X Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Моя мама везла меня на машине с опущенными окнами прямиком в аэропорт. В Фениксе было 24 градуса тепла и идеальное, безоблачно-голубое небо. На мне была моя любимая кофта — безрукавка, с белым ажурным вырезом. Я надела ее как прощальный жест. Моей ручной кладью была куртка-парка.

На Олимпийском полуострове северо-западного штата Вашингтон, маленький город Форкс существовал под почти постоянным покровом облаков. Дожди в этом несущественном городе шли чаще, чем в каком-либо другом месте Соединённых Штатов Америки. Это был именно тот город, вездесущего, мрачного оттенка, откуда моя мать выбралась вместе со мной, когда мне было всего лишь несколько месяцев отроду. Это был именно тот город, где я была вынуждена проводить летний месяц, пока мне не исполнилось четырнадцать. Это был тот возраст, когда я наконец-то отстояла свое мнение; последние три лета, мой отец, Чарли, отдыхал со мной в Калифорнии по 2 недели.

Это был именно Форкс, куда я сослала саму себя — решение, принятое мной в великом ужасе. Я ненавидела Форкс.

Я любила Феникс. Я любила солнце и обжигающую жару. Я любила этот энергичный, раскидистый город.

«Белла», — моя мама обратилась ко мне — последний из тысячи раз — перед тем как я сяду в самолёт. «Тебе не нужно этого делать».

Моя мама выглядела в точности как я, отличаясь лишь короткими волосами и морщинками от смеха. Я почувствовала спазм паники, глядя в ее большие, детские глаза. Как я могла оставить мою любящую, эксцентричную, легкомысленную маму, стоять за саму себя? Конечно, сейчас у нее есть Фил, так что счета, скорее всего, будут оплачены, в холодильнике будет еда, в машине бензин и будет, кому позвонить, если она потеряется, но всё же…

«Я хочу поехать», — соврала я. Я всегда была плохим лжецом, но в последнее время я лгу так часто, что сейчас это звучало почти убедительно.

«Передай Чарли привет».

«Я передам».

«Я скоро навещу тебя», — настаивала она. «Ты можешь приехать домой когда захочешь — я сразу вернусь, как только понадоблюсь тебе».

Но я могла видеть жертвенность в ее глазах, спрятанную за обещанием.

«Не волнуйся за меня», — убеждала я — «все будет замечательно. Я люблю тебя, мам».

Она крепко обняла меня на минуту, затем я пошла на посадку, а она ушла.

Четырех часовой полет из Феникса в Сиэтл, ещё один час в маленьком самолёте до Порт Анджелеса, а затем часовая поездка прямиком в Форкс. Полет не беспокоил меня; час в машине с Чарли, однако, волновал меня немного больше.

Чарли был рад всему случившемуся. Он выглядел искренне довольным тем, что я впервые еду жить к нему на неопределенный срок. Он уже зарегистрировал меня в старшую школу и собирался помочь с приобретением машины.

Но неловкость между мной и Чарли была очевидна. Никого из нас двоих нельзя было назвать многословным, и я не представляла, что ему можно рассказать. Я знала, что он более чем смущён моим решением — как и моя мать, я не скрывала своего отвращения к Форксу. Когда я приземлилась в Порт Анджелесе, шел дождь. Я восприняла это не как знамение, а лишь как неизбежность. Я уже попрощалась с солнцем.

Чарли ждал меня на служебной машине. Это я тоже предполагала. Чарли-шеф-полиции-Свон для добрых людей Форкса. Моей основной мотивацией к покупке машины, за исключением нехватки средств, было нежеланием ездить по городу в машине с красно-белыми маячками на крыше. Ничего не замедляет трафик так, как полицейский.

Чарли неловко приобнял меня одной рукой, когда я споткнулась на пути с самолёта.

«Я рад видеть тебя, Белль», — сказал он, улыбаясь, автоматически подхватывая и ставя меня на ноги. «Ты почти не изменилась. Как Рене?»

