Балет… Необычное слово. Оно пришло к нам из Франции. Слово такое короткое, но такое весомое, изменившее жизнь многих людей. Анна Павлова, Майя Плисецкая, Агриппина Ваганова… Я могу без конца перечислять имена великих балерин, которые прошли через все трудности, но достигли славы. Они стирали ноги в кровь, но продолжали танцевать, они упражнялись по много часов в день, разучивали сложные партии, уставали, но продолжали дело всей своей жизни. Список великих артистов балета очень большой. У каждого в нём своя, необыкновенная история, свои препятствия и достижения, и я надеюсь, что когда-нибудь в одной известной энциклопедии будет напечатан столь заветный и очень желанный заголовок: «Алия Вышинская — балерина из Волгограда, превзошедшая саму Галину Уланову». Алия Вышинская, как вы догадались, это я. Я представляла, как в будущем, в нарядном платье, иду на интервью, назойливые папарацци на каждом углу дожидаются меня, словно хищники, выслеживающие добычу, а журналисты ждут моего появления, репетируя вопросы о моей жизни, карьере…
Из бесконечных мечт в реальность меня вернул строгий голос балетмейстера прямо над моим ухом: «Вышинская! Вышинс-ка-я! – она нарочно тянула две последние гласные моей фамилии. — Плие уже давно закончилось! Давай, живее! Ронд де жамб партер мы делаем! Вытяни колени и стопу разверни! Ещё раз увижу, что ты здесь ворон считаешь, вылетишь из школы назад в своё захолустье! Нет, ну вы посмотрите на неё! Приняли в лучшую балетную школу Санкт-Петербурга, а она тут лентяйничает!»
Лилию Павловну не зря считали грозой всей школы. Вот так задумаешься на секундочку, а она уже кричит и выворачивает тебе стопы, мол, раз сама развернуть не можешь, я тебе их разверну. Кстати, я так и не понимаю, почему походка на вывернутых ногах считается красивой.
Девочки тихонько хихикали и перешёптывались за спиной у Лилии Павловны. Ух, все они были такими сплетницами! А я в их обсуждениях не участвовала, за это они меня невзлюбили и «Чужачкой» называть стали. Но моя мечта была гораздо важнее, чем их общество, поэтому я не обращала на них внимание. В моём родном Волгограде, который Лилия Павловна имела ввиду под словом «захолустье», нет ни малейшего шанса прославиться, потому что балетные школы там дают лишь базовые навыки, основу для поступления в школы больших городов. Не то что здесь, в Питере.
Я до сих пор помню, как стояла перед комиссией, как проходила вступительные экзамены и Лилию Павловну тоже помню. Она тогда сидела в комиссии и своими холодными глазами смотрела мне в душу, постоянно поправляя свои маленькие очки, спадавшие с носа. Именно благодаря Лилии Павловне я поступила в эту балетную школу. В голове мелькнуло воспоминание о вступительном экзамене:
— Сколько раз мне повторить, что Вы не подходите? Выходите из кабинета и дайте же нам наконец пригласить следующего! – послышалось за дверью на которой было написано: «Тише! Идет экзамен». Я вслушивалась в разговор за дверью и старалась уловить каждое слово главы комиссии, какого-то мужчины, говорящего басом. В голове возникал его угрюмый образ, который уже через пару минут будет утверждать, что я не подхожу, или согласится взять меня.
— Но почему? Я так долго ждала поступления! – Кричала девочка в кабинете, которая рассказывала нам, ещё дожидаясь своей очереди, что сидит на диетах, занимается каждый день и очень надеется, что поступит. Всего десять минут назад она радостно заходила в кабинет, полная сил и уверенности, а сейчас её уже с позором выгоняют оттуда.
— Выходите, зовите следующего! – громко крикнул глава комиссии, и в ту же секунду девочка, вся в слезах, выбежала из кабинета и помчалась прочь.
