XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Мангуст и змея, или Серый и Белый

В нашем классе есть два парня: одного зовут Серый (его имя Сергей), а другого ― Белый (фамилия у него такая). Белый у нас появился в 5-м классе. До этого он учился в соседнем. Там его люто невзлюбили. Он всех жутко доставал. Родители класса написали петицию директору, и его перевели к нам. И это была роковая ошибка. Белый ещё на празднике Нового года в 4-м классе задрался с нашим Серым. Что-то они не поделили во время соревнований: то ли места под солнцем, то ли верёвки. Белый стукнул Серого по челюсти ― пролилась кровь, зародилась ненависть.

Когда в классе узнали, что Белого к нам переводят, все внутренне напряглись. А я посмотрел на него ― безобиднее комара. Сидит на задней парте, играет в телефоне, никого не трогает. Белого как-то ко мне посадили на русском. Он начал отвлекаться. Я ему говорю: «Пиши». Он стал писать. Кротость удивительная. Ну да, на переменах немного хулиганит. Например, придумал делать ребятам дудку: подходит к человеку и очень сильно пальцы между рёбер втыкает. Боль такая, что невольно дудеть начинаешь.

А с Серым они постоянно искрили: то на ремнях начнут биться, то толкать друг друга. Вот действуют друг на друга, как змея на мангуста и наоборот ― не переваривают.

Недавно Белый затеял игру: возьмёт с парты чьи-то вещи и спрячет их в вещах другого. Человек кинется, а пенала нет. Поиски. Белому весело. Вещи пропадали у всех и находились у всех. Конечно, неприятно, когда чужие предметы в твоём рюкзаке обнаруживали. Думали, что это ты украл. И так продолжалось до тех пор, пока Белый не взял пенал у Серого и не сунул в рукав моего пиджака. Жарко было. Пиджак я снял, повесил на стул и побежал в столовую.

Прихожу ― потасовка: Серый на Белого, как мангуст на змею. Я встал между ними, пытаюсь развести беду руками. А Белый, недолго думая, со всего маха бац по носу Серому. И такая, знаете, могильная секундная тишина и ― вой сирены. Это Мангуст боль почувствовал и завыл. А затем у него кровь хлынула, потоком. Девчонки завизжали, кто-то кинулся за бумажными полотенцами. Серый криком кричит, кровь из носа хлещет, я рядом стою ― растерялся. Рукава моей белой рубашки в крови. Белый остался безучастен.

Потом разборки начались: кто виноват и что делать. Но это уже неважно. Важно другое. Вот какие же Серый и Белый ― странные люди. Не могут миром и добром жить. Обязательно нужно задеть друг друга, чтобы пролилась кровь.

А что говорить о государствах?..

Мама мамы и мама

Утро. На улице мороз с ветерком. Лежу ― вставать лень. Вдруг слышу:

― Завтракать.

Лежу. И опять:

― Завтракать.

Лежу. В спальню вбегает мама:

― Тебе особое приглашение? Сколько можно звать?

Понимаю ― немного перележал. Встаю, захожу на кухню, сажусь лениво за стол.

Мама ставит передо мной тарелку с огненной кашей. Жду пока бабушка подаст ложку. Начинаю есть. Чёрт побери ― горяченная.

Бабушка выхватывает тарелку и выбегает на балкон. Открывает окно и начинает остужать. Мама подрывается из-за стола. Бежит на балкон:

― Ему 14! Он что, сам не может остудить? Куда ты с голой шеей? Тебе беречься надо, ведь только после химии!

― Ничего, я быстренько.

Мама проноситься мимо меня. Хватает шарф из шкафа и несётся обратно, заматывая бабулину шею, пытается выхватить тарелку с кашей.

― Давай я.

― Ты простудишься. Я сама.

Мама подлетает ко мне.

―Засранец! До скольких лет тебе кашку остужать будут? Детина великовозрастная! Бабушку беречь надо, а ты сидишь тут, Ильюшечка Обломов, лапки сложил, ждёшь пока за тебя всё сделают.

Я возмущаюсь:

― А что я такого сделал?

