XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Когда день сменяется темной, прохладной ночью; когда большое желтое солнце уступает место мрачной молочно-белой луне; когда зажигаются на черном полотне над головой маленькие, холодно мерцающие звезды, а все животные прячутся в свои логова, и так тихо, что лишь стрекочут в кустах цикады, тогда женщина по имени Тереза выпускает Брилза погулять. 

Он выползает из землянки на четвереньках, словно детеныш животного, щурится, оглядываясь вокруг, затем поднимает голову и видит Луну. Женщина по имени Тереза говорила, что это всевидящее око, что его надо бояться и боготворить, поэтому Брилз задирает голову и воет. Где-то вдали его вой подхватывается кем-то еще и еще, и Брилз чувствует, что поступает правильно. Он задобрил Луну, и теперь с ним не случится ничего плохого.

Женщина по имени Тереза стоит у входа в землянку, на губах ее играет полная нежности улыбка, а в глазах стоят слезы умиления. Брилз оборачивается, ища одобрения, и она, моргая часто-часто, словно в глаз попала соринка, ласково говорит:

— Ты у меня уже такой большой, малыш. Скоро будешь совсем как папа. 

Брилз еще раз бросает взгляд на луну — эту большую небесную головку сыра, по-свойски оглядывает лес вокруг, прислушивается к шуму ветра в кронах больших старых елей. Тихо, спокойно, а внутри что-то трепещет, будто должно произойти нечто хорошее. Он откидывает сильно отросшие в последнее время волосы со лба, чешет покрытую густой шерстью щеку и задает вопрос, с каждым днем волнующий его маленькую душу все сильнее:

— А какой мой папа?

Этот вопрос Брилз задавал матери не раз и не два. Когда замечал свое отражение в глади ручья, когда мог видеть в темноте так же хорошо, как и днем, когда ужинал сырым кроличьим мясом. Женщина по имени Тереза была пухленькой, с гладкой белой кожей и светлыми волосами, всегда ходила на двух ногах, питалась только готовой едой и слепла в темноте. Брилз же был тощий и жилистый, волосы темные, когти длинные и острые, во рту — клыки. Он свободно передвигался как на двух, так и на четырех конечностях, выходил из землянки только с наступлением темноты, иногда охотился на мелких зверьков и съедал их мясо, лишь отодрав от тела шкурку. Но главным отличием от матери и других людей, которых он когда-либо встречал, было наличие густой коричневой шерсти на всем теле. Она покрывала все, начиная стопами и заканчивая лицом, и именно из-за нее они и перехали в лес.

— Ты просто родился похожим на отца, — утешала его мать каждый раз, когда тот интересовался, почему не похож на человека. — Твой папа был большим, сильным и красивым, и ты будешь таким же, надо только подождать.

— А кем он был? — спрашивал тогда Брилз.

— Это не так важно, — отвечала она. — Когда-нибудь ты сам все узнаешь. — и незаметно вытирала глаза рукавом старого, всего в заплатках, платья. 

И вот теперь, — думает Брилз — момент настал. Он уже достаточно взрослый, чтобы все понять, и много размышлял над тем, кем же может быть его отец. Женщина по имени Тереза однажды читала ему книгу, в которой бедняк-скиталец стал королем огромного царства. А что, если и его отец король? Тогда они могли бы переехать к нему во дворец, и жить рядом с обычными людьми, матери больше не пришлось бы плести корзины и продавать их за еду, а сам Брилз мог бы гулять по городу сколько вздумается и даже ходить в школу, изучать математику…

А если его отец медведь? Он как-то видел медведя в книжке с картинками. Тот большой, мохнатый, как Брилз, и страшный. Если так, папа мог бы защищать их от людей и научил бы Брилза самого защищать маму. Тогда, во время набегов на их землянку крестьян с вилами и факелами, им не пришлось бы прятаться в лесу и сидеть тихо, почти не дыша. И в город можно было бы выходить без опаски. Если кто надумал бы напасть на мать, он бы им показал…

Женщина по имени Тереза молчит. 

— Я же уже большой, сама сказала. — неуверенно говорит Брилз. Ему кажется, что она злится, и он этого боится. — Мам?..

