждым шагом рос её еле сдерживаемый гнев. Они вошли в спальную комнату. Там стояла кровать с белым покрывалом, в изголовье – красные свечи. В центре помещения – стеклянный подиум с зеркалом, на который установили статую.
— Удачи Вам, мисс Эльмонт, — сухо проговорил грузчик и ушёл.
Клэр ничего не ответила. Она лишь захлопнула изо всех сил дверь с позолоченной ручкой.
— Хах, и здесь я буду жить, пока не «родится» Дианочка… А потом вернусь в своё захолустье, — громко закричала девушка, убедившись, что никого нет, — молодец, Винсент, променял нас всех на стекло! Помешанный… Что же в тебе такого, дорогая Ди? Из-за тебя мы все спим в почти что руинах! Но я не буду к тебе слишком зла, не твоя вина всё же… Будь ты умной, песку мозгов не дано, но я могу исправить…
Расплылся лёгкий туманный свет, и вторая нога обрела цвет.
***
Так шли день за днём. Клэр, несмотря на всю злость, была снисходительна к Диане. Она награждала её добрыми чертами характера, и к сентябрю статуя была заполнена на треть.
Очередной осенний вечер. Дождь монотонно стучит за окном, ветер уносит в танго опадающие листья. Из молчания девушку вырвал телефонный звонок.
— Алло, да, мам? Что-то случилось?
— Случилось? М-да, это у тебя-то там жизнь красочна! Спишь на перине, ходишь по позолоте! Мне это уже изрядно надоело. Поддержала Винсента, чтобы хоромы белые получить? Он ведь сам мог провернуть всё это, только решил зачем-то стороннего человека найти! Ты с этой стекляшкой всё возишься, а мать молись, чтобы квартира цела осталась! Повелась на красочную картинку, ну-ну, ещё немного и вернут тебя назад. Только не открою дверь я тебе. Как ты нас бросила, так и мы тебя. Нет у тебя больше ни матери, ни отца, ни близких. Бывай, Клэр Эльмонт, теперь ты для нас – никто.
— Мам? Мам…
В ответ лишь тишина.
Клэр упала на колени и зарыдала. Она ударяла кулаками о пол, крики её отражались от стен, слёзы капали на мрамор. Внутри у нее оборвались все нити, упала груда камней и металлолома. Сердце как волейбольный мячик грохнулось в пятки и подпрыгнуло назад, оставляя за собой щемящий след. Девушка обнимала трясущимися руками колени, качалась из стороны в сторону, невидящим взглядом смотрела в потолок. Громкими всхлипами её душа выворачивалась наизнанку, дыхание было прерывистым и колеблющимся. Внутри огнём разливалась ноющая боль и обжигала все органы, оставляя после себя тягучую пустоту осознания. Мисс Эльмонт легко и стремительно лопнула как воздушный шарик от иголки.
— Это из-за тебя! Из-за тебя я потеряла всё, — срывающимся голосом орала Клэр на статую, приложив руку — знаешь что, дорогая Ди… Будь же ты отвратной! Злой, равнодушной, высокомерной, лживой! Ненавидь всех, чтобы все ненавидели тебя! Чтобы ты залила своими горькими слезами всё это богатство! Плачь кислотой, чтобы разъело твои руки и этот дурацкий мраморный пол! Пусть внутри тебя всё сломается, пусть от тебя останется лишь стеклянная крошка! Пусть тебе будет в сотни раз хуже, чем мне сейчас…
В эти пару секунд всё тело изваяния обрело цвет, и появились чёрные зрачки. Яркий свет озарил всю комнату, попал на все ещё трясущуюся в надрывном плаче Клэр. Через пару минут охранники явились в дом. Они взяли под руки обмякшую мисс Эльмонт и оставили её на улице. Выполнив свою работу, девушка им стала не нужна. И, брошенная всеми, она ушла в неизвестном направлении, редко всхлипывая от опустошённости.
Через пять минут, осветив всё вокруг вспышкой, статуя стала оживать. В глазах появился огонёк, глаза стали моргать. Пошевелились пальцы, затем руки, а после она пошла. Шёлковое платье шелестело от соприкосновения с полом. Шла она босиком, и пальцы и стопы её почти не издавали звуков, их было не видно под одеждой. Казалось, что она плывёт.
— Спокойной ночи, — сказала новорождённая Диана Эвер и заснула на огромной кровати, оставив стеклянный подиум пустым.
***
С многочисленных экранов показывалась спящая девушка.
— Винсент, ты ведь понимаешь, что она будет редкостной гадюкой? Из светлого в ней только цвет волос, — вздохнув, сказал изобретателю напарник.
— Да… Не такой я представлял себе мою Ди.