― Да ничего ты не сделал. Паразит! Привык, что за тобой всё делают, даже кашу остудить не можешь! Дармоед!

Входит бабушка с кашей в тарелке. Ставит передо мной.

― Что ты его оскорбляешь? Это я выхватила тарелку! Ничего страшного нет!

― Ты бы его ещё с ложечки покормила!

― Я бы с удовольствием, но он не даётся уже.

Мама замолчала и вышла с кухни.

― Кушай, внучок, кушай, никого не слушай.

Я зачерпнул кашу ложкой ― тёплая. Другое дело!

Странные эти взрослые. Чё ругаться-то?

Кто виноват?

Чем ты занят, мой читатель? Пойдём со мной. Я тебе покажу одно дивное место! Да не ленись же! Тут недалеко. Иди-иди. Ещё метров триста…

А?! Что я тебе говорил?! Ведь красота? Вот, а ты не хотел идти. Да, это наше озеро Хрипань. Смешное название, правда? Оно не хрипит, не храпит и даже не рычит. Да и не озеро это вовсе. Смотри: за мостом речушка ― Хрипанька. По её бегу вырыли котлован, Хрипанька его наполнила своей водой, и получился такой живописный и всеми любимый прудик.

Давай пройдёмся вокруг. Озеро в любое время прекрасно: хоть зимой, когда всё выварочно белое, хоть летом, когда всё маревно неуловимое, хоть весной, когда всё клейко зелёное. А как по мне, так озеро краше всего в октябре. Сам видишь, какая гармония света и цвета!

А ты обратил внимание: как много елей? Ели здесь все писанные красавицы. Правда-правда, писанные. На берегу постоянно проходят пленэры, наши местные художники только и делают, что их пишут.

Взгляни на зеркало воды. Летом оно зелёное ― не очень симпатичное, зато, как только немного похолодает и зеленя уйдёт на глубину, зеркало пруда превращается во врата потустороннего мира. Нет-нет, не врут наши сказки. Если долго-долго смотреть в отражение озера, то в голове такая сумятица начинается, что уже и не понимаешь, где взаправдашний мир, а где ненашенский.

Теперь вдохни. Да глубже, глубже! Чувствуешь едва уловимый запах еловой хвои? Летом он пряный, густой. Сейчас тонкий, с нотками прели. Это коктейль из опавших листьев, травы, мха, земли. Такой не выпьешь. Но ведь хорошо пахнет? Дурманит!

Вот. Дошли. Удивлён? Я тоже, когда впервые увидел эти корни, обомлел. Ели обнажили все свои корни, и они, словно пальцы, упёрлись в землю. И ведь дальше уходят на огромную глубину. А иначе такую махину дерева не удержать. Потрогай корни-пальцы. Да потрогай! Думаешь: дерево упадёт. Как бы ни так. Оно до тебя стояло и после тебя ещё простоит. Чувствуешь, какой корень? Надёжный, как папина рука.

Что ты говоришь? Что вдалеке белеет? Пойдём посмотрим. Это наш мраморный белый мостик. Красивый, да? Его построил один богач. Он живёт за мостком. Строил для себя, но и людям приятно сделал. Правда, среди хомо сапиенсов появился новый тип человекообразных, я их называю хомо быдляжье. Вот сам посуди: стоит беленький, аккуратненький мосток. Зачем нужно на нём чёрной краской всякие гадости писать и рисовать? От великого ума? Я же говорю, это всё сделали человекообразные из тупиковой ветви развития.

Или вот ещё их следы. Пришли на шашлыки, поели, попили и … И ушли. А кто за ними убирать будет? И знаешь, что в этой истории самое удивительное? В следующий раз они заявятся сюда же и будут возмущаться: «Почему так грязно?» или «Путин совсем обнаглел, не убирает». А вот при чём здесь Путин? Он, что ли, намусорил? Он, что ли, всё здесь замарал? Уж тысячу раз твердили миру, что чисто не там, где убирают, а там, где не мусорят.

Что ты говоришь? Путин тоже виноват? Распустил народ? Подростки ― выродки? Ага, я понял тебя, но согласись: ведь ты понимаешь, что нужно бережно относиться к земле? Понимаешь. И я понимаю. Так при чём здесь Путин, если внутренней культуры в человеке нет? Я понял-понял, давай не будем о политике.

