Час за часом, день за днем, неделя за неделей. Одно и тоже, одно и тоже, одно и тоже. Вперед, назад, налево, направо, всё бессмысленно! Ничего не меняется, я лишь медленно плетусь по бескрайним просторам белой пустоты, словно роняя свои мечты в непроглядную бездну. Вокруг была лишь пустыня, её белизна, сливаясь с небом и землёй, создавала иллюзию бескрайности. Здесь каждая мелочь – каждый шаг, каждый вздох – теряли своё значение. Бессилие охватило меня, напоминая о том, что любые попытки двигаться вперёд не имеют никакого значения. Каждый новый шаг лишь подтверждал, что я всё дальше ухожу от чего-то, что когда-то было важным.
— Сколько я здесь? — поднимаю голову к безмолвному небу, но даже там не нахожу ответов. Слышно лишь неразборчивый шёпот холодного ветра. Удивительно, но надежда на ответ до сих пор не угасла в моём сердце.
“Почему я продолжаю идти?”
Этим вопросом я задаюсь не в первый раз. С каждым мгновением мне становится всё тяжелее и тяжелее заставить себя продолжать путь. Возможно, именно здесь я бы смогла найти покой, забыв обо всех вопросах и сомнениях. Но страх остаться в одиночестве, придавленной бременем заброшенных надежд, заставляет меня двигаться.
Каждый шаг отзывается эхом, как будто сама земля пытается удержать меня, не позволяя покинуть это место. Я замедляю шаг, ощущая, как вокруг колеблется воздух. Что-то было не так. За очередным поворотом пустота кажется менее отталкивающей. Точно, воздух теплеет, согревая мое ледяное тело.
Стискиваю руками плечи и продолжаю идти. Через секунду меня сносят промчавшиеся мимо завихрения света. Я замираю, как вкопанная, боясь спугнуть это странное, но такое желанное видение. Угасающий огонёк надежды в душе воспылал с новой силой.
“Здесь есть кто-то ещё!”
Присматриваюсь к кружащимся фигурам и понимаю – это лишь две тени: полупрозрачные силуэты маленькой девочки и взрослого мужчины. Даже несмотря на то, что это лишь отголосок настоящих людей, я жадно впиваюсь взором в их очертания, ловя каждую деталь их образов.
Старший держит в руках картину, которую он играючи прятал за спину. В то время как малютка, увенчанная венком, старается незаметно отобрать плетёнку. Спустя время оба валятся на пол, будто на мягкую траву. Мужчина, благополучно позабыв о плетёнке, обнимает ребёнка и пальцами ласково касается лба.
Каково же было мое удивление, когда я ощутила толчок между бровей. Лёгкое прикосновение отдавалось нежностью в моей груди, будто бы напоминая о чём-то. Прервав раздумья, замечаю, что тени стали отдаляться. Страх потери охватывает меня. Ноги сами срываются с места в попытке догнать их.
“Только бы они не ушли. Я не хочу снова остаться одной!”
Мои старания напрасны. Путь преграждает холодная стена – единственная надежда исчезает. Первое, что мне приходит в голову, это ощупать стену в надежде найти лазейку, скважину, да хоть что-то! Ничего не найдя, я вспыхиваю, словно спичка. Гнев и разочарование накатывают на меня, подобно штормовым тучам. Я кричу, истерю, требую объяснений и под конец даже умоляю. Однако, это лишь бесчувственный бетон, он не способен понять ничего из того, что я успела наговорить.
Я сползаю по стене на пол. Тепло исчезло, мое тело вновь превратилось в глыбу, а щеки опять кусает ветер. В этом холодном, безжизненном мире меня больше всего пугают собственные эмоции, окружающие меня, как густой туман. Я снова потеряла желание прорываться сквозь него. Я будто бы заперта в этом идиотском цикле, где время теряет смысл, а чувства становятся оковами, стягивающими мою душу.
Внезапно спиной я ощущаю странную пульсацию. Она становится все настойчивее и настойчивее. Когда импульсы превращаются в болезненные, я резко разворачиваюсь. В этот момент на стене, сквозь вибрацию, появляются красные слова. Каждый слог отзывается в моём сердце, заставляя его сбиваться с ритма: “А ведь это все случилось на твой день рождения”.
Эти слова затрагивают потаённые струны моей души, создавая неописуемое чувство неполноты. Однако я все еще не понимаю, чего именно мне не хватает.
***
Время идёт, ничего не меняется. Все та же белая пустыня, лишь теперь она перегорожена неподвижной стеной, которая нависла над ней, как олицетворение моего внутреннего состояния. Идиотская надпись на стене не даёт мне покоя. Каждый раз, когда я на неё смотрю, меня охватывает чувство безнадежности.