«Мама в порядке. Я тоже рада тебя видеть, пап». Мне не было позволено называть его Чарли в лицо. У меня было всего несколько сумок. Большинство моей Аризонской одежды было слишком легкой для Вашингтона. Моя мама и я объединили все ресурсы, для того, чтобы дополнить мой зимний гардероб, но он все ещё был мизерным. Все легко поместилось в багажник машины.

«Я нашел хорошую машину для тебя, очень дешёвую», — объявил он, когда мы пристегнулись.

«Какую машину?» Я была настроена скептически из-за того, что он сказал «хорошая машина для тебя», вместо обычного «хорошая машина».

«Честно признаться, это пикап, Шеви.»

«Где ты нашел его?»

«Ты помнишь Билли Блэка с Ла Пуш?» Ла Пуш — это крошечная индийская резервация на побережье.

«Нет».

«Он ходил вместе с нами рыбачить летом», — подсказывал Чарли.

Это могло объяснить, почему я его не вспомнила. Я проделала хорошую работу, заблокировав все болезненные, ненужные вещи в моей памяти.

«Сейчас он прикован к инвалидной коляске, — продолжил Чарли, когда я не ответила, — поэтому он не может больше водить и предложил мне дешево продать свой пикап.»

«Какого он года?» — по смене выражения его лица, я поняла, что это был вопрос, который он надеялся не услышать от меня.

«Билли проделал большую работу над двигателем — ему всего лишь несколько лет». Я надеялась, что он не настолько недооценивает меня, веря в то, что я сдамся так просто.

«Когда он купил эту машину?»

«Думаю, он купил её в 1984».

«Он купил её новой?»

«Нет. Я думаю, она была новой в начале шестидесятых или поздних пятидесятых», — признался он робко.

«Ча — Пап, я не знаю многого о машинах. Я не смогу починить её, если что-то пойдет не так, и не смогу позволить себе механика…»

«На самом деле, Белла, они больше не делают таких великолепных машин, как эта».

Я подумала про себя… в принципе, у неё есть перспективы — по крайней мере, мне понравилось её прозвище.

«Дешево — это насколько дёшево?» — в конце концов, это была часть, в которой я не могла пойти на компромисс.

«Что ж, милая, я уже купил ее для тебя. Как приветственный подарок». Чарли покосился на меня с многообещающим выражением лица. Вау. Бесплатно.

«Тебе не нужно было этого делать, пап. Я собиралась купить машину сама».

«Это меня не напрягло. Я хочу, чтобы ты была здесь счастлива». Он смотрел прямо на дорогу, когда сказал это. Чарли было некомфортно выражать свои эмоции вслух. Я унаследовала это от него. Так что я тоже смотрела вперед, когда отвечала.

«Это очень мило, пап. Спасибо. Я очень ценю это». Не стоит и отмечать, что мое счастливое пребывание в Форксе невозможно. Ему не нужно было страдать вместе со мной. И я никогда не смотрела дареному пикапу «в зубы». Ну, или в двигатель.

«Теперь ты поприветствована», — промямлил он, смущённый моими благодарностями.

Мы обменялись ещё парой фраз о погоде, которая была влажной, и этого было достаточно для беседы. Мы пялились в окна в тишине. Вид был красивый, конечно; я не могла отрицать этого. Все вокруг было зелёным: деревья, их стволы, покрытые мхом, ветви, висящие навесом, земля, покрытая папоротниками.

Здесь было слишком зелено — планета инопланетян.

В конечном счёте, мы добрались до дома Чарли. Он до сих пор жил в маленьком, двуспальном доме, который был куплен им с мамой в первые дни замужества. Это были единственные дни в их браке — первые. Здесь, припаркованный на улице, напротив дома, который никогда не меняется, стоял мой новый – окей, новый для меня — пикап. Он был блеклого красного цвета, с большими, круглыми колесными арками и выпуклой кабиной. К моему превеликому удивлению, он мне понравился. Я не знала, заведётся ли он, но я могла представить себя за рулём. Плюс, он был из тех прочных железных вещей, которые никогда не повреждаются — по типу тех, что ты видишь в сцене аварии, изображённых без единой царапинки, в окружении частей иностранных машин, которых те уничтожили.