Сердце бешено отстукивало чечётку. Настала моя очередь. Я тихо зашла в кабинет. Комиссия смотрела на меня, как на треснувшую вазу с красивым рисунком на ней: вообще-то она не нужна, но вроде комнату украшает. Но особенно, своими стеклянными глазами, будто говорящими: «Ты мне понравилась. Я вижу в тебе способную девочку, но не подам вида и буду относиться к тебе со всей строгостью», меня прожигала Лилия Павловна. В тот день на ней был строгий чёрный костюм, воротник пиджака украшала белая брошь-бабочка, а длинные светлые волосы были собраны в низкий пучок. Всем балетным известно, что чем ниже пучок, тем более опытная балерина. Когда я была маленькая и делала первые шаги, у меня был пучок на самой макушке. Лилия Павловна выглядела так, будто только что вернулась с самого модного фестиваля где-то в Милане. Только морщины возле глаз давали понять, что она уже немолодая, потрепанная артистической жизнью балерина.
Я считала, что с экзаменом справилась отлично, и сейчас стояла перед комиссией, принимающей решение.
— Ну колени же не гнутся совсем, — говорил глава комиссии Лилии Павловне, как бы акцентируя то, что ваза треснувшая. Только сейчас я заметила, что его правый глаз смотрит в пустоту и не двигается, словно кукольный. «Значит одним глазом он не видит… Интересно, что с ним случилось…» — думала я, стараясь занять чем-то свои мысли, чтобы не переживать на счёт решения комиссии. Этот мужчина, слепой на один глаз, наверняка и есть директор. Вид у него был очень страшный и грозный. Его лысая голова и огромные плечи напоминали образ бандита из сериала.
— Да вы посмотрите получше. Она гораздо артистичнее даже некоторых преподавателей, — Лилия Павловна коротко кивнула на третьего члена комиссии – старушку, чьё выражение лица можно было сравнить лишь с камнем. Она не принимала особого участия в решении комиссии, — А колени можно исправить.
Третий член комиссии – женщина лет семидесяти. Она была для меня самой непонятной. Я никак не могла понять, что скрывается за её маской безразличия. Ей, кажется, был совсем не интересен процесс экзамена. Да, в общем то, после поступления я её в школе так ни разу и не увидела.
— Ладно, Лилия Павловна, под Вашу ответственность принимаем девочку, — устало проговорил глава комиссии, почёсывая лысину.
Я вышла из кабинета, тихонько ликуя, а на экзамен уже заходила новая поступающая.
Только это воспоминание помогало мне всё ещё верить, что Лилия Павловна только снаружи безжалостная и чёрствая. Где-то глубоко в её сердце оставалась частичка доброты. Да, Лилия Павловна не такой уж и зверь, как о ней сплетничают мои одноклассницы.
Я оторвалась от своих бесконечных мыслей и посмотрела на часы. Стрелки ровно двигались, отсчитывая последние минуты занятия.
— Вышинская, ты чего на часы пялишься? – О нет! Ну почему эта Лилия Павловна всегда смотрит на меня в самый неподходящий момент? – Урок что ли закончился? Ой, точно… Так! На сегодня мы закончили, можете идти.
Я отошла от станка и вместе со всеми девочками сделала прощальный реверанс Лилии Павловне, но уже направляясь к выходу, я почувствовала, как её рука упала на моё плечо:
— Вышинская, а ты остаёшься. Думаешь оставлю тебя безнаказанной? Бегом за пуантами! Будешь повторять весь наш урок на них.
Одноклассницы опять начали тихо смеяться надо мной. Но веселее всех было Карине. Это была девочка с очень светлыми волосами, маленькими тёмными глазками, слегка розоватой кожей и с задранным носиком, из-за чего она напоминала свинку. Попади Карина в ад, от неё шарахались бы все черти. Она не терпит тех, в ком она увидела соперника и сделает всё, чтобы казаться лучшей среди остальных. Другие девочки из нашего класса всегда соглашались с ней, не смея даже подумать о том, что Карина неправа. В общем, все они были лишь глупыми марионетками, без тени своего мнения. За них всё решала Карина. Она говорила им кого любить, от кого держаться подальше, а кому делать гадости при любой возможности. И этих безвольных девочек Карина постоянно держала в страхе, будто она Карабас-Барабас, но под другим обличием.
Мы вышли из кабинета. Я шла позади всех. Карина вдруг обернулась и злобно улыбнулась мне. От её взгляда мне стало не по себе. Карина отвернулась и стала перешёптываться с одной из своих марионеток. В мою сторону посмотрела девочка, шедшая от Карины дальше всех, и сочувственно взглянула на меня. Увлечённая размышлениями о Карине, я не заметила, как главная героиня моих раздумий сбавила ход и подставила мне подножку. Я с криком полетела вниз, и, наверное, ударилась бы головой, но меня очень вовремя поймала девочка, сочувственно смотревшая на меня пару секунд назад. Её звали Юля. Из всех марионеток она была самая добрая, ещё не до конца потерявшая разум и здравое мышление. По ней было видно, что она терпеть не могла Карину, но только благодаря своей выдержке, она не оказалась на моём месте.