Женщина по имени Тереза молчит.

— Ну же, мамочка, скажи хоть слово! — просит Брилз. — Можешь не рассказывать про папу, ну не молчи!.. — он подбегает и обнимает ее изо всех сил, укнувшись лицом в грудь. 

Она гладит его по голове своей пухлой ладонью, наклоняется и целует в лоб. Когда начинает говорить, голос у нее тихий и осипший:

— Все в порядке, маленький. Прости, если напугала. Мне нужно немного побыть одной, хорошо? Погуляй пока, но далеко не ходи и людей остерегайся. 

Брилз кивает. Он понимает, что мать растраивает, когда он спрашивает об отце, но не понимает почему. Что в этом такого? Неужели все взрослые такие странные и плачут из-за ерунды? Если так, то он никогда не станет взрослым, ведь на свете столько прекрасных вещей — роса на траве рано утром, пение птиц, рассветы и закаты, а если все время печалиться, можно пропустить самое интересное и красивое…

Лес встречает Брилза с распостертыми объятиями. Он в нем словно рыба в воде. Идет, вдыхая запахи ели и смолы, бесшумно ступая по мягкому зеленому ковру из опавших иголок, прислушиваясь. Мать как-то рассказывала ему сказку про деревенскую девушку, родившую волчонка, за что местные жители поставили ее перед выбором: убить ребенка или уйти. Она покинула деревню, но люди не успокоились и еще долго прочесывали лес в поисках женщины и ее «проклятого дитя». Брилз думал, что это просто сказки, но как-то раз почувствовал в груди щемящее чувство страха. «Что-то страшное будет,» — сказал он, и они вместе с матерью сбежали из дома и спрятались в лесу. Сидя за огромным камнем, Брилз слышал, как какие-то люди недовольно что-то выкрикивают, а возвращаясь ночью обратно, увидел на земле следы от ног и кучки пепела. С тех пор он всегда был осторожен.

Где-то далеко ухает сова, и Брилз останавливается, прислушиваясь. Ему кажется, будто в кустах кто-то есть, слишком уж подозрительно они шевелятся. Повернувшись к траве лицом, он пятится назад, в упор следя за ее движением, а потом, набрав полную грудь воздуха, рычит. Этим можно отпугнуть мелкого зверька или даже человека.

Но то, что выскакивает из кустов, оказывается не человеком и не маленькой зверушкой. Огромное бурое существо, сперва напомнившее мальчику медведя, а затем — гигантскую собаку, с длинной шерстью и ушами торчком, с глухим рыком выпрыгивает из лещины и преземляется перед мальчиком на все четыре лапы. Брилз не ждет, пока оно нападет и атакует первым — валит зверя на спину, впивается зубами в плечо, пинается и царапается изо всех сил. 

Вскоре тело противника обмякает, и Брилз перестает его мучить, вскидывает голову, чувствуя себя победителем… Ровно до того момента, как тот неожиданно оживает и легко подминает мальчика под себя, оказываясь сверху.

— Вот так, — говорит существо, игнорируя тщетные попытки своего противника выбраться. — Вначале ты, потом тебя.

Брилз сопротивляется, как может, но силы явно не равны. Животное, сидящее на нем, в разы больше и сильнее, под шкурой явно проглядываются мускулы. Он представляет, что с ним будет дальше, и начинает плакать.

— Пустите! — умоляет он. — Меня мама дома ждет!

Зверь ведет себя на удивление странно. Наклонившись совсем близко к уху мальчика, он шепчет: 

— Никогда не сдавайся так легко. Запомни, что я уже сказал: вначале ты, потом тебя, — существо делает небольшую паузу, а затем припечатывает, словно сплевывет: — Брилз.

— Откуда вы знаете мое имя? — ошарашенно спрашивает Брилз.

— Как же мне его не знать, ты же мой ребенок, мой наследник… — далее монолог превращается в едва разбираемое бормотание. — Все остальные умерли, а ты самый сильный оказался. Хорошая кровь у Терезы, жалко, ты на нее совсем не похож. Были бы у тебя красивые дети, живучие.

