XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
Много лет прошло с того момента. Честно сказать, уже не помню, когда это было. Может в далёкие-далëкие, первобытные времена, когда люди ещё не знали, как добывать свекольный сахар, растворять его в чае и за ужином беседовать о прошедшем дне. А может с того дня не прошло и полувека, герои этой истории ещё живы и здоровы, и где-то в тесной советской квартирке на окраине города рассказывают её своим внукам, как сказку на ночь. Никогда не знала и не знаю по сей день, где это произошло. Быть может, в глухой, отделённой от всего мира густым, непроглядным лесом, таёжной деревеньке. Или в набожном горном селе одного из ущелий Урала. Да и происходило ли это на самом деле? На этот вопрос я тоже ответить не смогу. Впрочем, думаю, это всё не столь важно, хотя может и наоборот, мы упускаем какие-то очень ценные факты. Но я рассказываю эту историю такой, какой знаю её я, какой знала и рассказала мне её моя мать, какой рассказали её ей.
Кое-где, кое-когда жил мальчик лет 8, а может и всех 14 или даже 16. И имя у него было такое необычное, редкое. Мальчишку звали Борвиком. Не знаю, было ли это его настоящим именем, или же ласковое прозвище родителей так плотно закрепилось за юношей. Но точно знаю, что Борвик сам по себе был столь же необычен, как и его имя. Мальчик был небольшого роста, со светло-рыжими, почти прозрачными, волосами и россыпью веснушек на щеках и особенно на носу, курносом, таким маленьким по сравнению с остальным лицом, носу. Борвик был полным ребенком, из-за чего бабуля часто называла его Бубликом, что мальчишку всегда раздражало, но дабы не обидеть человека, приносящего ему каждое утро по кулëчку свежих чесночных лепёшек, Борвик стойко молчал и не смел перечить бабуле. К слову, бабуля-то была и не бабушкой ему вовсе. Она была очень-очень старшей сестрой его матери. Та рассказывала ему, что её сестра, кажется, всегда походила на старушку. В деревне ребята поначалу даже путали бабулю с её мамой. Борвик же считал тётку своей полноправной бабушкой и ходил к ней, обыкновенно, кормиться. Ну а двери бабули, в свою очередь, всегда были открыты для племянника.
Маму Борвика звали Лëлей. В деревне её не очень любили. Она была из другого мира. Того мира, что находился за лесом, за горами, за рекой, того мира, который деревенские люди презирали, нененавидели и никогда-никогда в нём не появлялись. Хотя Борвик неоднократно пытался разузнать у матери что-нибудь об этом мире, он всегда уходил ни с чем. Лёля говорила сыну, что уже ничего не помнит из своей старой жизни. Но однажды, когда мальчик, вернувшись от бабушки, задержался в сенях, он услышал, как мать беседовала со своей давней, и, к сожалению, единственной подругой Варварой. Борвик никак не мог понять, о чем же рассказывала Лëля, он долго вслушивался, но так и не смог разобрать длинные и красивые слова, которые так легко и непринуждённо произносила его мать. Тогда-то Борвик и решил, что женщина помнит другой мир, знает, как там живут другие люди и даже секретничает об этом со своей подругой.
Своего отца Борвик не знал. Мать про него тоже никогда не рассказывала. Старшие ребята только как-то упомянули, что Лëля приехала в деревню уже с Борвиком, правда тогда он был маленькой-маленькой семечкой, завернутой в простыню. Все знали, что сын Лëли был рождён в другом мире, но сам мальчишка ничего из него не помнил.
Как-то раз Борвик спросил о другом мире у бабули. Та, на удивление, ни на шутку разозлилась и строго приказала племяннику больше не пытаться узнать о грешном и презренном загорном мире. Тогда-то мальчик впервые так серьёзно повздорил с бабулей, что даже утренние свекольные драники от Лëли, лежавшие в расписной тарелке на общем семейном столе, не смогли их примирить. Лëля ругала сестру за такое отношение к другому миру, хоть по-прежнему и утверждала, что ничего не помнит. Та же, в свою очередь, ругала уже Лëлю за то, что она не смогла уберечь сына от знания о другом мире.
Борвик искренне не мог понять, почему иной мир считают столь ужасным. Каждый раз, когда он пытался завести об этом разговор с деревенскими ребятами, те называли его глупым мальчишкой или вовсе начинали сторониться. Но Борвик был совсем не глупым. Наоборот, он хотел знать больше, больше, чем хотели знать остальные. Жители деревни довольствовались тем, что знали уже. Они знали, как возделывать побеги, как пахать поле, как ткать ковры, как разводить коров, но они не знали ничего о том, что находится за пределами деревни. Мальчик думал, что из-за этого они и не любили его мать, из-за того, что та знала больше. Но они не хотели знать так же много, как она, они хотели, чтобы Лëля знала меньше. Казалось, все люди в этой деревне рождались с определённым набором знаний и невозможностью выучить или хотя бы принять что-то новое.
И вот, в очередной раз, подслушивая разговор Лëли и Варвары, Борвик смог-таки разобрать одно слово-« грамота». Варвара рассказывала о своём отце и упомянула это, почему-то знакомое, но такое непонятное слово. Немедля ни секунды Борвик побежал к дряхлой, одноэтажной, полуразваленной избе Варвары. Там, в углу передней комнаты, в тени, на старом соломенном матрасе, окружённом разным мусором и ночными горшками, лежал Елисей Ярославыч, дряхлый, немощный старик, неродной отец Варвары. Он подобрал её на окраине леса, когда той было около года. Варвара, разумеется, не помнит этого, хотя по сей день отрывки воспоминаний слегка пугают и завораживают ее. Ярославыч создавал впечатление глупого человека с гадким характером, но все в деревне знали о том, что старик приютил и воспитал сиротку, и потому никто не сердился на него за вечные колкости.