— Спасибо… — сказала я Юле. Она подняла меня. Девочки обернулись на нас.
— Ну ничего себе, Юля! Никогда бы не подумала, что ты у нас предатель, — Карина обошла мою спасительницу и посмотрела на неё своими свинячьими глазками, — Девочки, посмотрите на эту двуличную штучку!
— Карин, это уже правда перебор. Ты слишком далеко зашла. Зачем ты подставила Алие подножку? – ответила Юля.
— Какую ещё подножку? – Карина вдруг сделала настолько невинное лицо, что кажется, и сама поверила в свою жалкую ложь, — Я ничего не делала! Просто Вышинской не хватает внимания, — она подошла ко мне и злобно улыбнулась краешком рта, — Правда, Чужачка?
Я промолчала. Слово «Чужачка» больно впилось в душу и не отпускало меня, пока не заговорила Юля:
— Врёшь!
-Карина не врёт! Мы всё видели! – доносились возгласы девочек на стороне Карины.
Юля вдруг схватила меня за руку и потащила к раздевалке. Я обернулась. Карина с победным выражением лица глядела на меня своими малюсенькими глазками и вдёрнув свой и без того задранный носик, развернулась к девочкам.
— Если Карина ещё раз обидит тебя, она сильно пожалеет. Прости, что всё это время была против тебя, -сказала Юля и обняла меня.
— Признавать ошибки никогда не поздно, — ответила я и подумала, что фраза прозвучала очень мудро.
Через минуту в раздевалку зашли Карина и её спутницы. Все, кроме меня, стали собирать вещи и уходить в общежитие, а я стала завязывать пуанты. Правый пуант завязался быстро, а с левым возникли трудности: сначала я завязывала его слишком туго, так, что ногу пережимало, а потом слишком слабо, и ленты падали на пол. Снова попытавшись завязать левый пуант, я вдруг услышала шаги. Инстинктивно подняв голову, я увидела перед собой Лилию Павловну. Сначала она окинула меня хмурым, как сегодняшняя погода за окном, взглядом, а потом вдруг мило улыбнулась. Я не поняла её резкой смены настроения, поэтому стала ждать, когда Лилия Павловна что-то скажет.
— Ну ты чего, дурёха? Думала я правда тебя заставлю на пуантах наш урок повторять? Да это я так, чтобы потом Карина и её подружки не тявкали как злые собачонки: «А чего Вышинская наказание не получила? Она же отвратительно себя вела!», — Лилия Павловна пародировала голоса подруг Карины, тараторя писклявым голоском. Никогда бы не подумала, что она так может.
Я громко хохотала, а Лилия Павловна присела на лавочку рядом со мной и абсолютно серьёзным голосом сказала:
— Ты лучше с Кариной и подружками её не связывайся. И в передряги не вступай, поняла?
— Да, — ответила я с чистой искренностью.
— Ну всё, иди домой уже, а то потом вахтёр объяснений попросит, мол, чего так поздно в общежитие заявилась? – сказала Лилия Павловна, вставая со скамьи и направляясь к выходу.
— Спасибо, Лиль Пална, — крикнула я ей и быстро начала собирать вещи.
Через две минуты, я уже под дождём бежала в общежитие, прикрывая голову сумкой. Забежав внутрь здания, я отряхнула от воды сумку, за что получила гневный взгляд уборщицы, вытиравшей пол. Она, кажется, хотела меня поругать, но я уже бежала по лестнице на второй этаж.
Наше общежитие было четырехэтажным. На первом располагается вахта, буфет и обеденный зал. Со второго по четвёртый – комнаты учениц. В каждой из них живёт по три человека. Я живу в комнате с Юлей и Ульяной. Юлю вы уже знаете, поэтому расскажу немного об Ульяне. Ульяна – девочка необычайной красоты. У неё средний рост, длинные волнистые русые волосы, ровное и гладкое лицо, которое украшает аккуратненький носик, серые глаза и розовые губки. Она имеет превосходные балетные данные и почти всегда в танце оказывается в первых рядах. К сожалению, она тоже девочка из свиты Карины. Я с ней почти никогда не общалась, как и с Юлей, до сегодняшнего дня, потому что общаться было не о чем, да и Карина им наверняка много придуманных сплетен про меня рассказала.