Брилз не может поверить своим ушам. Неужели он сейчас встретился с отцом? С тем самым, о котором никогда не рассказывала мать, с тем, в наследство от которого ему досталась шерсть и все эти способности, сильно облегчающие жизнь в лесу?

— Так вы правда мой папа?

Зверь замолкает, смотрит куда-то в небо и говорит:

— Да. Я Адриль, если твоя мама тебе не говорила. Именно тот, из-за кого вас выгнали из деревни. Прошу любить и жаловать, — горькая усмешка. — Могу я тебя наконец отпустить?

Брилз кивает, и отец слезает с него. Мальчик тут же начинает отряхивается и отплевывается от застрявшей в зубах шерсти, исподтишка бросая на отца короткие взгляды. Он и правда большой, красивый и сильный, как и говорила женщина по имени Тереза. У него тоже есть густая коричневая шерсть, острые когти и клыки, длинные волосы и ночное зрение. Брилз думает, что хочет стать таким же, когда вырастет и улыбается.

— Ты такой маленький, но такой сильный, — говорит вдруг отец. — Уважаю твою мать за то, что воспитала сына не хлюпиком и не девчонкой.

— Да, она многому меня научила, — кивает Брилз. Ему вдруг хочется рассказать как можно больше, чтобы родитель не разочаровался, и слова льются из него несконечаемым потоком. — Но я много чего и так умею, например, в темноте вижу. И охочусь, и отличаю ядовитую ягоду от съедобной, грибы могу искать, травы лечебные. По деревьям лазаю, плавать умею, бегаю быстро, а еще мама говорит, я беду могу чувствовать, только не знаю как, оно само… Мы тут недалеко живем, пойдемте, мама будет рада…

— Нет, — прерывает его Адриль. — Извини. Она не будет рада, не спрашивай почему. Все взрослые со странностями. Я вот что хотел спросить: хочешь повидать еще таких же, как мы с тобой?

Неужели есть еще?! Женщина по имени Тереза никогда не говорила ему про них…

— Очень хочу! 

— Ну так пойдем. За мной.

— Нужно предупредить маму, она будет волноваться…

Отец, кажется, раздражается. Он закатывает глаза, запускает пальцы в волосы и вздыхает.

— Мы ненадолго. К рассвету уже будешь дома.

Брилз разглядывает свои покрытые мехом руки с длинными острыми когтями. Мысль встретиться с кем-то похожим кажется очень и очень привлекательной. Но неподалеку его ждет мать, которую он любит больше всех на свете. Наверняка она будет волноваться, подумает, что его убили люди и может даже пойти искать его в лес, а там…

— Так мы идем? — прерывает его мысли Адриль.

— Да-да, — говорит Брилз, заглушая в себе неприятное предчувствие. Все будет хорошо, они погуляют немного, а потом вернутся в землянку, за это время мама даже не успеет соскучиться. 

Он в последний раз оглядывается, а затем бежит за отцом, не желая отставать и производить тем самым впечатление «маменькиного сынка».

Несмотря на то, что Адриль обещает сыну вернуть его домой к рассвету, ночь несколько раз успевает смениться днем, прежде чем тот вспоминает об оставшейся в землянке матери. Место, в которое приводит его отец, производит на мальчика настолько несгладимое впечатление, что остальные мысли мигом вылетают из головы. Он тут же забывает о женщине по имени Тереза, о злых людях с вилами и о диких животных, не представляющих опасности для него, но готовых разодрать любого другого человека. Все это словно отходит на второй план. 

Перед ним — самая настоящая деревня из заросших толстым слоем мха землянок, вроде той, в которой Брилз провел всю свою жизнь. Их десятки, разных размеров и форм, с деревянными дверями и настоящими окнами. Возле каждой разбито по клумбе с цветами — розовыми, желтыми, голубыми. В центре горит костер, язычки пламени лижут силуеты окружающих поселение деревьев.

— Как красиво! — Брилз восторженно озирается по сторонам. — Вы это все сами сделали?

— Мои люди, — Адриль обводит рукой местность вокруг. — К слову, ваш с матерью дом тоже построили они.