— А почему ты не сделал этого сам? Зачем тебе Клэр?
— Так интереснее эксперимент…
***
Тусклое солнце просачивалось сквозь окна старого школьного кабинета. Диана стояла в чёрном платье в центре помещения. На её бледное лицо падал свет, она с презрением смотрела на своих будущих одноклассников. Девушка в первый раз видит всех этих людей, это её первый учебный день, но она уже всех ненавидит: отличника за первой партой, милую старосту, подружек активисток и прочих юношей и девушек. Ненавидит классную руководительницу, представлявшую её классу. Завуча, директора, параллель – всех. Наконец, ей разрешили проследовать к своему месту – рядом с каким-то рослым брюнетом.
— Что ж, привет Диана, — улыбнулся парень.
— Для тебя я — мисс Эвер, — выплюнула девушка.
— Да кто ты такая, мисс Эвер?!
— Заткнись уже!
— Диана, что ты себе позволяешь, — вмешалась Анна Владимировна.
— Не Ваше дело.
— Диана!
— Что?
— Сегодня я сочту это за тяжёлый адаптационный период.
Так шли долгие дни. Все было так, как и завещала Клэр. Диана ненавидела всех, и все ненавидели её. Девушка изо дня в день издевалась, глумилась над каждым встречным. Ругалась с одноклассниками, высмеивала бабушек и маленьких детей. В её чёрных глазах сверкали злые огоньки. Она била слабых за воротами школы, плевалась ядом и была исчадием ада. Все её грехи нельзя было сосчитать. Каждый, кто решался заговорить с ней, вскоре начинал жалеть об этом. Её обходили стороной, боялись, мечтали, чтобы она больше не появлялась в этих стенах. Но каждый день, вплоть до снежного декабря, она приходила и унижала прохожих.
Диана, как обычно, уверенно шла по коридору, пиля глазами пространство. Тут, прервав её мысли и вырвав из привычного клубка смешавшихся голосов, в неё врезался младшеклассник. Девушка почти упала с каблуков и замерла на месте, тяжело дыша.
— И-извини…
— Смотри куда прёшь, — крикнула она, ударив его по лицу так, что остались следы от ногтей.
Мальчик в слезах убежал вглубь длинного тёмного коридора. Диана собиралась уходить, как её окликнул сосед по парте, во главе толпы школьников.
— Стой!
— Чего?
— Послушай нас, Ди. Нам это изрядно надоело. Как ты можешь вести себя так с людьми? Ты довела пару учителей до нервного срыва, дети боятся тебя. Да ты недавно у бабушки сломала костыль! Хотела, чтобы тебя ненавидели? Получилось! Ты демоница, родившаяся из проклятого пепла. Хуже тебя на свете никого не найдётся! Такое ощущение, что у тебя вместо сердца – кусок стекла!
Всё огромное пространство школы сузилось для Дианы до размеров маленького замкнутого квадрата. Стены и потолок давили, грудную клетку жгло. Внутри девушки стал сквозь оковы и металлические прутья прорываться свет. В маленьких количествах, спрятанный, но свет. Взгляд в бешеном танце прыгал по лицам людей, тошнота подкатила к горлу. Появилось ярое желание сузиться в комок и закрыться от всех, от прожигающих до стеклянного сердца глаз. Дыхание участилось вместе с пульсом и сердцебиением. Она жадно глотала воздух, появившаяся пелена слёз застилала взгляд. На ватных ногах, держась за стену, Диана добежала до туалета и заперлась. Осев на пол, впившись ногтями в кожу головы, она билась о колени и плакала. Для неё перестало существовать пространство, голова кружилась. Девушка в первый раз за всё время ощутила себя ничтожеством. У неё тряслись даже фаланги пальцев, ни один нерв не поддавался контролю мозга. Слёзы текли и текли, пропитывая белую блузу. Противный холодок бегал по коже, лёгкие плавились с каждым вдохом и выдохом. Паника давила, сознание мутнело, мысли перемешались. Но через некоторое время остались лишь всхлипы и бешено колотящееся сердце. После звонка Диана через силу встала и пошла искать одноклассников у кабинета математики. Увидев их, она, сняв каблуки, побежала за ними.
— Простите, простите за всё, пожалуйста.
Её грудная клетка быстро и часто вздымалась. Её взгляд впервые был чистым и искренним, без зла.
— Ди, всё хорошо? – обеспокоенно спросила староста, обняв её.
Тут вновь необузданный гнев заполнил глаза девушки, кулаки сжались, проснулась былая ненависть.
— Нет, идиоты!
Тьма и свет боролись внутри Дианы Эвер, совершая страшные перепады. Зажав рот рукой, с расширенными от страха глазами, она убежала домой, оставив каблуки в коридоре, вместе с удивлёнными школьниками.