Снова и снова я выплескиваю раздражение на эти чёртовы буквы. Они дали мне надежду, когда я уже была готова сдаться. И ничего, совершенно ничего не произошло.
“Мне все это надоело. Решено! Я ухожу”
И только я делаю пару шагов, как слышу странный трескающийся звук. Алые буквы на стене искажаются, будто бы почувствовав, что я ухожу, и преподносят новую надпись: “А ты помнишь, почему не любишь зиму?”
Температура падает еще ниже, до такой степени, что из-зо рта вырываются клубы пара. Бетон рушится, открывая проход. Я цепенею, руки обдаёт дрожью. Тоннель выглядит инородно. Он словно открывает новый мир: дикий и опасный. Я ёжусь от воя пурги — звериного и пугающего звука, словно сама зима собирается поглотить меня.
Мне ничего не остаётся, кроме как пойти вглубь. Когда буря утихает, передо мной возникает он – волк. Я уже готова броситься прочь, но замечаю, что он странно смотрит, будто видит что-то за моей спиной. Оборачиваюсь и вижу уже знакомую мне маленькую тень – оказывается, она следовала за мной. Волк медленно, со звериным оскалом приближается к нам, его мощные лапы бесшумно касаются земли. Меня окутывает кричащая паника, но вместо того чтобы бежать, я загораживаю собой ребёнка. Глаза зверя горят алым светом, словно всепоглощающее пламя. Он бросается на свою жертву. Я зажмуриваюсь. Сердце замирает, напоминая мне о собственных внутренние демонах. Меня окутывает воспоминание из детства, я вспоминаю, как во время прогулки по заповеднику на меня напал один из “прирученных” волков. Тогда меня спас отец.
“У меня же есть отец. Но… Как я могла его забыть?”
Но ничего не происходит. Открываю глаза и понимаю, что волк исчез. Передо мной снова она – стена. В этот раз я разглядываю её с надеждой, как ключик к разгадке. Изумительно чёткие буквы красного цвета гласили:
“Ты хочешь вспомнить?”
Вопрос, словно раскат грома, повис в воздухе, как огромный груз, который я не могла поднять. На стене проявились те самые тени, только их было больше.
— Вспомнить… — шепчу я, сжимая руки в кулаки, — Я их всех знаю?
Девочка-тень хватает меня за руку. Вокруг нарастает жужжащий, отвратительный звук, будто орда пчел летит прямо на меня. Волной на меня нахлынули воспоминания: тёплая рука матери, крепкие объятия отца, заразительный смех друзей и многое-многое другое. Каждое воспоминание обжигает мою кожу. Ноги дрожат, а тело кидает в пот. Я стремительно оседаю на пол. Моя голова трещит по швам. Сотни воспоминаний – сотни эмоций – сотни чувств, все это проносится перед глазами со скоростью света. Я чувствую себя в центре торнадо.
— Я хочу вернуться!
Меня ослепляет резкий солнечный свет, а звуки, которые до этого были словно под вакуумом, сбивают с толку своей звонкостью. Сфокусировав свой взгляд, первое, что я вижу – это голубоватые стены больничной палаты и шумящий кардиомонитор. Ни грамма белого цвета, изобилие красок и звуков – все это сбивает с толку. Рядом медсестра.
— Господи, очнулась! Немедленно, врача, — кричит молоденькая девушка, одетая в медицинский халат, — Пациент, из четыреста шестьдесят первой палаты, очнулся из двухлетней комы!
От изобилия чувств я проваливаюсь в беспамятство. Очнувшись во-второй раз, я вижу лица своих близких: мама с заплаканными глазами, папа, который сжимает мою руку, и два лучших друга — Диана и Глеб. Они все сидят вокруг меня, создавая некий круг.
Мама помогает мне присесть, мышцы неспособны помочь мне в этом деле. Диана, сдерживая слёзы, рассказывает, о том, как часто они приходили ко мне, как рассказывали мне различные истории на протяжении двух лет, в надежде, что я услышу их и проснусь. Их слова становятся неким мостом, соединяющим меня с реальностью.
В объятиях самых дорогих для меня людей я осознаю, что я снова в этой реальности, снова с ними, и никогда не была одна. Память о белесой пустоте и массе странностей быстро угасает, спрятавшись в глубине сознания, но ощущение потери, наверное, никогда не покинет меня. Но я точно знаю одно: рядом с близкими одиночество мне не страшно, и я ни за что не променяю память о них на что-либо другое.