Когда я зашла в комнату, Ульяна расчёсывала шелковистые волосы деревянным узорчатым гребешком, а Юля читала большую книгу. Увидев меня Ульяна, виновато отвернулась к окну, всматриваясь в капли дождя, стекающие по стеклу. Юля заметила смущение Ульяны и начала говорить:
— Уль, тебе ещё не надоело быть вассалом Карины?
— Надоело конечно, — Ульяна вскинула руками и повернулась к Юле, — А что мне делать? Я танцую лучше, чем Карина. Если стану против неё, она будет мстить.
— Если ты будешь вместе с нами, нас будет больше, и тогда Карина не сможет делать из нас своих слуг, — Юля решительно встала с кровати и ладонью рубанула воздух.
— Ладно, так уж и быть. Я буду с вами, — Ульяна улыбнулась, хотя по ней было видно, что её терзали сомнения по поводу нашей маленькой революции.
Вдруг у меня зазвонил телефон. Я села на кровать и ответила на видеозвонок от мамы. В кадре была моя семья. Я улыбнулась. В середине стояла моя мама, Арина. Она родом из небольшого городка, расположенного совсем рядом с Волгоградом. Моя мама прекрасно готовит, а ещё любит вязать и шить. У неё слегка полноватое телосложение, яркие выразительные глаза зелёно-коричневого цвета и перекрашенная в блонд короткая уложенная стрижка. Характер мамы строгий, напористый и даже местами упрямый, но, в то же время полный доброты и заботы.
Рядом с мамой был мой папа, Азат. Он, родом из Волгограда. У нас много родственников по всему Татарстану. Папа очень добрый и понимающий, всегда поддержит любую тему для разговора. Когда я жила в Волгограде, я очень любила играть с ним, а ещё папа учил меня играть в нарды. Он служит в военном гарнизоне, поэтому, когда меня приняли в питерскую балетную академию, семья осталась в Волгограде, потому что папа не может уехать из гарнизона.
За родителями стоял мой младший брат, Эльдар. Он старательно пытался попасть в кадр, чтобы я и его тоже увидела. Осенью этого года брату исполнится семь, и тогда он пойдёт в школу.
Мама начала расспрашивать меня о занятиях, не сильно ли я устаю и лажу ли я с одноклассницами. Я всё рассказала и вдруг заметила, что на лице родителей не промелькнула даже маленькая улыбочка. Даже всегда весёлый Эльдар больше не смеялся и не просил меня рассказать про Лилию Павловну, которую он всегда любил пародировать. Тогда я спросила:
— Почему вы такие мрачные? Что-то случилось? – От моего вопроса лица родителей и брата сделались такими тусклыми и печальными, что даже дождь, который все еще шел не выглядел так грустно как родители.
— Да, мы хотели тебе сказать… Мы в общем-то для этого и позвонили. Твоя бабушка Мадина сильно заболела и, возможно, долго не проживёт. Мы хотели тебя попросить приехать, чтобы увидеться с бабушкой, — Как только папа сказал, что бабушке Мадине плохо, у меня покатились из глаз слезы и я сильнее вжалась в кровать.
Мадина – моя бабушка по отцовской линии. Она была для меня лучшим другом. Мы любили вместе пить чай и сплетничать, смотреть дурацкие шоу по телевизору. Она рассказывала мне смешные истории из её детства, а потом мы вместе смеялись так громко, что приходила мама и успокаивала нас. Эльдара бабушка тоже очень любила. Она никогда нас не ругала и частенько прикрывала перед родителями, когда мы безобразничали. А когда я научила бабулю пользоваться современным смартфоном, мы стали присылать друг другу смешные картинки и видео. А теперь вдруг бабушка умирает… Ей только исполнилось восемьдесят, а смерть уже пытается забрать её в своё темное царство.
— Правда? Конечно, я приеду! – незамедлительно ответила я.