Брилзу не нравится его тон — такой же, наверное, у короля, когда он требует с жителей часть урожая за жизнь на его землях, но, когда к ним приближается один из поселенцев, надменно сказанные слова отца больше не имеют смысла. Подошедший к ним человек оказывается мужиной ростом и телосложением точь в точь как Адриль, разве что шерсть у него более светлая, а волосы русые. 

— Рад снова приветствовать вас, предводитель. — с почтением говорит он, низко поклонившись. — Не устали в дороге? Хотите поужинать? 

— Нет, спасибо, — качает головой отец. Вид у него измученный. — Я бы хотел отдохнуть, и чтобы никто не бекспокоил. Накормите моего сына, он наверняка проголодался.

— Хорошо, предводтель, — кивает мужчина. Затем наклоняется к Брилзу и негромко говорит: — Прошу извинить предводителя, он немного болен. Я Хрег, а вы…

— Брилз, — мальчик неуверенно оглядывается по сторонам. Отец ушел, и он начинает чувствовать себя неуютно. Вокруг так много всего нового и необычного, что кружится голова.

— Прошу, не стесняйтесь, Брилз. Тут все для вас. Пойдемте.

И они идут к огню, минуя землянки с горящим в окнах светом, аккуратно обходя играющих в салки малышей и женщин (Брилз замечает, что абсолютно все они с гладкой, не покрытой шерстью, кожей), развешивающих на веревках мокрое белье. В воздухе пахнет костром, жареным мясом и медом, совсем не такие запахи, что стояли дома.

За костром сидит с десяток таких же полумужчин-полуволков, они держат в ручищах кружки и вертела со стейками, громко что-то обсуждают и хлопают друг друга по спинам. Новоприбывших — и Хрега, и Брилза — они встречают так же шумно, дружески ударив обоих, и когда Брилз садится на землю рядом с ними, все кости ноют. 

— Ты сынишка Адриля? — спрашивает один из них. — Сменишь его, когда помрет? 

Он не знает, но на всякий случай кивает.

— Да что ты такое говоришь! — вскрикивает еще один — черноволосый и упитанный. — Такое да при ребенке!

— Пусть привыкает, если хочет стать предводителем, — ворчит третий, бородатый и краснощекий. — Не вечно же держаться за мамкину юбку.

Брилз ничего не понимает, но ему становится страшно. Хочется домой к маме, но озвучивать это при всех этих здоровяках не хочется. Он смотрит на Хрега, тот едва заметно кивает, а потом вдруг орет: 

— Прекратите! — и начавший разгораться спор тут же утихает. Брилз получает кусок мяса и кружку с чем-то приятно пахнущим и теплым, и сидит возле костра с остальными до тех пор, пока не начинает рассветать. Мужчины рассказывают истории, поют громкие песни и веселятся, и в их компании мальчику хорошо и спокойно, несмотря на то, что глаза слипаются, а тело словно становится ватным. 

Ближайшие несколько ночей проходят в осматривании окрестностей. Брилз находит речку и с удивлением узнает, что умеет рыбачить. Ловит пару белок и зайца, из которых худая высокая женщина — Хельга готовит суп. Собирает ягоды и грибы, они в несколько раз вкусней растущих возле дома, ягоды сочные и сладкие, грибы пахнут лесом. После второй трапезы Хрег отводит его глубоко в лес и учит обороняться, бегать быстрее и устрашающе рычать. Все уроки даются Брилзу легко, кроме одного.

— Сосредоточьте всю свою силу в руках, представьте, будто у вас железные мышцы! — говорит Хрег, напрягается и двигает огромный булыжник, легко, словно это пылинка.

— Я не могу, — ноет Брилз и тренируется, тренируется, тренируется, пока руки не начинают болеть.

Отца он видит лишь по вечерам, во время третьей трапезы. Он выходит из своего логова, замученный и растрепанный, полная противоположенность тому, как он выглядел во время первой с сыном встречи. Разговор у них всегда короткий и проходит по одному и тому же сценарию. Адриль спрашивает, нравится ли ему тут, получив утвердительнеый ответ, кивает и интересуется об успехах. Брилз рассказывает, а затем спрашивает, скоро ли его отведут к матери, отец покашливает, отвечает, что скоро и уходит. Хрег всегда извиняется за его поведение, но мальчику нисколечки не обидно. Он очень скучает по женщине по имени Тереза и волнуется за нее, но домой совсем не хочет. Ему гораздо лучше тут, среди себеподобных.