***
На протяжении месяца Диана пыталась измениться. Девушка старалась быть доброй, ласковой, но зло, которого было в разы больше, побеждало. Она рефлексировала. Плакала, хотела стать другой, но у неё не получалось.
Так, в очередной день, девушка зашла домой, сдавшись. Всё также висели канделябры, которые хотелось оторвать, золото казалось куском грязи. Силы бороться покинули её. Остался лишь гнев к себе. Она ненавидела свою сущность, свою жизнь. Свет рвался наружу, но гас, предавая сердце Ди злу. Его было слишком мало, чтобы бороться с клубком ядовитых змей, живших внутри Дианы Эвер. Его хватало лишь на то, чтобы слабо светить, как свеча, даря лишь осознание.
Девушка ударила по стене своей комнаты так, что подсвечник всё же упал и раскололся. Раскололся и её мир. Диана села на стеклянный помост и стала кричать, пытаясь вытащить из себя всю кислоту. Опорная система давала знать о себе ноющей болью. Слёзы текли ручьём, органы соединились в безумном танце, мешая ей нормально дышать. Она извивалась, скручивалась, выпрямлялась, вновь становилась в позу эмбриона. Перестала ощущаться боль от покусанной губы. Чувствовалась лишь одна боль – внутренняя. Такая, что уже ничто бы не смогло бы её заглушить. Душа металась, рвалась, стучала изнутри. Посреди спальни шикарного дома, Диана уже не в первый раз заливала стекло и мрамор на полу слезами. Но в этот раз всё было намного хуже. Сейчас она плакала так, что её надрывные крики звуковыми волнами бегали по всему зданию и резали слух наблюдавшему теперь уже наяву изобретателю. Девушка в своей безумной агонии даже не заметила, как он вошёл.
— Диана, — тихий голос Винсента вырвал её из истерики.
— Кто Вы? – испуганно спросила она.
— Не плачь, сейчас я всё расскажу. Только не удивляйся сильно. Я – тот, кто создал тебя. Ещё летом ты была стеклянной статуей. Чтобы тебя оживить, тебе давали разные черты характера. Как видишь, плохого получилось больше. Но твой внутренний свет боролся изо всех сил. Да, я наблюдал за тобой. Но это не самое важное. Важнее то, что ты можешь измениться.
Как бы не шокировали её эти слова изначально, одно лишь слово «измениться» отбросило всё прочее. Она была готова смириться и поверить всему ради этого.
— Как?
— Нужно умереть под снегом, чтобы стать другим человеком.
— Что?
— Мы проведём ритуал. После него ты вновь станешь статуей, а, в будущем, возможно, получишь новую жизнь.
— Я согласна.
— Тогда надевай своё телесное платье. Скоро за тобой приедут.
***
Через час та же дорогая машина привезла Диану в изобретательный центр. Девушка жутко волновалась, но волнение это было с нотками радости. Ей было всё равно на этот ритуал, главное, что она больше не будет той отвратной мисс Эвер, от вида которой хотелось принять святой воды.
— Ты готова? – спросил Винсент.
— Да.
Ей указали на ванну, на воде в которой плыли лепестки белых роз. Девушка легла в неё. В первые секунды холодная вода обожгла её кожу, но вскоре чувства стали пропадать. Руки перебирали прозрачную гладь, оставляя круги и лёгкую рябь, вылезали наружу и вновь погружались. Она трогала шероховатые лепестки, вдыхала запах масел. Подушечки пальцев стали набухать от длительного нахождения в воде. В какой-то момент движения её стали замедляться, тело – неметь. Кости, мышцы и связки потеряли подвижность и перестали быть единой системой. Она больше не могла чувствовать – только видеть.
Её перенесли на улицу. Там, перед зданием в снегу была вырыта яма. Винсент трясущимися руками положил её туда. Ему было больно смотреть, как охранники закапывают его дорогую Ди белыми снежными хлопьями. Ещё пара минут, и она была полностью под ним. Девушка совершенно не ощущала холода. У неё в голове было лишь смутное понимание, что она находится под грудой снега. Но страха не было. Была лишь лёгкость от того, что у неё есть шанс на другую, счастливую жизнь. Где сердце её будет стеклянным лишь по сухому факту, а не по существу. Через час глаза её закрылись.
А на следующее утро Диана Эвер уже снова стояла статуей в своем ныне тихом и пустом доме, пережившем много слёз. Глаза её вновь стеклянны и пусты. И, может быть, совсем скоро кто-то вновь вдохнёт в неё жизнь. Но не только жизнь, но и яркий, ослепительный свет.
