Глава 1. Тяжкая участь
Больница… Осмотр… Диагноз… Рак… Горе… Вот и все, что врезалось в память Лили, когда ее уложили в больничную палату. Словно приговор, оборвавший нить прежней жизни. Теперь дни тянулись бесконечной чередой страданий на больничной койке. Полумертвый взгляд упирался в мутное стекло грязного окна, а тело изнывало от ноющей боли и всепоглощающей скуки.
«Родители не навещали уже четвертый день… а ведь обещали», – промелькнула грустная мысль, и Лили потянулась за конфетой. Тающий шоколад с тягучей карамелью разливался сладостью по языку, словно стирая серые краски больничных стен. В этот миг мир преображался. Она уже не в палате, а дома, у камина, в кругу семьи. Слышится неугомонный голос брата, вечно задающего вопросы, и теплый смех родителей. Но иллюзия рассеивалась так же быстро, как таял шоколад. И вот она снова в своей темной, одинокой палате, а тело пронзает острая, нестерпимая боль. Лили схватила еще одну конфету, жадно, со страстью отправляя ее в рот. И так по кругу, пока не заканчивалась последняя надежда на сладкое спасение. Тогда в глазах оставалась лишь пустота, и опухшие веки неотрывно смотрели в окно, в ожидании очередного визита врача.
Глава 2. Семейные проблемы
Болезнь Лили вытянула из отца последние силы. Он работал не покладая рук, забывая о сне, чтобы собрать деньги на лекарства, не говоря уже о полноценном лечении. Мать, не выдержав напряжения, закурила, хотя она бросила 10 лет назад. По ночам она кричала, и ее крики эхом отдавались по всему дому. Оливер, младший брат, затыкал уши и молился, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Отец, возвращаясь поздно вечером, измученный, в грязной одежде, валился на диван, не в силах добраться до кровати и принять душ. А мать, словно ведьма, обрушивалась на него с заклинаниями.
Оливер, наблюдая за этой сценой из дверного проема, сжимал в руках плюшевого медвежонка, пытаясь уснуть, но мысли о сестре не давали покоя, заставляя прикусывать губу от страха.
Спустя два месяца отцу удалось собрать нужную сумму на чудо-аппарат. В больнице, дрожащими руками, он передал доктору пачки денег, с надеждой глядя ему в глаза. Но врач, сухо взглянув на купюры, произнес равнодушно: «Примите наши соболезнования… Ей уже ничто не поможет… Слишком поздно».
Эти слова пронзили отца, как удар кинжала. Тело затряслось, горячие слезы потекли по щекам, руки дрожали от волнения, а пот стекал по измученному лицу. Он опустился на колени перед врачом и прошептал: «Прошу… Сделайте что-нибудь… Умоляю…» Лицо его бледнело, конечности холодели.
Врач лишь покачал головой и, молча, вышел из палаты, давая понять, что все попытки тщетны.
В это время Оливер сидел в своей комнате, с болью глядя на свою копилку-кошку. Он мечтал помочь отцу собрать деньги на лечение, при этом не хотел разбивать копилку, подаренную сестрой. Но желание помочь взяло верх. Со слезами на глазах он разбил копилку, и металлические монеты, купюры и осколки керамики рассыпались по полу. Оливер принялся собирать деньги и считать, но, сбившись со счета, так как умел считать только до ста, решил отнести их отцу. Вечером, сияя надеждой, он протянул отцу две купюры по пятьсот, шесть монет по десять и семь монет по два рубля.
«Папа… держи, надеюсь, хватит помочь сестре…»
Но отец был сломлен словами врача. Он лишь смотрел на сына потухшим, холодным взглядом.
Оливер, заметив это, подошел ближе и спросил: «Что-то не так? Сколько не хватает…?»
Но отец прошел мимо, и, взглянув на Оливера, тихо ответил: «Уже бесполезно…» Зайдя на кухню, он достал бутылку водки и, налив рюмку, выпил ее залпом. Потом еще одну, и еще… пока не осушил почти всю бутылку. Оливер, не понимая, что имел в виду отец, дернул его за штанину, спрашивая: «Что случилось?»
Но отец, одурманенный алкоголем, грубо оттолкнул сына и продолжил заливать свое горе.
Оливер, не сказав ни слова, убежал в свою комнату и, захлопнув дверь, тихо заплакал. Слезы ручьем текли по щекам, а руки и ноги начали замерзать. Через час он заснул, позабыв о горе.
Глава 3. Сон
Было уже поздно. Пора спать. Лили долго ворочалась в постели, пытаясь уснуть. Наконец она посмотрела в грязное окно.
За окном царила зима. На улице было холодно и снежно, и дети строили крепости, кидаясь снежками, показывали друг другу языки. Кто-то катался на санках, иногда сваливаясь в снег, а кто-то лепил снеговика, приделывая ему длинный морковный нос, как у Буратино. Взрослые гуляли, веселились, пили горячий кофе или чай и наблюдали за играми детей, иногда покрикивая им что-то.
