В небольшом городке, за простотой которого нельзя вспомнить и название, в обычном кирпичном домике в квартире под ничем не выделяющимся номером «3» жила совершенно простая семья. Папа, как и полагается всем папам, будни проводил на какой-то работе, а в выходные предпочитал пофилософствовать на кухне, читая газету. Мама, как и полагается всем хорошим мамам, следила за чистотой и порядком в доме и воспитывала детей. Тима, как и полагается всем детям дошкольного возраста, любил хулиганить. Но обижаться на него долго было просто невозможно. Любое даже самое ледяное сердце таяло от его грустного выражения лица. Единственная, кто выбивалась из этой идеальной семьи, была Саша. Несмотря на свой юный возраст, она смотрела на мир взрослыми глазами. Она видела, как фабрики душат небо, а заводы оскверняют реки. И так было постоянно. Каждый день был подобен предыдущему и точной копией следующего. И что не оказалось удивительным, такая жизнь вскоре Саше наскучила и надоела. И она решилась на самый отчаянный поступок, не только в своей жизни, но и в истории всего города. Она решила уйти. Не желая отвлекать своих родных от важных воскресных дел, Саша ушла незаметно. Ее голова была полна надежд и мечтаний о прекрасном мире за серым забором. Она уже чувствовала запах весенних цветов, слышала музыку ветра и наслаждалась голубыми небесами. Она столько лет представляла себе тот мир за забором, мечтая скорее увидеть его. Но, как это часто и бывает, все это оказалось только воображением юной особы. Мир оказался еще более отвратителен и мрачен, чем ее родной город. Но Саша, не имея привычки отступать от своей цели, пошла по шоссе. Попутчиками на ее нелегком пути стали: запах бензина, пыльная выжженная трава обочин и абсолютно серое небо. Сколько она шла, не знал никто, поскольку это никого не интересовало. Вскоре и без того противное серое небо начало темнеть, с каждым метром все больше и больше. Взобравшись на небольшой холм, Саша увидела причудливый городок. Огромные башни дыма всех оттенков черного и темно-серого, берущие свое начало у огромных котлов, и маленькие приземленные дома, покрытые черной сажей. Саша, не имея никакого чувства страха, стремительно направилась туда. Войдя в город, Саша не поверила своим глазам. Все жители походили на смурных и неотесанных гномов. На каждом был мятый колпак и небольшой темный плащ. А лица скрывала грязная от сажи и пыли борода. Все бубнили себе под нос и не замечали Сашу, что было удивительно при ее высоком росте.
— Простите, вы не подскажите, что это за место?
Но в ответ она слышала только бурчание. Устав ждать радушного приема, Саша пошла на площадь. Вся она была уставлена огромными черными котлами, настолько огромными, что сама Саша почувствовала себя гномом, хотя рост был довольно приличен для её возраста. Из каждого котла валили темные клубы дыма, сопровождающиеся отвратным запахом, который резал глаза. Сквозь этот дым с трудом Саша разглядела довольно приличное и высокое здание с искусно сделанной лепниной. Посчитав это самым разумным, она направилась туда. На входе красовалась сияющая надпись, выгравированная на пластине из какого-то довольно дорогого металла: «Главное министерство верховного совета по вопросам дымопроизводства народа дымящиков и местного землевладельца». Поскольку останавливать Сашу никто и не собирался, она без особых проблем и усилий поднялась на верхний этаж. В просторном кабинете, заставленном стопками бумаг и различных блокнотов, сидел человек округлой формы и низкого роста в идеально отутюженном малиновом пиджаке, с довольно забавной взъерошенной шевелюрой. Это Шестёркин — местный правитель, некогда работавший секретарем самого Царя-Батюшки, а после уволенный за очень сильную ответственность и искреннюю любовь к профессии.
— Здравствуйте! – с уважением сказала Саша.
Ответом была тишина. Шестёркин был попросту занят бумагами и не обращал на посторонние звуки никакого внимания. Саша подошла ближе и повторила еще громче, сохраняя уважительный тон.
— Здравствуйте!
Ответа вновь не последовало. Бумаг было очень много .И тогда Саша подошла вплотную к столу и крикнула прямо в ухо.
— Здравствуйте, многоуважаемый правитель.
Шестеркин, будто только пробудившийся после длительного сна, протер глаза, нацепил пенсне и якобы бы не замечая Сашу, вернулся к бумагам.
— Добро пожаловать! Мы очень вам здесь рады. Прошу обращаться за интересующей вас информацией быстро, по делу и к секретарше. Что вам надо?