— Я позвоню Лилии Павловне и директору, скажу, что ты ненадолго уедешь. Ладно, не будем больше задерживать тебя, пока! – сказала мама и завершила звонок. Это был самый тяжёлый звонок в моей жизни. Юля и Ульяна, слышавшие весь разговор начали успокаивать и обнимать меня, но вдруг к нам зашла Лилия Павловна вместе с каким-то мужчиной лет сорока. Он был низкого роста, с оттопыренными ушами, в больших квадратных очках, абсолютно не подходивших ему и с редкими чёрными волосами, зализанными назад, из-за чего мужчина выглядел как «ботаник», над которым смеётся вся школа.
— Девочки, это Альберт Игнатьевич, представитель Мариинского театра. Он сообщил, что в Мариинском театре начинается подготовка к спектаклю «Спящая красавица», и от нашей школы требуются две ученицы на роль Спящей красавицы в детстве. Одна из прошедших отбор будет в основном составе, а другая на замене. Альберт Игнатьевич попросил показать ему выразительных учениц, имеющих отменные балетные данные, — Лилия Павловна подвела к нам Альберта Игнатьевича, — Альберт Игнатьевич, это Ульяна Амелина и Алия Вышинская, — Лилия Павловна назвала наши с Ульяной фамилии и имена, а Альберт Игнатьевич достал из кармана брюк потрёпанный блокнот, погрызенный карандаш, стал что-то записывать и одновременно оценивать нас взглядом, на глаз определяя рост и толщину талии. Юля молча наблюдала за этим.
Наконец незваные гости ушли, но напоследок Альберт Игнатьевич сказал, что завтра на нашем уроке будет отбор.
— Ну этого Альберта Игнатьевича нам ещё не хватало, — сказала я, нервно всплёскивая руками.
— А видели, как он на Ульянку смотрел? Она же, у нас красавица писанная, — сказала Юля, тут же разразившись хохотом. Я тоже не могла не улыбнуться.
— Ой, да иди ты лесом! – брызнула Ульяна и кинула в Юлю подушкой.
Я посмотрела на свои электронные часы, который показывали девять часов вечера. Странно, что Альберт с Лилией заявились к нам так поздно. А может просто дело не терпело отлагательства… Я устало зевнула и решила, что сейчас лягу спать. Пожелав Юле и Ульяне спокойной ночи, я откинула голову на мягкую подушку и провалилась в сон.
Я проснулась в 7 часов утра в холодном поту. Ко мне во сне приходила моя бабушка Мадина. Она просто стояла и смотрела на меня. Ульяны и Юли в комнате не было, и я поняла, что чуть не проспала завтрак. Я мигом оделась и спустилась на первый этаж в обеденный зал. За крайним столиком сидели мои подруги. Я присела к ним. На завтрак дали ароматную овсянку, яблоко и чашку чая. За соседним большим столом уселась Карина со своей свитой. Мы с девочками стали смотреть на них. К счастью, из-за шума в столовой, мы не слышали их разговор, поэтому смотрели на безмолвные сцены, будто в немом кино. Карина что-то говорила девочкам, призывая их к чему-то, а потом криво улыбнулась нам. Одна из девочек зло наморщилась и отрицательно помотала головой, на что Карина ударила кулаком по столу, отдавая приказ. Они, видимо о чём-то спорили.
После завтрака настало время тренировки. Когда мы зашли в класс, в нём уже были Лилия Павловна и Альберт Игнатьевич. Урок проходил обычно, Альберт Игнатьевич что-то записывал в свой блокнот и внимательно наблюдал за нами. После тренировки в балетках, Лилия Павловна сказала нам надеть пуанты, и мы продолжили заниматься в них. В конце занятия Альберт Игнатьевич сказал, что в основном составе на роль Спящей красавицы он видит меня, а на запасной вариант он оставит Ульяну.
— Тренировки и подготовка к спектаклю будут длиться месяц, начиная с послезавтрашнего дня. Вы обе будете репетировать сначала с Лилией Павловной, а затем на сцене Мариинского театра вместе с основным составом артистов, — сказал Альберт Игнатьевич.
И в этот момент у меня внутри всё обрушилось. Как месяц репетиций?.. Как с послезавтрашнего дня?.. У меня встал большой вопрос: «Кого выбрать? Бабушку Мадину или спектакль?». Я раздумывала над ним недолго и тут же выпалила:
— Я не могу участвовать, извините, — сердце забилось сильнее, — Мне нужно домой съездить, у меня бабушка болеет!
— Юная леди, надо было сразу сказать об этом! – Альберт Игнатьевич окинул меня злым взглядом, — Значит танцевать будет Амелина!