Лили улыбнулась. Сейчас кому-то действительно было весело, кто-то мог наслаждаться жизнью. Но улыбка тут же исчезла, стоило вспомнить о своей болезни. Она тоже могла бы играть в снежки с младшим братом и смеяться вместе с ним, повалявшись в снегу. Но болезнь не позволяла ей этого. Едва сделав шаг, она падала. Тяжело вздохнув, она поправила подушку, закрыла глаза и попыталась уснуть.
Спустя мгновения Лили ощутила невесомость, будто она срывается в бездонную пропасть. Резко распахнув глаза, она обнаружила себя не в больничной палате, а в сказочной спальне, сотканной из сладостей. Стены мерцали мириадами крошечных леденцов, двери были сложены из разноцветных леденцовых палочек, а мебель поражала своей причудливой формой, будто вылепленная из карамели и мармелада.
Глаза Лили растерянно забегали по комнате, пытаясь охватить это невообразимое изобилие. Рай для сладкоежки, не иначе.
Внезапно в комнату вошла девочка, на вид ровесница Лили. Ее зеленые глаза искрились, а короткие малиновые волосы обрамляли милое личико. На ней было надето полосатое зелено-розовое платье, колготки и розовые туфельки, а в волосах красовалась брошь в виде леденца. Девочка смотрела на Лили с искренним удивлением.
— Привет! Как тебя зовут? — весело прозвучал ее звонкий голос. — Первый раз вижу тебя в нашей стране… Меня зовут Лола, а тебя?!
— Я Лили… а где я? — тихо ответила Лили.
— О, ты в Леденцове! В самой чудесной стране на свете! Здесь все добрые и милые! И каждый счастлив! А ты откуда?
— Из России…
Лола недоверчиво нахмурилась
— У нас на карте нет такой страны. И я даже не знаю вашей национальной кухни.
— Как нет? Она есть!
— Ты врешь! Нет такой страны! Я тебе даже на карте покажу!
Лола достала из шкафа карту и, развернув ее, ткнула пальцем в Леденцово. Карта была совершенно незнакомой, с диковинными названиями: Кексия, Пончиковая Долина, Шоколандия…
«Что же это все значит? — подумала Лили, и решила притвориться. — Я из Шоколандии… Просто я… ну… Я путешественница, и думала, как назвать новую страну, которую открою… ха-ха…»
Лола посмотрела на Лили наивным взглядом.
— Это замечательно! Я тоже мечтаю путешествовать… Кстати давай я тебя познакомлю со своими друзьями! Ты же не против?
Лили задумчиво посмотрела на разноцветный пол, усыпанный мелкими леденцами, и ответила:
— Я не против новых знакомств.
-Тогда вперед!» – взвизгнула Лола, и они вырвались из дома.
Шоколадные тротуары мягко пружинили под ногами, а по пути им пару раз попался незнакомый сахарный почтальон, с которым они обменялись приветствиями. Мимо пробегали юркие собачки-эклерчики, которых не удержаться было от того, чтобы не потискать. В центре площади возвышался монументальный памятник из сгущенки, из которого, словно выстрел, бил фонтан густого, тягучего лакомства.
Лола с Лили зашли в здание, сделанное из халвы. Стены манили своим сладким ароматом, а под ногами хрустела рассыпающаяся крошка. Внутри их встречали Мармед, парень с копной огненно-рыжих волос и мармеладными ушами, и Кейси, чье платье кажется сотканным из нежнейшего крема
— Лили, познакомься, это Мармед и Кейси, – представила Лола. Лили робко улыбнулась в ответ.
-Привет, Карамель! – воскликнула Кейси, и Мармед подхватил: «Рады видеть тебя, Карамель!»
Лили была слегка удивлена. «Вообще-то, меня зовут Лили,» – произнесла она тихо.
-Ну что ты, какая же ты Лили! Ты же Карамель, наша сладкая Карамель, – настаивала Кейси, подмигивая. Мармед согласно кивнул, подтверждая ее слова.
-Карамель здесь недавно, поэтому предлагаю сходить в магазин и прикупить ей что-нибудь новенькое.
-Я не против! К тому же я сама хотела купить лакричные ленточки и желейные колготки-подхватила Кейси
Мармед: куда вы, туда и я!
Все трое устремили взгляды на Лили.
Лили, немного поколебавшись, хмыкнула и неуверенно ответила: конечно, я с вами.
Лола, сверкнув глазами, воскликнула: «Тогда – в ПИРож Центр! Раз-два и на месте будем!»
Выпорхнув из домика Халвы, они пустились в путь к сверкающему огнями торговому центру сладостей.
Перебравшись по хрупкому трубочковому мосту и чудом избежав коварной джемовой лужи, они наконец достигли величественного ПИРож Центра. Здание, словно сказочный замок, было целиком и полностью соткано из аппетитных пончиков, щедро усыпанных разноцветной глазурью.
Лили никогда прежде не встречала таких зданий. В мире, известном ей, дома возводились из бетона и кирпича, а не из соблазнительных, покрытых сахарной глазурью, башен. Но здесь, перед ней, высилась огромная, аппетитная пирамида из пончиков, бросающая вызов привычному представлению о реальности.