— Я желаю подать жалобу…
— Жалобу?!- перебил Шестёркин, подавая Саше ворох бумаг, — вот, заполните три бумаги по форме А, две по форме Б, а это подпишите у заместителя начальника соседнего отдела, печать поставите у архивариуса, но он, правда, на пенсии, затем отдадите мне на проверку и вынесение решения и все, через месяц вашу проблему рассмотрят у царя. Если, конечно, все будет верно сделано.
— Я хочу подать жалобу на дым и потребовать его немедленно убрать!- возразила Саша.
— Это исключено! Все проверено и разрешено царским советом. Вот, смотрите, — вякнул Шестёркин, сунув Саше красную книгу с медными уголками, — вот, читайте: столбы дыма не ниже нормы, норма соблюдена, цвет черный, допустимая погрешность на 1,5 тона светлей, все в полном порядке, объем производимого дыма в идеальном состоянии, все заверено на бумаге лично царским советом, — пробормотал Шестёркин, и вновь ринулся к своему столу.
— Но ведь из-за вашего дыма совершенного не видно неба!- по-детски наивно воскликнула Саша.
— Небо? Ах, небо! Так оно общественное, а это значит, принадлежит всем и частного владельца не имеет, следовательно, в суд подавать никто не станет, всё по закону.
— Но люди не могут дышать из-за вашего дыма. Неужели вам наплевать на свой народ? — с надеждой спросила Саша.
— Нет! Нет! Нет! О народе все подумано. Вот бумаги от всех местных и заморских лекарей за семь лет. Вердикт один — ЖИТЬ МОЖНО.
— Но! Но…
— Покиньте мой кабинет! – перебил Шестёркин, указав Саша на дверь, и громким шлепком печати поставил жирную точку в их разговоре.
Саша, не желая спорить, молча ушла. У нее на сердце была печаль и сострадание к бедным жителям. Будучи человеком очень справедливым, Саша не могла этого так оставить. Она запрыгнула на деревянную скамью, давно уже почерневшую от пепла, и закричала настолько громко, насколько могла закричать еще не окрепшим горлом:
— Народ дымящиков, остановитесь! Прошу! Послушайте меня! Прозрейте! Откройте затуманенные глаза, оглянитесь вокруг, во что вы превратили свой город! Как можно жить в этом черном задымленном мире. Прошу, услышьте меня!- из девичьих глаз полились горькие слезы безнадёжности.
И впервые за долгие годы сердца жителей города Дымящики начали таять не от копоти и пепла, а от сострадания и к Саше, и к себе.
И это странное чувство вызвало бурю негодования прозревших жителей. Они направились к проклятым котлам и наконец-то за столько лет котлы были отключены и клубы дыма начали утихать.
После победы над душащими небо котлами толпа под предводительством Саши направилась к Шестёркину.
Но в его кабинете ничего не было, кроме пустого стола и нескольких маловажных бумаг. Окно было открыто, а в форточку был вставлен документ: «Уехал к царю с докладом» с подписью и тремя цветными печатями. Куда делся бывший глава, никто не знал. От него остался только след его маленьких туфель и несколько бумаг, выпавших из портфеля.
Наконец-то жители могли дышать свободно и не писать на это разрешение в пяти экземплярах. Они стали свободны. Дымящики еще долго вспоминали Сашу и были ей очень благодарны. А она продолжила свой нелегкий путь по шоссе…
Ах! Любовь… Вам знакомо это чувство? Многие сравнивают её с полётом бабочек в животе или со сладким и ароматным тортом со взбитыми сливками и спелыми ягодами. А вот чета Плевакиных считает, что любовь схожа со звоном золотых монет в кожаном мешке. Евгения Петровна и Пётр Евгеньевич Плевакины — дивная пара, которая будто всю жизнь была вместе. Они были схожи не только по характеру и жизненным убеждениям, они были похожи и внешне, из-за чего часто их называли братом и сестрой. И не мудрено так ошибиться: оба носят недлинное каре цвета старой пшеницы и просто обожают клетку в одежде, что выражалось в платье, сшитом по европейской моде, и в дивном костюме с красной элегантной бабочкой, выглядывающей из-под воротника. Да! Эти Плевакины — такие странные личности, к слову сказать, правители местного городка Рубиловка. Именно этот небольшой городишко с изящным парком, малой численностью населения и великолепным фонтаном на центральной площади, вырубал из близлежащего леса по пять, по десять, а то и по двадцать деревьев в день. Что вполне логично, ведь основную часть населения составляли древорубы и лесовалы. И именно в этом городе в доме самих Плевакиных и остановилась Саша, прикинувшаяся инспектором из Царьградовска. Не оглашая цели своего приезда, она три дня жила в роскошных палатах и ела только изысканные кушанья и различные деликатесы. А на вопросы хозяев о цели приезда, и что надо инспектировать, только отнекивалась и отшучивалась. Каждое утро она уходила в лес и разведывала, зачем столько деревьев рубить, ведь дома все каменные, а никакой фабрики по производству бумаги Саша не наблюдала. И вот на третий день своего проживания, подобревший от вкусного обеда и игристого вина, принесенных Сашей, старый и пухлый прораб раскрыл тайну вырубок:
— Ето значится так, дело в том что, й-ой , ой пардон мадам, дела в том шо ента парочка друг другу подарки делает. То Петровна мужу повелит новый стул в его кабинет сколотить, а то и благоверный ей каку скалку там или досточку затеет. И каждая безделушка все из нового дерева должна быть, а то не уважение, понимаешь ли, вот так и живем, от дурака до дурака. А мы шо, й-ой, люди, понимаешь простые ,енто значит воля дурака, шо воля царя, чес слово. Вот оно как, понимаешь!?