«Завтра точно вернусь» — говорит себе Брилз каждый день, но никакого завтра не наступает. 

Однажды, незадолго до второй трапезы, он гуяет вокруг кострища, собирая камушки, чтобы кидать «блинчики», когда слышит свое имя, произнесенное с отвращением и недовольством. Брилз замирает и прислушивается.

— Такой взрослый, а ведет себя, словно малыш, — недовольно говорит тощая, как скилет, Хельга, помешивая булькающий суп. — Моя Криста в этом возрасте уже готовилась стать матерью, а этот…

— Оболтус и шалопай, — изрекает коренастая Анна с глазами в разные стороны.

— Да даже не в этом дело, — вздыхает светловолосая Анитин, напоминающая Брилзу Терезу. — А в его матери. Вы ведь знаете, что она осталась в лесу и даже не знает о том, где ее сын и что с ним? 

— Бедная женщина!

— Да-да, предводитель бросил ее там одну, на съедение волкам и специально тянет время, чтобы мальчик пришел — а его мамы уже нет. Тогда ему некуда будет идти, как назад в стаю. Он ведь сильно болен, а наследник-то нужен.

У Брилза перехватывает дыхание. В глазах темнеет, и он роняет собранные камушки на траву. Не может такого быть, нет! Нужно срочно спросить отца, он все объяснит!

Невзирая на застлавшую взор белую дымку, смаргивая слезы, он бежит в пещеру Адриля, через кострище, расталкивая женщин и спотыкаясь. Они взвизгивают отскакиваю, кто-то окликает его, но Брилзу уже все равно. Он больше не хочет оставаться в племени ни на  минуту, нужно срочно бежать домой!

Отец лежит на земле, положив голову на лапы, Хрег сидит рядом, почтенно склонившись — верный служака, готвый отдать жизнь за короля. Увидев Брилза, Адриль тут же вскакивает.

— Что случилось? 

— Там Хельга…женщины…Они говорили нехорошие вещи про маму… — он не выдерживает и дает волю слезам, чувствуя себя маленьким и ничтожным.

— Хрег, — рычит отец. — Сейчас же иди и накажи их, никто не смеет…

— Мне надо домой! — пищит Брилз. — Я чувствую, что будет что-то страшное. 

Хрег и Адриль переглядываются.

— Вы просто слишком взволнованны, успокойтесь, все будет в порядке, — говорит первый, но в его голосе нет уверенности.

Брилз плачет, тихонько всхлипывая и утирая глаза кулаками. Отец взволнованно мерит пещеру шагами, скрестив руки на груди. Вид у него лучше, чем несколько дней назад, по крайней мере, тот не кажется больным. Хрег молчит, взгляд его метается от отца к сыну. 

— Хорошо, — говорит наконец Адриль. — Пошли. Я знаю это чувство, оно почти никогда не подводит, хотя шанс все-таки есть. Поторапливайся, я сейчас.

Мальчик выходит из пещеры и оглядывает поселение. За те несколько дней, что он тут провел, успел настолько привыкнуть к этому месту, что готов был назвать его своим домом. Перед глазами пролетают одна за одной картинки — готовящие обед женщины, ужин с мужчинами, пришедшими вечером с охоты, игры с другими детьми, тренировки с Хрегом… Затем он вспоминает грустное лицо матери, и сердце начинает биться в два раза сильнее, руки дрожат. Точно что-то случится.

Они идут по лесу, бок о бок, ни о чем не разговаривая. Отец шагает быстро, скрестив руки на груди и нахмурившись. В воздухе буквально чувствуется напряжение, кажется, — можно поднести спичку и тот загорится, словно кучка сухих листьев. Брилзу страшно, он то и дело озирается по сторонам, не в силах справиться с напряжением.

— Ты останешься в племени? — вдруг спрашивает Адриль.

— Только если с мамой, — незамедлительно отвечает мальчик. Анитин говорила правду, одинокой женщине в лесу совсем не место.