Войдя внутрь, они окунулись в аромат ванили, шоколада и фруктовых сиропов. Под ногами хрустели карамельные дорожки, а по обе стороны тянулись бесконечные витрины, полные соблазнительных угощений. Глаза разбегались от изобилия сладостей: пирожные, торты, конфеты, зефир, печенье – все это манило и звало попробовать.
Но целью их визита был не гастрономический тур, а поиск идеального платья для Лили. Они направились к магазину одежды, вывеска которого гласила: «Сладкие наряды для сладких леди». Внутри их ждал еще больший сюрприз. Платья были сделаны из самых невероятных материалов: карамели, шоколада, марципана и даже сахарной ваты.
После долгих примерок внимание Карамель привлекло платье, сшитое из соленой карамели и шоколадного печенья. Оно идеально сидело на фигуре, подчеркивая ее изящество. Соленые нотки карамели придавали наряду пикантность, а шоколадное печенье добавляло текстуры и оригинальности. Карамель посмотрела на себя в зеркало и поняла – это то самое платье, в котором она будет чувствовать себя настоящей королевой сладостей.
Но взгляд в зеркале зацепился еще на нечто большее. Прямо на глазах волосы, прежде каштановые, вспыхнули рыжим пламенем.
Лола, ласково коснувшись плеча Карамели рукой, прошептала: «Добро пожаловать, Карамель».
С лучезарной улыбкой она промолвила: «Теперь я ваша новая подруга Карамель! …»
Глава 4. «Настоящее счастье»
Вынырнув из дверей магазина, они вновь окунулись в улицы, где некогда диковинные джемовые лужи расцветали, превращаясь в сладкое приключение, полное открытий и исследований теперь примелькались, став почти обыденностью. Но с новыми друзьями каждый день этого причудливого, сахарного мира был чем-то новым. И каждый рассвет манил за горизонт, в неизведанные дали, обещая калейдоскоп новых чудес и забав, где каждый миг – неповторимая игра, а счастье – разлито в самом воздухе. Всё было именно так, как мечталось каждому из них.
Карамель, наконец, ощутила подлинное счастье. Больница, лекарства, тень несчастной девочки, сраженной тяжким недугом, имя Лили – все это исчезло, растворилось, словно дурной сон, оставив лишь чистый, незамутненный свет.
Но в какой-то момент Карамель попала в бесконечную петлю повторений. Дни стали неотличимы друг от друга, как отштампованные монеты. Еда – безликая, архитектура – эхо вчерашнего дня. Даже Мармед, Кейси и Лола, словно заведенные механизмы, разыгрывали изо дня в день один и тот же спектакль. Шутки Мармеда, когда-то искрометные, теперь звучали фальшиво, а лакричные бантики Кейси, прежде вызывавшие восторг, потускнели, утратив свое очарование.
Карамель чувствовала, как ее охватывает апатия. Даже любимое хобби – коллекционирование леденцов – перестало приносить удовольствие. Каждый новый леденец лишь напоминал ей о бесчисленном множестве других, уже собранных и забытых.
Однажды, проходя мимо зеркала, Карамель остановилась и внимательно посмотрела на свое отражение. В глазах плескалась тоска, а на лице застыла печать усталости. «Неужели так будет всегда?» – прошептала она, обращаясь к самой себе.
Каждый новый день для нее был точной копией предыдущего, и эта приторная стабильность обернулась для нее невыносимой усталостью. Счастье должно расцветать, двигаться вперед, а не застывать в неподвижном сиропе. И она решилась на побег из этого приторно-сладкого мира.
Карамель, приблизившись к друзьям, выпалила с отчаянием в голосе: «Я хочу сбежать… сбежать из этого мира!»
Лола, с безмятежной улыбкой, ответила: «Здесь так чудесно и здорово! Каждый день – праздник! Почему же тебе тогда здесь не остаться?»
-Хватит! Невыносимо слушать одно и то же! – взорвалась Карамель, не в силах больше сдерживать раздражение.
Улыбка мигом слетела с лица Лолы, словно маска, обнажив холодную пустоту. «Неужели ты до сих пор ничего не поняла?» – тихо проговорила она, и в голосе ее послышалась угроза.
— О чем ты? – с недоумением спросила Карамель.
— Этот мир создал тебя, одарил всем, чего ты только могла пожелать, исполнил самые сокровенные мечты, – произнесла Лола, медленно и отчетливо, – но взамен… ты должна отдать свою свободу и вкусить его ложь, как сделали мы все.»
Испугавшись слов Лолы, Карамель бросилась бежать, куда глаза глядят. Шоколадные дороги, словно в кошмарном сне, обернулись ослепительной белизной, а пустота вокруг закричала, разрывая тишину:
– Лили… Лили… Лили…
Но Лили лишь затыкала уши, отчаянно не желая верить в этот кошмар. Теперь это слово – «Лили» – звучало как приговор, как образ бездыханного тела, неподвижно лежащего на больничной койке.