Саша не стала мешать засыпавшему прорабу. И решила возвратиться обратно в дом как раз к ужину, дабы не вызывать сильных тревог и подозрений. На входе за кадкой с пальмой, привезенной любимой тещей счастливой паре, притаился Плевакин с небольшим мешочком в руке и блеском в глазах, который виднелся даже через замутненные очки.
— Что такое? — величаво и протяжно спросила Саша, сохраняя образ инспектора из столицы.
— Да ничего-таки страшного здесь нет, туточки я стою. Я шел, знаете ли, по коридору и вижу мешок лежит, а в нем сто золотых, не открывал, по весу понял, ни ваши ли таки часом, а то коли не ваши, то и ничьи значит. Так ваша сотня? — с нескрытым намеком сказал хозяин дома, да, нынче не тот пошел чиновник да землевладелец, даже взятку по-человечески дать не могут. Куда мы катимся?
— Мои! — ответила Саша, прекрасно понимая, что без денег ей нельзя.- Мои! Мои! Давайте сюда, обронила видимо.
Плевакин резко отдал мешок и растворялся в гостиной. Позвали на ужин.
Ужин был знатный, что-что, а потчевать гостей в Рубиловке умели. Тут тебе и гусь, и свинья, и рыбка молодая. От солений и пряностей стол прямо ломился: и грибы, и огурцы, и чего только нет. Как и полагается, на всех встречах того характера стояла и фирменная наливочка самого хозяина. К ней, разумеется, не притронулись, но стоять она должна была обязательно — традиция.
После сытного ужина Сашу в покои вызвалась отвести сама хозяйка дома, подходя к спальне, Евгения Петровна протянула маленький сверток со звоном, который уже знаком Саше
-Сколько? — не церемонясь, спросила Саша.
Оторопевшая хозяйка проглотила язык, но через пару секунд вернулась в норму.
— Сто пятьдесят
— Я посмотрю, вы подобрее некоторых…- разумеется, она подумала о Петре Евгеньевиче, который на семейное благополучие пожаловал только сто.
— Это да мы тут все такие добрые! – непонимающе поддакивала Евгения Петровна, отдавая сверток.
Ночью была тихо и вполне спокойно. Все дремали и посапывали вокруг! Все, кроме Саши, она рассуждала, как всех этих трудяг от лесоуничтожения отвадить, в таких думах пролежала около двух с четвертью часов и со словами : «а ну его, завтра разберемся», укрылась одеялом из импортного шелка и заснула, сладко-сладко на мягкой перине и подушке из гусиного пуха.
Настало утро!
За сытным завтраком из пяти блюд Саша завела тему о цели своего приезда, разумеется, сохраняя важный и величавый тон.
-Я прибыла из столицы с важным поручением! Мне было поручено разобраться с вырубкой местного леса. Что вы можете сказать по этому поводу?
— Ах это!- произнес Плевакин и лицо его растянулось в искренней улыбке счастья.- Так по лесу все в рамках закона, лес принадлежит нам, вот бумага, подписанная секретарем царя, — доставая из серванта и протягивая Саше бумагу продолжал он.
На бумаге была уже хорошо знакомая фамилия Шестёркин и его фирменная печать, которую Саша успела отлично разглядеть при личной встречи.