— А без нее? Конечно, зная Терезу, можно предположить, что она согласится жить в стае ради твоего счастья, но я еще жив и не хотел бы видеть ее рядом с собой.

Брилз ошарашенно вздыхает. Он ожидал от отца чего угодно,но только не этого. К страху прибавляется еще одно неприятное чувство — предательство. Внутри будто что-то раскололось на множество маленьких кусочков.

Адриль ждет ответа, но он молчит. Они доходят до полянки, где впервые встретились с неделю назад, и тот повторяет вопрос. Брилз качает головой. 

— Тогда, тут и расстанемся, — говорит отец.

Брилз направляется в сторону дома, то и дело оглядываясь — ему жутко идти одному и хочется поддержки родителя, но тот стоит, глядя в землю, недовольно поджав губы и даже не шелохнувшись. Брилз сглатывает и идет дальше, сжав кулаки.

Вопреки всем самым страшным мыслям, мать жива и здорова. От слез ее лицо покраснело, распухло и напоминает большой помидор, волосы всклокочены, а под глазами огромные синяки, но это лучший из всех исходов. Едва увидев сына, она вскрикивает и бросается ему на шею.

— Маленький мой! Жив! Здоров! — она утыкается ему в плечо и рыдает. — Как же я волновалась, ты бы знал. Столько всего надумала, просто ужас. Где ты был?

— У отца, — выдавливает мальчик

— Что?!

— Я встретил отца, он позвал меня к себе в племя. Там было много людей, похожих на меня, и папа хотел, чтобы я стал наследником. Но я вспомнил тебя и вернулся, потому что отец не хотел, чтобы ты жила рядом с ним, — страх становится все сильнее, и он собирается было сказать об этом, но мать не дает.

— О, Брилз, ты вернулся из-за меня, — она плачет и плачет, не в силах остановиться, и он, не зная, что сказать, просто обнимает ее и похлопывает по спине.

Стук в дверь настолько неожидан, что оба подпрыгивают. Стучат ногой, так сильно, что несчастная деревяшка едва не слетает с петель. Брилз думает, что это отец пришел просить прощения, но слышится собачий лай и прокуренный мужской голос кричит: «Открывай, ведьма!». «Ведьма, ведьма, ведьма!» — подхватывают другие, такие же грубые, голоса. 

— Под кровать, — одними губами шепчет Тереза, и мальчик беспрекословно подчиняется. Под кроватью пыльно и пахнет плесенью, он едва удержвается, чтобы не чихнуть. 

Мать отворяет дерь. 

— Что случилось? — взволнованно спрашивает она. 

Брилз слегка приподнимает свисающее до пола покрывало и видит толпу мужчин. Они все в соломенных шляпах и суконных робах, держат в руках вилы, лопаты, кирки, слышится потрескивание огня — возможно, у них с собой факелы. Брилз вспоминает тот раз, когда они прятались в лесу и мысленно корит себя. Он был недостаточно осторожен. 

— Из надежных источников нам известно, что ты родила волчонка и ушла из деревни, не пожелав отдать его инквизиции, а также занималась колдовством и алхимией, — говорит один из мужчин, судя по голосу, тот самый, что долбился в дверь.

— О чем вы говорите? — с плохо скрываемым страхом спрашивает мать. — Из каких таких источников?

Возле ног людей вьется маленькая черная собачонка. Она нюхает землю и воздух, словно что-то ищет, а потом вдруг начинает лаять, повернув морду в дом. Брилз резко отпускает покрывало и отползает в дальний угол.

— Шо случилось, Кацапка? — теперь голос писклявый и дрожащий. — Учуяла кохо? 

— Ну, точно ведьма, упаси господь! — кричит кто-то. — Собака врать не может! Сжечь окаянную!

— Погодите, это какая-то ошибка… — начинает было мать, но мужчины вталкивают ее внутрь, скандируя «Сжечь ведьму!» и резко захлопывают дверь.

Брилз молниеносно вылезает из-под кровати. Женщина по имени Тереза лежит на полу и плачет, закрыв лицо руками.

— Что произошло, мам? — кричит Брилз.