«Вау, пап, он мне нравится! Спасибо!» Теперь мой ужасный завтрашний день уже не казался настолько устрашающим. Я не предстану перед выбором пешей прогулки в 2 мили под дождем или поездки в машине Шерифа.

«Я рад, что тебе понравилось», — сказал Чарли грубовато, снова смущённый.

Понадобился всего один поход, чтобы перенести все мои вещи наверх. Я получила западную ванну, окна которой выходили на передний двор. Комната была знакомой; она принадлежала мне с момента моего рождения. Деревянный пол, светло-голубые стены, скошенный потолок, пожелтевшие кружевные шторы на окнах — это все было частью моего детства. Единственное изменение, которое привнес Чарли — сменил детскую кроватку на обычную и поставил стол, когда я выросла. На столе теперь стоял поддержанный компьютер, с телефонной линией для модема, прикрепленной вдоль пола к ближайшей розетке. Это было условием моей матери, таким образом, мы могли поддерживать связь. Кресло-качалка моих детских дней все ещё стояло в углу.

My mother drove me to the airport with the windows rolled down. It was seventy-five degrees in Phoenix, the sky a perfect, cloudless blue. I was wearing my favorite shirt — sleeveless, white eyelet lace; I was wearing it as a farewell gesture. My carry-on item was a parka.

In the Olympic Peninsula of northwest Washington State, a small town named Forks exists under a near-constant cover of clouds. It rains on this inconsequential town more than any other place in the United States of America. It was from this town and its gloomy, omnipresent shade that my mother escaped with me when I was only a few months old. It was in this town that I’d been compelled to spend a month every summer until I was fourteen. That was the year I finally put my foot down; these past three summers, my dad, Charlie, vacationed with me in California for two weeks instead.

It was to Forks that I now exiled myself— an action that I took with great horror. I detested Forks.

I loved Phoenix. I loved the sun and the blistering heat. I loved the vigorous, sprawling city.

«Bella,» my mom said to me — the last of a thousand times — before I got on the plane. «You don’t have to do this.»

My mom looks like me, except with short hair and laugh lines. I felt a spasm of panic as I stared at her wide, childlike eyes. How could I leave my loving, erratic, harebrained mother to fend for herself? Of course she had Phil now, so the bills would probably get paid, there would be food in the refrigerator, gas in her car, and someone to call when she got lost, but still…

«I want to go,» I lied. I’d always been a bad liar, but I’d been saying this lie so frequently lately that it sounded almost convincing now.

«Tell Charlie I said hi.»

«I will.»

«I’ll see you soon,» she insisted. «You can come home whenever you want — I’ll come right back as soon as you need me.»

But I could see the sacrifice in her eyes behind the promise.

«Don’t worry about me,» I urged. «It’ll be great. I love you, Mom.»

She hugged me tightly for a minute, and then I got on the plane, and she was gone.

It’s a four-hour flight from Phoenix to Seattle, another hour in a small plane up to Port Angeles, and then an hour drive back down to Forks. Flying doesn’t bother me; the hour in the car with Charlie, though, I was a little worried about.

Charlie had really been fairly nice about the whole thing. He seemed genuinely pleased that I was coming to live with him for the first time with any degree of permanence. He’d already gotten me registered for high school and was going to help me get a car.

But it was sure to be awkward with Charlie. Neither of us was what anyone would call verbose, and I didn’t know what there was to say regardless. I knew he was more than a little confused by my decision — like my mother before me, I hadn’t made a secret of my distaste for Forks. When I landed in Port Angeles, it was raining. I didn’t see it as an omen — just unavoidable. I’d already said my goodbyes to the sun.

Charlie was waiting for me with the cruiser. This I was expecting, too. Charlie is Police Chief Swan to the good people of Forks. My primary motivation behind buying a car, despite the scarcity of my funds, was that I refused to be driven around town in a car with red and blue lights on top. Nothing slows down traffic like a cop.

Charlie gave me an awkward, one-armed hug when I stumbled my way off the plane.

«It’s good to see you, Bells,» he said, smiling as he automatically caught and steadied me. «You haven’t changed much. How’s Renée?»