— Мой ныне покойный дядюшка — вновь продолжил хозяин дома — выкупил этот лес у своего армейского приятеля, который умудрился проиграться в карты так, что остался в одной ночной рубашке, видимо, сама фортуна была не на его стороне, ведь за долгие шесть часов игры его единственным выигрышем был как раз тот лес, который мой дядюшка выкупил из истинного побуждение проявить себя как гусар. И вот уже почти сто лет как лес принадлежит нашей семье.
— Это очень трогательная история! — с поддельной искренностью сказала Саша — но ваши вырубки вредят окружающему миру и вам в частности.
— Позвольте!- немного возмутился Пётр Евгеньевич — в норму допустимую укладываемся, разрешено то не более половины сотни деревьев в день, а мы и на половину этого даже не замахиваемся. Так что у нас все по закону да по правде. — с неподдельной гордостью закончил Плевакин.
Сашино чувство справедливости просто пылало красным огнем. «Да как так можно? Все у него по закону!? А как же природа, она тоже по закону прописана?! Ну ладно, посмотрим, кто кого!» подумала про себя Саша и не стала произносить этого вслух, что б не вызвать подозрений.
— Ну, раз все хорошо, значит, что все отлично, но…
— Что но?- нервно спросила Плевакина.
— Но надо ведь протокол составить, все печати, все подписи, каждую мелочь вписать, не меньше недели займет точно! — не мешкая ответила Саша.
— И все?!- радостно осведомились Плевакины.- мы подождем-с.
— Но, а бумаг-то у меня здесь и нет, это надо в столицу запрос отправлять, а это пока дойдёт, пока рассмотрят, пока подпишут, пока пришлют. Месяц … нет два точно!- Сашиному вранью, казалось, нет придела, а интонация была наполнена таким подтекстом, что его даже человек не самого большого ума прочтет с особой легкостью.
Плевакины явно поняли все, к чему клонит лже-инспектор, но все притворялись безмозглыми курочками и только одобрительно кивали головой.
Саша была взбешена и, не выдержав скудоумия хозяев, сказала громким и тяжелым голосом.
— Дайте мне две сотни золотых и я сегодня же до ужина уеду от вас!
Плевакины ответили лёгкой улыбкой и через минуту перед Сашей уже лежал мешок.
— Две сотни и двадцать золотых, на всякий случай — дружно сказали хозяева.
Саша поблагодарила семейную пару за столь радушный и теплый прием и, накинув на плечи подаренный Плювакиной клетчатый плащ с капюшоном, покинула дом. Более, разумеется, ее никто в этих краях не видел, как впрочем и работников топора, что получили от Саши по золотому, за то что они перестали рубить лес, оказалось, что банальное золото намного весомее, чем чистота воздуха, долговечность почвы и здоровье природы в целом. На свои монеты все жители купили себе свободу у Плевакиных и покинули Рубиловку навсегда, что, к слову сказать, тоже являлось частью договора с Сашей.
На глазах дивный и чудный город начал иссыхать и рассыпаться, как в прочем и любовь между четой Плевакиных. Некогда искренняя любовь заменялась ненавистью, злобой и презрением. Каждый винил в случившемся друг друга. Каждый день начинался с конфликта, продолжался руганью, а заканчивался ссорой. Все это продолжалось четверть месяца. А после разошлись: Пётр Евгеньевич уехал к тетке в соседнее государство, где по слухам женился на молодой и несмышлёной красавице, друг друга не понимают, оба говорят на разных языках… пока ладят.
А вот Евгения Петровна так и осталось в поместье, но прежде всего сменила фамилию обратно на Дугоголовову а вскоре вышла замуж за генерала Ворова и вроде как пока счастливы.
Но Саша, как можно догадаться, об этом ничего не знала, в это время она уже шла в столицу, благо в государстве была всего одно дорога, ведь как говорила её горячо любимая кузина: «Рыба гниёт с головы!». Но, разумеется, доехать без приключений ей не удалось. Что совершенно не удивительно, ведь по пути к Царьградовску просто необходимо было заглянуть и к Заботину, чей город славился лучшим хламом и мусором во всей округе, и Агрипина Кукча явно ждала Сашу в гости, а что и говорить про Тихого Павла Семеновича, что варил изысканную смолу с характерным запахом и подобающим видом, для слива её в местную реку, по повелению Царя-Батюшки, разумеется! Ну как можно проехать мимо ТАКОГО!?
Видимо Саше еще долго придётся идти по шоссе…