— Люди из той деревни, куда я относила корзины… Они прознали про тебя, теперь нам конец! — голос ее срывается. — Подожгут ведь, не помилуют. Я тебя очень люблю, сыночек мой, и всегда любила, знай это…

— Я тебя тоже, — он лихорадочно ищет способ выбраться. — Вставай, мам, убежим!

— Куда же мы побежим, малыш?

Землянка загорается сразу в двух местах. Вначале сухая трава, затем деревянные стены, подпорки. Огонь пожирает все вокруг с жадностью не евшего неделю человека.

— Вставай же! — Брилз подбегает к матери и пытается поднять ее с пола. — Убежим, будем жить как жили, подальше отсюда, поднимайся.

— Уже поздно, — всхлипывает та. Тело у женщины тяжелое и неподъемное, словно ватное.

Комната быстро заполняется дымом. Он жгет глаза, мешает дышать. Вскоре Брилз едва видит очертания предметов. Неужели можно умереть вот так легко? Без боя, просто бросившись на произвол судьбы? 

Дверь! Точно! Хрег учил его двигать камни, почему бы не попробовать тоже самое с куском древесины? Он разбегается и толкает ее плечом. Не выходит, наверное, ее чем-то подперли снаружи. Дым пробирается в легкие, и он начинает кашлять.

— Что ты делаешь? — спрашивает мать. В дыму не видно даже ее. 

— Дверь… — хрипит Брилз, чувстуя, что задыхается. Нужно попробовать еще раз. Снова разбег, снова толчок. Больно, но безуспешно. Голова кружится и болит, тошнит и очень хочется кашлять. 

Кашляет и мать, только звук доносится не с пола, а откуда-то неподалеку. Нужно торопиться, иначе…

Ноги обжигает, и Брилз вскрикивает. Занялся и пол. Огонь лижет ступни и голени, которые тут же покрываются волырями. Вот и все. Вот и пришел им обоим конец.

Неожиданно ему на ноги выливается полведра холодной воды. Женщина по имени Тереза стоит совсем рядом с посудиной в руках.

— Давай же! — кричит она, перекрывая шум огня. — Давай!

И Брилз пробует снова и снова, вновь и вновь разбегается и бьется плечом в дверь, раз за разом терпит неудачу. Мать обрызгивает его водой, мешая огню подпалить шерсть.

— Я не могу! — орет он. — Это невозможно!

— Можешь. Я в тебя верю. Верю и люблю. Скорее!

Сейчас или никогда! Брилз на секунду закрывает глаза, представляет, как вся сила уходит в руки, как мышцы становятся все больше и больше. Нельзя подвести мать, он сможет!

Дверь срывается с петель на удивление легко — словно была просто приставлена, а не крепко закреплена. Она вываливается наружу, и Брилз вываливается вместе с нею, пораженный легкостью, с которой удалось ему это сделать. Мужчины разом охают, собака заливается лаем. Мальчик хочет встать, но сил едва хватает на то, чтобы поднять голову. Он дышит тяжело и часто, не в силах надышаться, легкие будто разрываются на части. Он видит искаженные страхом лица деревенских, направивших на него острия лопат, вил и тяпок, собирает все оставшиеся силы и рычит. Люди подаются назад. 

— Брилз! — кричит вдруг кто-то. 

Он с трудом поворачивает голову и видит бегущего на всех четырех лапах отца. Глаза его горят яростью, из уголков рта капает слюна. 

— Изыди, бес! — кричит писклявый мужичок с дрожащим голосом, и отец рычит — в разы громче и страшнее, чем Брилз.

Грубоголосый мужчина, выносивший матери приговор, замахивается на Адриля вилами, но тот опережает его, хватает собачонку и легко, будто палку, кидает скулящй комочек в толпу. 

Крики и топот. Брилз закрывает глаза, а когда открывает, отец несет его на руках, лицо у него сосредоточенное, на лбу залегла складка. Все тело болит, особенно горло и ступни.

— Где мама? — хрипло спрашивает он. Отец не отвечает.

Брилз что есть мочи вытягивает шею, но видит лишь черное облако дыма над верхушками сосен. Матери рядом нет.

— Где она? — повторяет он. 

— Прости, — шепчет отц. — Прости, ради всего святого. 

Брилз закрывает глаза и вновь погружается в беспросветную тьму.