— Я её подруга и не собираюсь занимать её место! – напористо сказала Ульяна.
— Альберт Игнатьевич, раз такое дело, я могу попробовать поучаствовать в спектакле, — наигранно тоненьким и ласковым голоском проговорила Карина, строя Альберту милое личико.
— Вы биться за это место должны, а не отказываться! – Альберт заговорил с особо грубой интонацией. Он чуть ли не кричал на нас, — Берите пример с этой девушки, — он указал на Карину, — Юная леди, если Вы пообещаете мне стараться на репетициях, то я прямо сейчас возьму Вас на роль, — он достал свой потрёпанный блокнотик и карандаш, — Напомните Ваши имя и фамилию.
— Бревко Карина, — сказала девочка-свинка и состроила злую гримасу, повернувшись ко мне.
Этим же вечером мама купила мне билет на ближайший поезд. Выезжать нужно было завтра. Я сразу начала собирать чемоданы. Мне помогали все девочки. Они желали мне удачи, здоровья бабушке и много чего ещё.
— Да у тебя в жизни ещё столько спектаклей будет, не переживай из-за этого! – поддержала меня Юля.
На следующий день меня проводили на вокзал, я зашла в свой вагон, убрала чемодан в рундук и заняла своё место на нижней полке. Ночь в поезде прошла спокойно, а за пару минут до приезда в Волгоград, мне поступил звонок с неизвестного номера. Я ответила на него.
— Прости меня, — послышался голос Карины на другом конце трубки. Казалось, что она вот-вот заплачет.
— Удачных репетиций, — сказала я, а потом добавила, — И спектакля тоже.
Я сбросила звонок, и с души как будто упал тяжёлый камень. Начальник поезда уже объявлял о том, что поезд с направлением Санкт-Петербург – Волгоград прибыл на первый путь. Я вышла из вагона с тяжёлым чемоданом, а на платформе меня дожидались мама, папа и мой младший брат, которые встретили меня тёплыми объятьями. Мы сели в папину машину и поехали к бабушке в больницу. Я сидела на заднем сидении вместе с Эльдаром. В голове гуляли мысли: «Почему Карина извинилась? Почему она плакала? Что-то случилось?» Я всю дорогу не могла перестать думать о Карине, хотя неоднократно пыталась перенаправить мысли в другое русло и винила себя за то, что голова моя забита не мыслями о родной, любимой бабушке: «Кстати, скоро ли я её увижу?.. Ждёт ли она меня, или уже…» От последней мысли на глаза навернулись слёзы, но я быстро смахнула их и продолжила пялиться в окно автомобиля. У больницы папа остановился и припарковал машину, после чего я выбежала из транспорта и ринулась к дверям.
— Алия, стой! Подожди! – кричала мне мама, открывая дверь автомобиля, но я уже не реагировала на её крики.
Я подбежала к медицинскому посту, заглянула в окошко, где сидела медсестра:
— Здравствуйте, — выпалила я, переводя дыхание, — А не подскажете, в какой палате лежит Вышинская Мадина Фаридовна?
— Секундочку, сейчас гляну, — женщина посмотрела в списки, лежащие на столе, — восемнадцатая палата, второй этаж. Лестница справа от вас прямо по коридору. А Вы ей кем прихо…
— Спасибо, — быстро сказала я, не давая ей договорить, и рванула на второй этаж.
Открыв дверь палаты, я увидела свою любимую бабушку. Я обняла её, и она меня тоже. На душе стало очень тепло. Через пару секунд в дверях показались встревоженная мама, папа и Эльдар вместе с какой-то медсестрой. Мама сделала шаг вперёд и уже хотела меня поругать, но увидев счастливую бабушку Мадину, её лицо мигом наполнилось спокойствием и уютом. Я счастлива! И сейчас мне в голову пришла, наверное, самая важная мысль: ссоры с Кариной, роли в спектаклях – это сущие пустяки, раньше разрывающие от обиды сердце, а сейчас, не вызывающие абсолютно никаких эмоций. Каждый сам выбирает главные вещи в жизни, ради которых он из гор сделает равнину, заставит расцвести папоротник самыми яркими, самыми ароматными цветами, вещи, ради которых он обретёт познания алхимии и сделает из серы золото. А я уже точно поняла, что для меня самое главное, и ещё крепче обняла бабушку.