Увидев размытый силуэт мальчишки, Елисей чуть было не начал ругаться и кричать, но в последний момент заметил блеск солнечных лучей на мальчишечьих рыжих волосах и улыбнулся.
-Проходи, Борвичок. Чего заявился?
-Елисей Ярославыч, а вы можете рассказать мне, что такое грамота?
-Ох… Вот это вопрос ты мне задал, сынок. С чего же ты взял, что я смогу тебе ответить?
-А с того, что ваша дочь рассказывала о вас и о грамоте. Пожалуйста, не скрывайте от меня ничего, как это делают другие. Я хочу знать обо всём.
-Ну… Эх, Борвичок, а ты пообещаешь, что никому-никому не расскажешь?
-Да! — крикнул мальчик. Старик поморщился от резкого громкого звука, — Ой, извините. Я клянусь, что никогда ни о чем никому не расскажу! — уверенно произнёс юноша.
Старик приподнялся на руках, уселся на матрас и тут же закашлял от поднявшейся на всю комнату пыли. Елисей мягко посмотрел на Борвика и начал:» Ну, слушай. За лесом, за горами, за рекой есть такой же мир, как наш, только совсем другой. Там другие люди, другая культура, другие занятия и другие дома. Там взрослые не работают целыми днями в поле, а дети не слоняются бесцельно по деревне в поисках занятий. Там кузнецы не куют серпы с мотыгами, да и нет там кузнецов вовсе. Там люди не бегают между домами, чтобы сообщить увлекательную новость, они не ходят к старцам, когда хотят что-то узнать. Те люди с раннего детства чем-то заняты. Совсем малыши, как, например, соседский Игореша, ходят в сад, дети постарше, вроде тебя, ходят в школу или в институт.Те люди,почти как мы, хотя вернее будет сказать, что мы почти, как те люди. Знай: все мы из другого мира. Все 11 основателей пришли сюда, на эту поляну, из-за гор. До этого они строили огромные железные дороги, трудились на фабриках, печатали книги». И что-то в этом слове так зацепило Борвика, что мальчишка не удержался и перебил Ярославыча:»Книга- что это такое? Расскажите, расскажите! «Старик слегка с укором посмотрел на юношу, но в тот же миг смягчился:» Книга? С одной стороны это очень мелко нарубленное дерево, сложенное в стопку. А с другой, книга- это уникальная вещь. Маленький кусок бревна, способный рассказать огромное количество вещей. Самых разных. Будь то рецепт свекольныхдраников твоей мамы или рассказ о полёте в космос, или, например, роман о любви. Ты спрашивал меня о грамоте. Так вот, бывают книги и по грамоте. Дети читают такие в школе. Грамота- это такие особенные знания, которыми, к сожалению, наши деревенские не обладают. Кроме Лëли. Запомни, тебе не стоит стесняться своей матери, она одарена святым знанием, в отличие от наших деревенских. Они просто не хотят его иметь. А ты, мальчик мой, одарён тягой к этому самому знанию. Прямо, как другие люди. Их главное отличие от нас в том, что они знают. Они знают всё о себе, об океане, о земле, о космосе и даже о нашей деревне они знают, представляешь? И если что-то они ещё не изучили, то стремятся скорее это исследовать. Другие люди знают и хотят знать. Они делятся знаниями. Это очень благородно. Умелые учат неумелых, умные глупых, старые молодых. И именно благодаря этому великому обмену другие люди способны знать. Такие учителя существуют уже очень давно и по сей день передают знания другим. Это поистине доблестный и почтенный труд. Позволь же и мне стать твоим наставником. Я смогу научить тебя грамоте, открыть тебе врата в другой мир. Двери моего дома всегда открыты для тебя. Приходи, когда захочешь что-то узнать. «
Старик взглянул на Борвика и увидел, как на лице того сияет безгранично счастливая улыбка. Мальчик подбежал к Елисею Ярославычу и крепко-крепко обнял его. На глазах мужчины выступили слезы, он прижался подбородком к макушке Борвика и пара солёных капель упала на мальчишечьи светло-рыжие волосы.
Теперь Борвик знал, знал о другом мире, знал больше, чем остальные. И он был искренне счастлив обладать этим знанием.
Пошёл ли Борвик за горы? Рассказал ли о другом мире деревенским? Обучился ли грамоте? Я не знаю, а может просто не помню. Но это точно не самое важное. Впервые услышав эту историю, я мало что поняла. Меня больше забавляло смешное имя мальчишки. Но теперь я осознаю, каким все-таки смельчаком был старик Елисей Ярославыч. Его ведь могли засмеять, изгнать из деревни или объявить последним сумасшедшим, но он всё равно поделился с Борвиком таким ценным знанием. Он мог остаться единственным в деревне, кто обладал информацией о другом мире, но бескорыстно поделился ей с мальчишкой. Наверняка, он ещё долго обучал юношу грамоте и другим наукам, старался объяснить всё понятно, повторял десятки раз, терпел невнимательность и недалёкость. Но он стремился отдать. Пока все остальные хотели только забрать, он стремился дать. Дать святое знание. Елисей Ярославыч стал настоящим наставником для Борвика, стал его учителем, продолжил великую профессию даже в глухой отшельной горной деревне.