Прости, сюда не смотри, здесь побывали эти, из тупиковой ветви. Так, сюда тоже не смотри… Здесь, увы… Ладно, пойдём дальше. Эх, кажется тут больше смотреть нечего. Ну, пойдём, мой дорогой читатель, домой. Немного свежим воздухом подышали, на мир божий посмотрели, теперь можно и за серьёзное чтение приниматься.

Он-она

Совсем недавно я познакомился с парнем. Дело было в лагере. Парень как парень, ничего странного, все звали его Костян. И всё было бы ничего, но вскоре я узнал, что Костян вовсе не Костян, а Катя. Когда мне такое сказали, я встал как вкопанный, и первой осознанной мыслью была: «Я же с ним-ней из одной бутылки воду пил…».

Начал к Костяну-Кате приглядываться. Женоподобное лицо ― да мало ли таких пацанов, фигура пухлая, сутуловатая, неспортивная ― таких подростков тоже полно, одет в какие-то балахоны, не разглядишь что под такими слоями.

Навёл справки. Выяснил, что живёт в комнате у девочек, отчего те испытывают смущение. Спросил парней его отряда: «А что вы его-её к себе не заберёте?» Они на меня странно посмотрели и ответили:

― Да как-то западло при нём раздеваться.

И только Костян-Катя везде себя чувствовал своим, как рыба в банке. Он-она меня притягивал/ла своей странностью, я стал прислушиваться, как он-она разговаривает и о чём. Все базары пацанячьи: о компах, стрелялках, где бухнуть.

Как-то я с ним-ней разговорился и узнал, что ему-ей пятнадцать лет, что родители где-то за границей, от него отказались, воспитывается же он-она бабушкой. А мужиком он себя чувствует с самого раннего детства. На вопрос: «Ты мальчик или девочка?» ― он-она отвечал/ла: «Мальчик!» Его-её поправляли, но он-она настаивал/ла на своём, до слёз.

Я тоже хорошо помню, что мне в детстве такой вопрос задавали, и я на него с гордостью отвечал: «Я ― мальчик!» В доказательство же я показывал железный аргумент, и от меня отставали. Костяну-Кате с аргументом не повезло. А ещё он-она сказал/ла, что когда ему-ей исполнится восемнадцать лет, то начнёт принимать специальные гормоны, и они исправят ошибку природы. Я, конечно, ничего не понял, как гормоны могут что-то исправить: неужели вырастет то, что не выросло и отпадёт то, что уже есть.

Вот такую странную историю я еле довёз в чемодане до дома. Рассказал маме. Она улыбнулась и ответила:

― В моей школе тоже была такая девочка Рита с повадками мальчика. Поскольку в СССР мы не знали, что в природе бываю такие сбои, то немного чурались её. А девочка выросла. Уже появились технологии «превращения» одного пола в другой. Хирурги сделали ряд операций. Рита превратилась Рому. Роман Геннадьевич стал тренером футбольной команды. Женился. В браке счастлив. И только мы, кто учился с ним в школе, помним его как девочку, но помалкиваем. А зачем трепаться?

― И ты об этом так спокойно говоришь? ― Я был рассказом ошарашен.

― Рита в этом же не виновата. Вот природа сыграла такую шутку. Главное, что она человек хороший.

― А ты её воспринимаешь как мальчика или как девочку? ― Я докапывался до сути.

― Она училась годом позже. Я с ней мало общалась. Так только «привет-привет», поэтому она для меня девочка. Да разве это важно?

― Ещё как важно, ― возразил я. ― Ты ничего не понимаешь (в этом месте я немного хаманул), ― и пошёл к папе.

Каково же было моё удивление, когда папа рассказал, что у его приятельницы, которая была до мамы, есть сестра (он же брат), которая, как и Рита, чувствовала себя мальчиком с детства. Тоже женился/лась. И родители жены даже не подозревают, что их зять в прошлом женщина.

