Скамейка у подъезда
Автор : МакКой Анна Катерина
Не люблю я гулять. Даже в нормальной ситуации не люблю. А тем более ненавижу, когда мама насильно выгоняет на улицу, вот как сейчас. И не помню я даже, что именно я сказала. Просто выразила свое несогласие с маминым решением. Я же тоже человек! В школе учат, что каждый человек имеет право на голос. А я что, не имею? Вот я всего лишь использовала свое право. И пошло — поехало… Разразился скандал, крик, визг, мама говорит: «Иди-ка ты на улицу, и чтоб не возвращалась, пока мозги не встанут на место!»
И вот я на пороге нашего дома. Какая-то малышня возится в песочке. Нам мама всегда говорила: «В песочнице не играйте, там грязно, кошки в туалет ходят». Аха… В песочке не копаться. Чего там еще нельзя было делать? Точно! Садиться на лавку у подъезда, где по ночам собираются алкоголики, или, как у нас в семье называется, «пивную скамейку». Я подхожу к пивной скамейке и сажусь на нее, предварительно смахивая недопитую бутылку с водкой. Бутылка летит на пол и разбивается, обрызгивая мне ноги. Я улыбаюсь. То, что надо. Меня выгоняют на улицу, когда я говорю то, что думаю! Значит, я могу отомстить по-своему, правильно? Правильно. Я усаживаюсь поудобнее на облезшей темно-зеленой лавке и осматриваюсь.
На соседней лужайке старушка в клетчачой юбке и малиновом беретике кормит жирных, грязных голубей крошками из своего пакета. До чего же хорошо быть голубем! Сиди, ничего не делай, жди пока бесплатную доставку крошек сделают, да знай себе поклевывай помаленьку. И никому от тебя ничего не надо! Никакой тебе музыкальной школы, репетиторов, учебы, младшего брата, спортплощадки. Ненавистная спортплощадка! Вчера вечером мама, как всегда, объявила мне с братом, что именно туда мы и пойдем. Я ответила, что не хочу. Мама спроила, «А есть ли что-нибудь, чего ты хочешь?», и повела нас упражняться.
Мимо нашего дома на самокате едет мой вышеупомянутый младший брат, семилетний Славка. Увидев меня, он резко останавливается, чуть не свалившись с самоката, и пялится на меня с удивленной физиономией.
-Чего глаза вытаращил?- раздраженно спрашиваю я.
— Ты что, на пивной скамейке сидишь? Мама же не разрешает!- возмущается Славка.
— Мне четырнадцать лет, мне все можно! – гордо заявляю я.
— Но мама же запретила! Ты что, против мамы?!
«Против мамы» — в нашей семье серьезное обвинение, что-то вроде «убийца царской семьи».
— Вот я скажу маме, что ты манипулируешь ее именем, плохо тебе будет!- нахожусь я.
На Славку это действует, как волшебное заклинание. Он быстро хватает свой самокат и с испуганным видом катит «от греха подальше» в сторону детской площадки.
Мне становится скучно. Я обвожу глазами густой кустарник около нашего дома. Что-то необычное бросается мне в глаза. Я присматриваюсь и замечаю светло-синюю бейсбольную кепку, очень сильно выделяющуюся на фоне темно-зеленых кустов. Я тут же узнаю кепку своего одноклассника. Ох уж этот Мишка! И на ненавистной спортпощадке, и в школьной раздевалке, и на перемене, и вот здесь, перед моим домом – везде эта светло-синяя кепка. До чего же надоело! Как-то раз я стояла в коридоре школы с моей лучшей подругой Леной, и справа от нас, в который уже раз, мелькнуло синее пятнышко. Лена поправила очки на носу и заявила:
— Ты ему нравишься. Мальчишки, когда обращают внимание на девочек, всегда ходят за ними хвостиком, и пытаются это скрыть.
А мне кажется, что он просто прикалывается. Вредничает. Веселит свое больное воображение.
И тут мне в голову приходит гениальная идея. Я привстаю с лавки и во весь голос ору:
— Выходи, подлый трус!
Кепка в кустах вздрагивает.
Я приободряюсь и ору еще громче:
— Выходи, подлый трус, я кому говорю!
Кепка в кустах начинает приподниматься.
«Аха, вылезает! Сейчас я наконец-то выясню, в чем его проблема», — думаю я, уже заранее ощущая сладкое чувство победы.
Вдруг, совсем близко за моей спиной, я слышу тоненький робкий голосок:
-Тетенька-а-а…
Я подпрыгиваю и оборачиваюсь. И тут же вижу маленького мальчика из песочницы, испуганно сжимаюшего в руках пластмассовый экскаватор.
-Чего тебе? — наполовину рявкаю я.
-Вы меня звали…- блеет малыщ.
— Я? Тебя? – недоумеваю я.
— Вы сказали: «Выходи… трус…»
По его круглым розовым щекам начинают катиться слезинки.
— Да нет же, не тебя, я звала совсем другого человека! Иди себе, играй в песочке! – успокаиваю его я, гладя его по руке.
Маленький мальчик, всхлипывая, растерянно тащится обратно к песочнице, волоча экскаватор за собой по асфальту.
Я поворачиваюсь обратно и пристально всматриваюсь в кустарник, пытаясь разглядеть синюю кепку, но там уже давно никого нет. Воспользовался тем, что я отвлеклась на малышню и удрал, гад. «Ах, черт!» — вырывается у меня. Я разочарованно усаживаюсь на лавку.
К нашему дому опять подъезжает Славка и подходит к двери подъезда, неодобрительно на меня посматривая. Он набирает код на двери и входит.
— Ты куда? – кричу я ему вслед.
— Домой! – доносится из-за закрывающейся двери.
И вправда, уже стемнело, и на светло-сером сумеречном небе уже начинают загораться тусклые звездочки. У пивной скамейки нарисовывается первый (пока еще трезвый) алкоголик, и, вежливо со мной поздоровавшись, начинает расставлять свои бутылки прямо на полу, рядом с обшарпанной зеленой ножкой скамейки. Даже малышня из песочницы начинает разбредаться по домам. Я встаю и направляюсь к двери нашего подъезда. Авось мама уже меня простила…
