Обыкновенный домишко в частном секторе большого города находился на окраине, недалеко от поля с самыми разными гиацинтами: синими и розовыми, белыми и фиолетовыми, жёлтыми и красными. Вопреки обыкновению синих, цветков розового оттенка было больше. В его дворе стояла высокая черешня, чья тень застилала большую его часть перед домом, будка для собаки, которой уже давно нет, скамейка, прислонённая к стенке веранды из обветшалой древесины, потрескавшаяся бетонная дорожка от калитки к входной двери и, находясь по левому боку вплотную к ней, небольшая клумба тех же гиацинтов, что и на поле. В этом доме жил уже старый безымянный цветовод, что работал на том поле на выделенном для него участке с розовыми цветами. Много лет назад он прошёл жестокую войну, но сумел научиться жить заново. Вставая каждый день, утром, неважно, дождливое оно ли, солнечное, он на миг проникался его свежестью и лаской, делал зарядку, чтобы поддерживать своё уже немолодое дряхлое тело. Работал на поле с усердием и вниманием, из года в год поддерживая сначала ростки, а потом и прямые, горизонтальные настолько, насколько позволял гармоничный хаос природы, стебли. Когда надо, поливал, удобрял, защищал от вредителей. Гиацинты на его участке редко как-то выделялись своим видом от других, но от них всегда веяло такой жизнью, какой не веяло от остальных. Сам старик никому не грубил, при необходимости говорил правду, что некоторые сочли бы за грубость, потому что любая правда как горькая таблетка, но это происходило редко, если кто звал на помощь, помогал, но так, чтобы позвавший научился справляться сам, но не потому, что старому цветоводу не хотелось долго задерживаться, а потому, что он считал лучшим исходом, когда человеком научится чему-то новому с его помощью. Особенно часто он в родном уголке города, в этой его части, где был его коттедж и коттеджи других, давал дельные советы, как взращивать разные цветы во дворах. Вечерами старик дома усаживался читать в кресле у себя дома или на стуле в каком-нибудь кафе в городе и разглядывал в окошко прохожих, их походку, осанку, их фигуру, настроение и их одежду, или просто прогуливался на улице. Он был одинок, но не чувствовал себя таковым. И вот, очередной осенью, когда на поле засаживали луковицы гиацинтов, чтобы к зиме они укрепились и взошли весной, он отправился на свой участок и не вернулся. Его упокоили скромно на ближайшем кладбище, на похороны пришло не много, но и не мало людей, а дом отдали троюродным родственникам. Весной, в пору, когда пробиваются ростки, на поле, из земли участка того цветовода выглянул беловатый отросток. Когда новый работник заметил его через пару дней, отросток уже не был отростом, а твёрдо стоящим мужским скелетом. Новый цветовод не понимал что произошло, как и другие, подумав, они решили оставить как есть. Цветы продолжали расти, скелет как-то продолжал стоять на своих тонких ногах, несмотря ни на ветренную погоду, ни на дождливую. Со временем, что считалось невозможным для этих растений, некоторые гиацинты доросли до уровня его грудной клетки, другие расположились прямо в ней, другие были пониже, но всё равно выше обычного, а стебель одного проходил через тазобедренную кость. И вот, в апреле, когда они распускаются, скелет запестрил розовой краской, из пространства между его рёбрами торчали нежные цветки, они же цвели и на уровне чуть повыше таза, и среди ног.