У меня от таких историй голова пошла кругом. Господи боже мой, да что же это такое делается? Ты там совсем от земных дел отошёл, что ли? Может, обратишь свой взгляд на нас, грешных? Конечно, без средневековых крайностей, когда таких на кострах сжигали. Но порядок-то должен быть!

И всё-таки какие странные люди эти взрослые, ничем их не удивишь!

Краш

Поклонницы, как вирус, пока сами не исчезнут, ничем их от себя не отвадишь. Вот завелась одна в параллельном классе. Проходу не даёт. Где бы ни увидела, всегда кричит:

― Краш, привет!

Или:

― Кра-аш, как дела?

Я, как дурак, улыбаюсь, но внутри негодую. Что ещё за Краш?

Стал замечать, что её близкое окружение тоже стало моими поклонницами. Сидим в столовой с пацанами, едим. Ясное дело, едим быстро: набьём рот котлетами, в пустое место пюре сунем и жуём, если же изо рта вываливается, то глотаем. А тут не разгонишься. За соседним столом вирус сидит. Загадочно смотрит, улыбается и подмигивает. И знаете, бровки то вверх, то вниз поднимает, и пальчиками около лица шевелит. Страсти, одним словом.

Стал за собой замечать, что есть стал аккуратнее, маленькими кусочками ― никакого удовольствия.

А это иду по коридору, и вдруг в меня со всего маха ударяется первоклассник. Эти мальки видят только на уровне своих глаз. Они всегда бегут из пункта А в пункт Б по прямой, не замечая никого на своём пути. И этот такой. Хорошо, что у меня пресс прокаченный. Первоклассник ударился о меня, отскочил, как теннисный мячик от стены. Я смотрю на него сверху вниз, брови грозно свёл к переносице. А малёк глаза поднял, рот растянул в довольной улыбке и говорит:

― О! Краш! Привет!

Я растерялся, межбровная складка вверх поползла. Этот, из первого, дальше понёсся. Я только и успел его взглядом проводить. А он забежал за угол, резко выглянул и кричит:

― Пока, Кра-аш!

Это ещё что такое?

Странный и больной

После физкультуры задержался в раздевалке. Сел на гимнастического козла, который тут отдыхает с советских времён, и начал завязывать шнурки на кроссах. Вот со шнурками у меня с детства не лады, вечно они развязываются. И вдруг слышу за дверью голоса: один ― моей одноклассницы Марины, а другой ― незнакомый. Незнакомка спрашивает:

― Слушай, а Влад Бахтин в твоём классе учится?

― Да. А что?

При этих словах я даже дышать перестал.

― Странный он какой-то?

― Почему? ― ничуть не удивившись вопросу, спросила Марина.

― Я ему вчера в «ВК» сообщений двенадцать послала. А главное, вижу, что он в сети. И полный игнор!

― О да, он такой. Я ему тоже говорила, чтобы он отвечал, но он немного с придурью.

― Как это с придурью?

― Книжки читает. Нет, ты только пойми меня правильно. Я тоже читаю, я отличница, но по программе. А зачем больше? Я жить хочу, а не чахнуть над книжками. Так и в старуху недолго превратиться. Согласна?

― Конечно, согласна. Я вообще не читаю, так, краткое содержание. И по литре у меня четвёрка.

― А он читает чёрте что, ― важно заметила Марина.

― Например?

― Не знаю, только ты попробуй с ним поговорить, он тебя так загрузит, сама не рада будешь, что разговор начала.

― Ну, например, ― не унималась незнакомка.

― Например, о будущем России, о коммунистической партии, о том, что в Германии фашизма не было, а был нацизм, о том…

В этом месте незнакомка перебила Марину:

― Жесть!

― И я тебе о том.

― Странный тип.

― Больной, ― хладнокровно диагностировала Марина.

― Надо его забанить.

И с теми словами девушки удалились.

Когда я опомнился, то увидел, что сижу под козлом, прижавшись к его копыту. Вылез, похлопал козла по хребту и шёпотом сказал:

― Вот, дружище, оказывается, я больной.

Потом спохватился, поймал себя на мысли, что с козлом разговариваю, и также шёпотом заключил:

― А может, и вправду, странный?..