«Mom’s fine. It’s good to see you, too, Dad.» I wasn’t allowed to call him Charlie to his face. I had only a few bags. Most of my Arizona clothes were too permeable for Washington. My mom and I had pooled our resources to supplement my winter wardrobe, but it was still scanty. It all fit easily into the trunk of the cruiser.

«I found a good car for you, really cheap,» he announced when we were strapped in.

«What kind of car?» I was suspicious of the way he said «good car for you» as opposed to just «good car.»

«Well, it’s a truck actually, a Chevy.»

«Where did you find it?»

«Do you remember Billy Black down at La Push?» La Push is the tiny Indian reservation on the coast.

«No.»

«He used to go fishing with us during the summer,» Charlie prompted

That would explain why I didn’t remember him. I do a good job of blocking painful, unnecessary things from my memory.

«He’s in a wheelchair now,» Charlie continued when I didn’t respond, «so he can’t drive anymore, and he offered to sell me his truck cheap.»

«What year is it?» I could see from his change of expression that this was the question he was hoping I wouldn’t ask.

«Well, Billy’s done a lot of work on the engine — it’s only a few years old, really.» I hoped he didn’t think so little of me as to believe I would give up that easily.

«When did he buy it?»

«He bought it in 1984, I think.»

«Did he buy it new?»

«Well, no. I think it was new in the early sixties — or late fifties at the earliest,» he admitted sheepishly.

«Ch — Dad, I don’t really know anything about cars. I wouldn’t be able to fix it if anything went wrong, and I couldn’t afford a mechanic…»

«Really, Bella, the thing runs great. They don’t build them like that anymore.»

The thing, I thought to myself… it had possibilities — as a nickname, at the very least.

«How cheap is cheap?» After all, that was the part I couldn’t compromise on.

«Well, honey, I kind of already bought it for you. As a homecoming gift.» Charlie peeked sideways at me with a hopeful expression. Wow. Free.

«You didn’t need to do that, Dad. I was going to buy myself a car.»

«I don’t mind. I want you to be happy here.» He was looking ahead at the road when he said this. Charlie wasn’t comfortable with expressing his emotions out loud. I inherited that from him. So I was looking straight ahead as I responded.

«That’s really nice, Dad. Thanks. I really appreciate it.» No need to add that my being happy in Forks is an impossibility. He didn’t need to suffer along with me. And I never looked a free truck in the mouth — or engine.

«Well, now, you’re welcome,» he mumbled, embarrassed by my thanks.

We exchanged a few more comments on the weather, which was wet, and that was pretty much it for Conversation. We stared out the windows in silence. It was beautiful, of course; I couldn’t deny that. Everything was green: the trees, their trunks covered with moss, their branches hanging with a canopy of it, the ground covered with ferns. Even the air filtered down greenly through the leaves.

It was too green — an alien planet.

Eventually we made it to Charlie’s. He still lived in the small, two-bedroom house that he’d bought with my mother in the early days of their marriage. Those were the only kind of days their marriage had — the early ones. There, parked on the street in front of the house that never changed, was my new — well, new to me — truck. It was a faded red color, with big, rounded fenders and a bulbous cab. To my intense surprise, I loved it. I didn’t know if it would run, but I could see myself in it. Plus, it was one of those solid iron affairs that never gets damaged — the kind you see at the scene of an accident, paint unscratched, surrounded by the pieces of the foreign car it had destroyed.

«Wow, Dad, I love it! Thanks!» Now my horrific day tomorrow would be just that much less dreadful. I wouldn’t be faced with the choice of either walking two miles in the rain to school or accepting a ride in the Chief’s cruiser.

«I’m glad you like it,» Charlie said gruffly, embarrassed again.

It took only one trip to get all my stuff upstairs. I got the west bedroom that faced out over the front yard. The room was familiar; it had been belonged to me since I was born. The wooden floor, the light blue walls, the peaked ceiling, the yellowed lace curtains around the window — these were all a part of my childhood. The only changes Charlie had ever made were switching the crib for a bed and adding a desk as I grew. The desk now held a secondhand computer, with the phone line for the modem stapled along the floor to the nearest phone jack. This was a stipulation from my mother, so that we could stay in touch easily. The rocking chair from my baby days was still in the corner.